С этой музыкой можно идти, куда захочешь, от Tropical London до Ivory Coast, от Rancid до Transplants и Lars, возвращаясь к "American Idiot", подкручивая настройки, а с Тони Хоуком каждая ступенька зазвучит, Лузин Петерс это знает, да и он не малыш, игровые площадки разбросаны по теплым улицам, и даже если двигаться вперед, всегда оказываешься в одном и том же месте, где ты защищен и свободен, съезжаешь с горок и проносишься через пустые грузовые платформы, заброшенные фабрики, спящие машины, остановившийся поток, и ты движешься через автостоянки и соскальзываешь в подземный переход, а когда падаешь, то не ломаешь кости, не истекаешь кровью и не умираешь, нет, это цветущий мир, засаженный пальмами, и солнце никогда не перестанет светить, ты непобедим, и это твой образ жизни, и тебе это нравится, как одна песня, где Билли Джо говорит, что его тень одна идет рядом с ним, и это так, для тех, кто сам по себе, и ты не один, и в этом месте нет теней, ты думаешь о своей кузине Челси, что она чувствует, ей не нравится, что папа живет отдельно, она бы хотела, чтобы он мог вернуться домой, не злился бы все время и не лез в драку, вот почему тетушка Лиз выкинула его, думаешь ты, и Челси спрашивает, что не так с этими взрослыми, но ты не знаешь, и на этот раз все не так забавно.
Лол бродил туда-сюда между группами - и его комната начала подрагивать - тяжелые басы поднимались из гостиной - папа вернулся с работы - и из паба - поставил в свой проигрыватель винил сорокалетней давности - это Альфонсо поставил те динамики - они были огромные, заполняли два угла комнаты - Лол узнал "Pressure Drop" - зная звучание The Maytals - а как иначе - в этом доме именно сын просил отца сделать музыку потише - все было кверху дном - отец гуляет допоздна - приходит мертвецки пьяный - ест какую-то дрянь - и солнечные звуки Калифорнии тонули в солнечных звуках Ямайки - Золя хлопнулся на пол - Blu-Tack подпрыгивает - Джо Коул скалится - и Лол ставит на паузу свою приставку - было восемь часов, и приняв немного на грудь, его папа мог подумать об индейце - Лол неожиданно проголодался - понадеялся, что папа принес что-нибудь домой - а если нет, то он скоро позвонит в "Чапатти Экспресс" - Лол глотает слюну - вспоминая, что он еще ничего не ел.
Он отправляется в ванную и стоит над унитазом, моет руки и смотрит в зеркало, дядя Рэй говорит, он похож на маму, но на самом деле он больше похож на отца в молодости, коротко стриженные волосы, улыбка и ярко-белые зубы, Кев говорит, что он тауни, чев, в своем "Бене Шермане" и харрингтоне, с лейблом "Фреда Перри", но Лол не думал о названиях, он слушает ска-панк, немного катается на скейте, немного играет в футбол. Его это не заботит. Он делает свое дело. Теперь звучала "Skinhead Girl", он чистит зубы. Думает о маме. Папа всегда ставит эту песню, когда выпьет. Лол стоял и ждал, когда песня закончится. Настает тишина, и он догадывается, что папа сидит, чувствует запах карри и знает, что он ест, игла отползла к концу дорожки, 45 оборотов снова и снова - снова и снова - навсегда. Терри и Эйприл - вместе навсегда. Они писали это на заборах и на стенах, на боках автобусов, когда граффити было простым, о любви и насилии, еще до того как оно развилось и стало умным, полным цвета и жизни. Он спускается вниз, видит папу, забравшегося в кресло с ногами, с подносом на коленях.
Папа появился дома рано - молчаливый и счастливый - что отец, что сын - хотя Лол и не пил - ни много - ни мало - и если он пойдет по той же дорожке, он будет вполне доволен - отец никогда не забывал о нем - на кухне его ждали пара нераспечатанных коробок и паратха - а пустые пачки были разбросаны по столу - фольга смята и вывернута - помятые двери и зубчатая крыша - разбитое лобовое стекло - он проводил пальцем по краешку того, что отправлял в рот - длинная полоса красного соуса размазалась по картонке - и он думал о маме - протискивался в образ - старательно - вызывая в воображении Тони Хоукса - вольный дух столкнулся с реальностью и отпрыгнул назад - прошлой ночью это был "Чапатти Экспресс" - индийская еда - они не занимаются доставкой - должно быть, папа заехал туда по пути домой - и Лол бывал там достаточно, чтобы посидеть - с папой - и хозяином - Гарри - который обходился с ними по-королевски - выходил и садился рядом, когда все было тихо - заказывал три пинты "Кобры" - и всегда говорил одно и то же - что Лол был точной копией Терри, когда тот был мальчишкой - папа и Гарри вместе ходили в школу - много лет назад - и Лол полил рис на тарелке - своим любимым - джалфрези - схватил ложку и паратху - вышел в гостиную и сел - папа убрал звук в телевизоре - Кэтрин Тейт строила гримасы в тишине - спросил Лола, как он - чем он занимался - отец и сын уминали свой ужин.
Психованные ребята
Рэй остановился у конца барной стойки и поднес ко рту пинту "Фостерса". Первый глоток в этот вечер толком не промочил горла, но он смаковал его, готовясь к вечеру с Красавчиком, делая все возможное, чтобы унять гул в голове. Неделя выдалась тяжелая, но и денег она принесла немало, Лиз была куда как довольна, когда он передал ей пятьдесят с лишним фунтов в прошлый раз. После трех сэндвичей с сыром и четырех шоколадных рулетиков он уселся на диван и принялся смотреть телек со своими девочками, усадив по одной с каждой стороны и обняв их за плечи.
Они быстро росли, Челси было одиннадцать, а Эйприл - девять, но он видел в них лишь малышек, эдакие маленькие коробочки с сахаром и пряностью. Тинейджеры превращались в скинов и бонхедов, а некоторые - в свиномордиев, и он смеялся, когда юнцы восемнадцати или девятнадцати лет строили из себя невесть что, точно зная, стоит ему дунуть посильнее - и они улетят. Они хавали все дерьмо, что шло по ящику, современные дети казались более невинными, чем пятнадцать или двадцать лет назад. Вокруг говорили о пьянстве и уличном насилии, но с этим все было гораздо хуже, когда он был молод. Сегодня проблемой стали наркотики, легкие кредиты и бесконечные гэджеты, но он делал то, что делал бы каждый отец, говоря своим дочкам о цене денег и важности морали. Каждому родителю приходилось учить своих детей. Отличать правильное от плохого. Их натаскивали в школах, но они не могли ничего поставить против крупного бизнеса и СМИ.
Лиз принесла Рэю и девочкам шарики мороженого и исчезла на втором этаже, а он наслаждался теплом своего дома и ванильной сладостью, таявшей во рту. Челси и Эйприл положили головы ему на грудь, и он чувствовал запах их волос, чистый и свежий, напомнивший ему о кокосах. Лиз была хорошей мамой, жила ради своих детей и хотела только, чтобы ее муж утихомирился. Она изменилась. Когда он встретил ее, она была злобным панком, но нынче она не беспокоилась о нарядах и кажется, уже не имела собственного мнения, и рада была укрыться в своем панцире и охранять детей. И вот он уже десять минут как был в пути и чувствовал себя неплохо, оттого что они с Лиз теперь живут отдельно. Девочки не много об этом говорили, хотя это и не могло не подействовать на них.
Если он слишком много думал об этом, у него начинала болеть голова, и лучшим способом сбросить напряжение была ночная попойка. И тип, сидящий рядом с ним, подходил для этого как нельзя лучше.
- Я собираюсь сегодня надраться, - заметил Красавчик.
- Ты это проделываешь каждую ночь. Однажды утром тебя поймают и вышвырнут с работы.
- Брось. И не пизди.
- Обязательно, когда ты споешься с косовцами и албанцами и будешь водить компанию с этими сомалийскими жуликами и сербскими сутенерами.
Красавчик одним глотком уничтожил полпинты.
- Тогда мне будет положена моя доля, так? Я платил налоги двадцать лет и никогда не требовал ни пенни, а эти чертовы беженцы наезжают и выстраиваются с протянутой рукой, подавай им еду, одежду, дома, наркотики, все на свете, а потом они зовут сюда родственников и приятелей. А мне хоть раз что-нибудь перепадало?
- А как быть с муниципальным домом, в котором ты вырос, твоей школой и здоровьем и другими такими же вещами? - Рэй смеялся.
Красавчик тут же завелся.