- Почему? Потому… что я же была не тупая. Я понимала, что нельзя долго выдерживать такой уровень психической активности, и при этом выжить. Это бред. Вот тебе пример: однажды я прочитала "Элегантную Вселенную" Брайана Грина, теорию суперструн… Прочитала за сорок пять минут, и поняла. - Она в последний раз затянулась сигаретой. - Теперь уже не спрашивай меня о ней. - Она раздавила сигарету в пепельнице. - Потом моя тогдашняя работа, серия статей о самоорганизующихся адаптивных системах - исследования, которые были по ним, сфера их применения, в таком ключе. Моя работоспособность мгновенно выросла в десять раз, я не шучу. Мой начальник в журнале "Iroquois" решил, что я целюсь на его место главного редактора. Так что я быстро пошла на попятный. Я запаниковала. Я не могла с этим справиться. И перестала принимать МДТ. - Она пару раз пожала плечами.
- И?
- И - эх - я заболела, через несколько недель, головные боли, тошнота. Приступы паники. Я пошла к Вернону с мыслью, что может стоит принять ещё дозу, или половину дозы, может, станет лучше. Но именно тогда он сказал мне про другого парня, который как раз умер.
- Как он умер?
- Стремительное ухудшение здоровья, за два дня - головная боль, головокружение, потеря двигательных навыков, потери сознания. Хлоп. Он мёртв.
- Сколько он принимал?
- Одну дозу в день около месяца.
Я сглотнул и на секунду закрыл глаза.
- А сколько ты принимал, Эдди?
Она смотрела прямо на меня, своими замечательными ярко-коричневыми глазами. Она прикусила нижнюю губу.
- Очень много. - Я щёлкнул языком. - Больше, чем тот парень.
- Господи.
Повисла долгая пауза.
- Значит, у тебя есть поставщик, - сказала она в конце концов.
- Да нет, у меня осталась заначка, но… я взял их у Вернона. Он снабжал меня, а теперь его нет. А больше я никого не знаю.
Она слегка озадаченно посмотрела на меня. Потом сказала:
- Тот парень, о котором я рассказывала, он умер, потому что они не знали, что делают, не знали ни дозы, ни силы действия, ничего - да и люди реагируют на него по-разному. Но скоро они всё выяснили про это вещество. - Она замолчала, снова глубоко вдохнула и продолжила. - Верной делал кучу денег, торгуя МДТ, и я не слышала, чтобы ещё кто-то умер с тех ранних дней, так что, наверно, то, что он тебе дал или сказал, было как раз для тебя. Я хочу сказать, доза была рассчитана? Ты знаешь, что делаешь?
- Ну…
Надо в этом месте говорить ей, что Верной дал мне только попробовать, и уже не успел ничего рассказать? Сказал же я следующее:
- Так что случилось с тобой, Мелисса?
Она прикурила новую сигарету и некоторое время размышляла, стоит ли менять тему. Я тоже взял сигарету. А она начала рассказывать.
- Естественно, после того, как я заболела, а тот парень умер, я больше не притронулась к МДТ. Но мне было очень страшно. Я была замужем, с двумя маленькими детьми на руках. - При этих словах она вздрогнула, будто ей летел в лицо удар - словно после того, как она сказала про подобный уровень безответственности, на неё должен кто-нибудь наброситься с кулаками. Через мгновение она продолжила: - Поначалу всё ограничивалось головной болью и тошнотой. Но через пару месяцев я заметила определённую систему. Если я пыталась сосредоточиться на чём-нибудь дольше десяти минут, у меня начиналась мигрень. Я пропускала все сроки. Стала вялой, ленивой. Набрала вес. - Она презрительно оттянула свитер. - Память стала ни к чёрту. Та серия статей? Забудьте - всё рассыпалось в пыль. Журнал "Iroquois" уволил меня. Брак развалился. Секс? Какой такой секс? - Она откинулась на стуле и покачала головой. - Это случилось четыре года назад, и с тех пор я вот такая.
- А сейчас?
- Сейчас я живу в Махопаке, работаю официанткой четыре ночи в неделю в кафешке "Цицерон". Сейчас я больше не могу читать - ну разве только ебучий "New York Post".
Я почувствовал, будто в недрах живота выделяется серная кислота.
- Не могу нормально переносить стрессовые и эмоциональные ситуации. Сейчас я возбуждена, потому что встретилась с тобой, а потом у меня будет три дня болеть голова. Поверь, я очень дорого за это заплачу.
Она привстала.
- И мне надо сходить в туалет. Очередной подарок. - Она таки встала, посмотрела на меня, почесав себя в затылке. - Но господи, об этом-то тебе знать не надо, верно?
Махнув рукой, Мелисса ушла в сторону туалетов.
Я уставился через стойку, трясясь от её слов, едва способный их выносить. Во-первых, мне казалось невероятным, что мы действительно сидим рядом, пьём вместе, разговариваем - и что прямо сейчас она сидит в туалете, в джинсах и мешковатом свитере, писает. Потому что последние десять лет каждый раз, как я вспоминал её, у меня в голове вставала худенькая, сияющая Мелисса года эдак 1988-го, с длинными чёрными волосами и торчащими скулами, я тысячу раз видел, как та Мелисса задирает юбку и писает, не прекращая разговор. Но та Мелисса явно растворилась во времени и пространстве, и теперь стала призраком. Я никогда не увижу её снова, не столкнусь с ней на улице. Её место заняла Мелисса, которую я не знаю, которая снова вышла замуж и нарожала детей, работала на журнал "Iroquois", которая, хоть и невольно, принесла свой плодовитый и буйный мозг в жертву неиспытанному, непроверенному и доселе неизвестному фармацевтическому продукту…
Вскоре у меня на глаза навернулись слёзы, и я чувствовал комок в горле. Потом руки начали дрожать. Что со мной происходит? Прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как я в последний раз принял МДТ, и химическая оболочка, наросшая вокруг меня за последние недели, уже дала трещину. И из этой трещины потекли сильные переживания, и я не знал, как буду с ними справляться. Представил, как я катаюсь по полу, плачу, всхлипываю, лезу на стену, и всё это покажется мне осмысленным, лишь бы наступило облегчение. Но когда в следующий момент из туалета пришла Мелисса, я приложил усилие и успокоился.
Она села напротив меня и спросила:
- Ты в порядке? Я кивнул:
- Всё хорошо.
- Не слишком хорошо ты выглядишь.
- Ну… Я рад снова видеть тебя, Мелисса. Очень рад. Но мне так жаль… понимаешь… не могу поверить, что ты…
В этот момент я таки не сдержал слёз. Я стиснул кулаки и уставился в стол.
- Извини, - сказал я через мгновение и улыбнулся - но выражение лица у меня было таким безумным, что на улыбку вышло совсем непохоже. Я ещё раз извинился и, одной рукой вытирая слёзы, костяшками второй опёрся на стул.
Даже не глядя на Мелиссу, я мог сказать, что она сейчас сама занята упражнениями по уменьшению повреждений, в которые входили глубокие вдохи-выдохи и бурчание слова "бля" себе под нос каждые пару секунд.
- Знаешь, Эдди, - сказала она в конце концов, - речь уже не обо мне, и не о нас - речь идёт о тебе.
Это заявление меня успокоило, и я попытался сосредоточиться на том, что из него следует.
Она продолжала:
- Я тебе позвонила, потому что подумала… не знаю, подумала, если ты принимаешь МДТ, или принимал раньше, то должен хотя бы знать, что со мной случилось. Но я понятия не имела, что ты… - она покачала головой, - …так глубоко в этом погряз. А потом, когда я прочитала статью в "Post"…
Я уставился на стакан с пивом. Я к нему не притронулся, и даже не собирался.
- Ну представь, дневная торговля? Игра на понижение биотехнологических акций? Да я поверить не могла. Ты наверняка принимаешь уйму МДТ.
Я кивнул, молчаливо соглашаясь.
- Но что будет, когда у тебя кончится запас? Тут-то и начнутся твои неприятности.
Лочти думая вслух, я сказал:
- Может, теперь я смогу перестать их принимать. Или потихоньку уменьшу дозу. - Я ненадолго замолчал, обдумывая этот вариант, а потом сказал: - Конечно, нет гарантий, что любой из этих шагов ведёт в правильном направлении?
- Нет, - сказала она, побледнев и как будто сдувшись, - но я не стала бы прекращать. Не сразу. Я же так и бросила. Знаешь, всё дело в дозе - сколько ты принимаешь за раз. Вот что они выяснили, когда мне поплохело, и тот парень умер.
- Так что нельзя бросать? Надо потихоньку завязывать?
- Не знаю. Наверно, так. Господи, не могу поверить, что Верной ничего тебе не объяснил.
Я видел, что она озадачена. Моя история - то, что она знала, - явно не выглядела осмысленной.
- Мелисса, Верной никогда ничего мне не говорил.
На этих словах я понял, чтобы придать истории смысл - и не сказать всей правды - я должен ей соврать, и весьма тщательно. На этом месте полезут очевидные и весьма неудобные вопросы, и боялся, что она их задаст - такие вопросы как "Сколько раз ты встречался с Верноном? Как у тебя оказался такой большой запас МДТ? Почему ты не разузнал о нём поподробней?" Но, к моему удивлению, Мелисса не задала ни один из этих вопросов, да и другие тоже, мы просто оба помолчали.
Пока она прикуривала очередную сигарету, я изучал её лицо. Я ждал, что Мелисса, которую я знал десять лет назад, будет меня ловить на каждой мелочи, чтобы добиться ясности, чтобы я сложил перед ней всю картину. Но в женщине, сидящей напротив меня, этот пыл давно выгорел. Я видел, что ей любопытно, она хочет знать, почему я сразу всё ей не рассказал, но на другом уровне было видно, что у неё на такие позывы больше нет ни времени, ни сил. Вер-нон погиб. Она рассказала мне, что знала об МДТ. Она явно переживала за меня.
Но что ещё она могла сказать или сделать? У неё двое детей дома и жизнь, какую она раньше не могла увидеть и в кошмаре. Она устала.
В моей борьбе она мне не помощник.
Мелисса подняла на меня взгляд:
- Эдди, прости.