- Ну, пожалуй, можно было бы назвать это и памятью. Можно было бы… Но дело гораздо сложнее. Для формирования личности важны ведь не только воспоминания осознаваемые, то есть явно, зримо присутствующие в сознании индивидуума, но и те, что, не отражаясь в сознании явным образом, не фиксируясь в тот или иной момент времени в неких картинах ушедших событий, реальных или представляемых реальными, влияют, тем не менее, на пространство сознания, трансформируя его, и подчас весьма существенно. Ведь человек помнит всё…
- Кстати, пространство сознания. Если я правильно понял, сознание - это разум плюс душа?
Ангел задумался на минуту. Сорвал травинку и, прикусив зубами, стал грызть её, медленно, меланхолично, растянув губы, чтобы не обрезаться о жёсткие, шершавые края, и время от времени сплёвывая на песок зелёную кашицу.
- Режется… - пробормотал он. - Весна, вроде, а трава подсохла уже… Что ж с ней летом то будет? И как её коровы едят?
- Так у них и зубы другие, - ответил я. - Приспособленные… Так правильно я понял?
- Термин "душа" - условный, - сказал ангел. - Это же не некое серебристое облачко, возносящееся в эмпиреи, не истеричный призрак в драной простыне и даже не чертёж тела. И, представь себе, вовсе не копия твоего сознания. Да, сознание больше, чем душа. Вместе со смертью тела умирает и разум. А иногда он умирает и прежде тела. Твой, например, умер сегодня. Но ты же ещё жив? Не так ли? Сознание состоит из многих компонентов. Ты назвал только два. Их больше. Гораздо больше. Но душа - единственный неуничтожимый компонент сознания.
- Бессмертный?
- Ну… Можно сказать и так. Функционирование души связано с функционированием материи. Но не определяется им. Это - единственный внеэнтропийный компонент твоего "Я". Ты, наверное, спросишь: "А как же удалось этого достичь?"
- А как же удалось этого достичь? - спросил я.
- Альтернативное энергоснабжение…
Он догрыз травинку, сплюнув последнюю порцию кашицы на песок.
- Кроме хранилища резервных копий система, именуемая "душой", работает и как анализатор информации, альтернативный разуму, и как система активного сбора данных о состоянии окружающей индивидуум среды, и как альтернативная управляющая система. И сразу замечу, что функции её отнюдь не исчерпываются вышеприведённым списком. Но самое главное - данная система запитывается по схеме двойного энергоснабжения.
- Запитывается?
- Ах, да! Технарский термин. Некоторых коробит. Иные даже возмущаются.
Ангел сорвал ещё одну травинку, но грызть её уже не стал, а просто теребил в руках. Потом медленно растёр в ладонях.
- Снизу вот травинка серебристая. А сверху зелёная. Тёмно-зелёная. Малахитовая прямо…
Он же волновался! Ангел…
Мне и самому показалось это странным. Пришелец из горних сфер, служитель Господа, могущественный посланец небес - и вдруг… Волнение?
Вот так - лежит на берегу тихой лесной речушки, затерянной в неведомой среднерусской глуши, объясняет безумному, жалкому человечку основы устройства человеческой же примитивной душонки - и при том волнуется, словно показания даёт на Страшном Суде… Или просто боится проговориться?
И зачем туман такой напускать? "Не исчерпывается"…
- На меня вот поп один даже с кулаками полез. "Не смей" кричал "ирод, творение Божье с шестерёнками мешать!" Нервный батюшка оказался… По счастью, до главного то мы с ним и не дошли. А то бы мне точно по морде от него досталось.
- До главного?
- Ну да. Предназначение души. Эх, давай-ка я искупаюсь сначала. А то похолодает ближе к вечеру - так в воду и не влезешь. А потом к разговору нашему вернёмся.
- А что, ангелы холода боятся?
- Боятся. Инвентарь от холода из строя выходит.
И он выразительно похлопал себя по животу.
- Не слишком то ты инвентарь свой жалел, - сказал я. - Я уж успел заметить… На складе под расписку брал? Компенсацию платить не заставят завхозы твои небесные?
Он промолчал. Как видно, намёк на самокастрацию особого успеха не возымел.
Впрочем, я уже успел заметить, что иронию он или вообще не воспринимает, или же воспринимает слишком серьёзно и соответственно реагирует.
И именно тогда я впервые обратил внимание на одну чрезвычайно интересную деталь: ангельский юмор (если таковой вообще когда-либо существовал, а не был лишь очередным проявлением дурного его лицедейства) всегда и неизменно принимал формы какого-то неожиданно возникающей агрессивной истерии; умный и тонкий сарказм его речей непрестанно срывался в самое грязное и непристойное шутовство, которое, в свою очередь, весьма часто переходило в припадок (похожий на эпилептический), в продолжении которого речи ангела становились откровенно бессвязными и бредовыми, а то и просто превращались в бессмысленный (по крайней мере, бессмысленный для меня) набор звуков.
Но и в том и в другом случае (даже в самых безумных припадках своих) он постоянно находился в состоянии глубокого самопогружения, словно бы всё происходившее вокруг него, и всё было исходившее от него, и всё, что творилось с ним самим было лишь слабым отзвуком его собственных страстей (не знаю уж, творческих или деструктивных), бушевавших внутри него и разрывавших на части сознание этого чистого, непорочного, высшего существа.
Он встал и, вышагивая медленно и важно, высоко поднимая и поджимая ноги, словно большая, неуклюжая, нелепая, растолстевшая цапля, неведомо каким образом объявившаяся на тихом этом речном берегу, побрёл по холодному уже песку к кромке потемневшей под вечер воды.
И, глядя на него, подумал я вдруг, что вот так и произойдёт у меня на глаза какое-нибудь чудо Господне. Произойдёт просто и буднично. Без анонсов, восторженных толп, жрецов, аплодисментов, белых голубей, слетающих с неба и ослепительных нимбов, без непорочных дев и развязных апостолов, пространно и вполне доступно объясняющих непросвещённой и умственно отсталой публике все аспекты происходящего чудесного явления ("Обратите внимание - без малейшего напряжения Христос превращает воду в вино!.. Дамочка, подвиньтесь! Из второго ряда не видно. Прошу подсветить софитом, публике не видны подробности! Кстати, обратите внимание - какая сложная химическая реакция! Сколько задействовано реагентов!.. Не жуй, сопляк, когда сам Господь для тебя бормотуху готовит! Никакого уважения к Сыну Божьему! Не дай Бог с такой молодёжью до Страшного суда дожить!..Ах, в какой форме Господь! В какой он чудесной физической форме! Он затратил так много сил на этот удивительный, неповторимый эксперимент… Что? Ты тоже на дому гонишь? Заткнись и не гони!.. И при этом пульс у Него бьётся так же ровно и спокойно, как и в тот далёкий теперь уже день, когда начал Он сотворение грёбаной этой Вселенной! Аплодисменты, дамы и господа!!")
Нет, казалось мне, что ничего подобного не будет. А просто ступит ангел на грифельно-тёмную воду реки - и пойдёт, пойдёт по воде, шлёпая ногами и дрожа от холода. И, дойдя до противоположного берега, развернётся и побредёт обратно.
И я может быть даже и не замечу, что за Чудо произошло у меня на глазах. Разве только посочувствую ангелу, который не может просто окунутся с головой в речную воду, а обречён лишь творить никому не нужные чудеса.
Но чудеса его были, видно, иного рода. Хождение по воде в их число явно не входило.
Вода его не держала. Она плеснула ему по ногам и охватила их быстрым своим потоком.
"Ох, мать твою…" бормотал ангел. "А и вправду холодно уже. Заболтались, видно… Мылись долго… Десятый час уже, не меньше. А то и одиннадцатый. И течение тут…"
В реку заходил он с опаской и, едва вода дошла ему до пояса, остановился и замер, подняв руки над головой, словно испрашивая у небес благословения на безрассудное своё купание. Впрочем, понятно, что никакого благословения ему не требовалось - он просто боялся опустить руки в ледяную, непрогретую ещё весеннюю воду.
- А днём то, - заблеял вдруг ангел сипнущим и подрагивающим голосом, - река куда теплей была. Когда мы кровушку то смывали…
Зачем он вспомнил? К чему? И это гадкое слово… "Кровушку"…
Не знай я уже, что он ангел - честное слово, снова бы решил, что он примитивный, отвратительный маньяк. И пошлый циник.
Но теперь…
- Да, трудновато было смывать… Трудновато… Вот так всё время бывает. Творишь что-нибудь, создаёшь - и только одна грязь потом остаётся. Прямо обидно иногда бывает, честное слово.
- Зачем всё это? - спросил я его.
В который раз уже в тот день я задавал ему этот вопрос. И каждый раз в ответ он лишь бормотал какую-то откровенную чепуху (я уж начал думать, что это какой-то особый, тайный язык ангелов), а то и просто молчал, как будто считал ниже своего достоинства отвечать на такие глупые вопросы.
Я уже готов был сделать вывод, что и ответа никакого у него нет и даже задним числом не способен он придумать хоть какое-нибудь объяснение отвратительному, бессмысленному и просто унизительно мелкому для ангела поступку - убийству дорожной проститутки.
Но на этот раз я всё-таки смог получить от него ответ. Возможно, он просто понял, что я не пойду с ним дальше, не получив предварительно от него нужного мне объяснения. Я не поверю ему до конца. Все его чудеса, фокусы и проповеди не смогут окончательно развеять моих сомнений, не смогут убедить меня в том, что я действительно имею дело с ангелом, а не с душевнобольным человеком. Ему нужна была моя вера. И я ему был нужен. Очень нужен.
- Зачем? - собравшись с силами, он погрузил руки в воду по локти и, зажмурив глаза, зашипел так громко и резко, словно с большим трудом сдерживал самые отчаянные ангельские свои ругательства.
- Зачем? - повторил он, вновь поднимая руки и стряхивая с них капли. - Ох, нет… На берег пойду…