- Здесь, по идее, ничего особо и слышать-то не надо. - Я затягиваюсь, пожимаю плечами: шорт-слив приятно елозит по хребту. - Не надо быть Сократом, чтобы врубиться: к этому и идет. Компьютерная графика, виртуальная реальность. Все хайтековское дерьмо, которое везде рекламируется. Вопрос только в качестве, но над ним работают.
- Нуда, я согласен, - кивает головой Клон. - Сигаретой угостишь?
- Бери, говна не жалко. - Я опять лезу в карман, потом процедура повторяется: заученные движения, только фольги с полиэтиленом теперь нет. - И все-таки трудно поверить. Там, в Кадре, было слишком уж идеально, понимаешь? Слишком похоже на то, что здесь.
- Да ничего удивительного - теоретически. - Клон чиркает спичкой (он всегда пользовался спичками - не зажигалкой), а я думаю: интересно, у него и в самом деле нет своих сигарет или это все та же (из прошлых жизней) страсть к халяве? Если первое, то плохи его дела, я хочу сказать, действительно плохи. - Так вот, - продолжает он после затяжки. - Нет никакого Кадра. Просто пространственная компьютерная графика. Идеальная компьютерная графика.
Из подземного перехода - звуки жизни, запах асфальта, прилагающаяся дозированная неизвестность. Смеющиеся компании, парочки, троечки и одиночки выплывают на поверхность, оглядываясь вниз, к началу ступенек. Оттуда - старая песня. Я узнаю голос, хоть экрана (установленного в рекламных целях у ларька "Видеокассеты, только самые новые и культовые фильмы") не видно:
- "Итак, вам остается последнее испытание, Яков. Так сказать, призовая игра. Сейчас сюда выйдет моя ассистентка - абсолютно голая, кстати, но не возбуждайтесь раньше времени, - и справит большую нужду вот на эту газету. Вам, Яков, предлагается съесть ее экскременты, эркментексы, кементрэксы. А на кону у нас сегодня аж восемь тысяч восемьсот пятьдесят рублей!"
Похоже, сегодня кто-то из тиви-деятелей решил запустить на своем канале сразу все эти старые шоу. В девяносто пятом году ТВ-6 сделало нечто подобное с фильмом "Семнадцать мгновений весны": девятого мая с утра до вечера крутили все двенадцать серий про Штирлица, ветераны просто обрыдались. А сегодня, значится, все будут смеяться. Там не двенадцать серий, там куда больше.
- Обрати внимание, Клон. Сегодня целый день крутят "Деньги - говно!", все старые выпуски. Наверняка это приурочено к шоу, так что можешь упомянуть в статейке. Денег за идею, так и быть, не возьму.
Людям всегда нравились "Деньги - говно!". Я смотрю - сверху вниз: две девчонки до семнадцати и старше (мини-юбки, открывающие похотливым взорам еще не успевшие обрасти целлюлитом конечности), менеджерского вида лысеющий неудачник с женой, три полугопника из ближнего Подмосковья, пролетарий с дешевым пивом. Выражение лиц - у всех: довольное. С элементом сожаления. О том, что надо идти по своим делам и нет времени задержаться в прохладном переходе. Что нельзя все бросить и просто постоять-посмотреть, как скромный студент из промышленного райцентра, всю жизнь мечтавший порадовать соседей по подъезду своим появлением в телевизоре, на их глазах превратится из обычного дауна в дауна-капрофага. Как он с минуту глупо похохатывает, мычит и телится, словно блядовитая, но правильно воспитанная девственница, а потом растягивает: "Ну ла-а-адно, попро-обую, если не проблю-ю-у-у-усь". Довольно просто быть всенародным любимцем и доставлять людям радость, вы не находите?
- Яшка-х…яшка согласился сожрать говно! - доносятся последние обрывки. - День… гов…шка, значит, ты согласился съесть деньги! Поч… т… ста баксов!
- …Графика - графикой, - продолжаю я. - Но там ведь все должно меняться в зависимости от моих действий. Если я схватил того алкаша за шкирку, он должен был встать и потом снова упасть. Но я мог бы просто пробежать мимо, тогда бы он остался лежать. А мог бы наступить ему на яйца. А мог бы наступить, но не на яйца, а на живот. Или на шею. И в каждом из этих случаев ему пришлось бы вести себя по-разному, правильно?
- Ничего удивительного. - Клон провожает взглядом еще одну мини-юбку: когда мы дружили, он трахал все что движется, называл себя Мачо и страдал тяжкой формой сексуальной зависимости. - Это как в квесте. Ты играешь в квесты?
Я тоже машинально перевожу взгляд на удаляющиеся (красивые и летние) ноги. Выхватываю фотоаппарат, быстро настраиваю, снимаю (не девушку - ноги). Это не сексуальная зависимость. Это - зависимость от зрительных образов, позволяющих имитировать сексуальную зависимость.
О квестах: я уже давно не играю в квесты. Не знаю, почему так получилось. Одна из заброшенных привычек.
- Есть одно "но", Клон, - говорю я вслед летним ногам, - есть одно "но". На моей клавиатуре - Hewlett Packard SK-2511А, 2003 год, made in Malaysia - сто девятнадцать клавиш, а у мыши - еще две плюс колесико. Итого - сто двадцать две. если брать в общем. Даже если допустить, что при прохождении квеста используется каждая из них, набор вызываемых их нажатием действий персонажей все равно будет ограниченным. Невъе…енным, но ограниченным. А там клавиш не было. Там были мои движения в пространстве, понимаешь?
Клон достает из рюкзака бейсболку, цепляет ее на голову и снимает очки. В течение дня эти две вещи отвечают за его шифровку по очереди.
- Пространство можно разбить на маленькие участки. Как пиксели, только в 3D-варианте. Оно будет представлять собой трехмерную систему координат, а эти самые участки - выполнять роль клавиш. Только эти клавиши находятся не вне, а внутри экрана. Если ты переместишь свою лапу в точку икс-вай-зет - программа получает один сигнал, а если в точку икс-вай-зет-один - другой. От этого все и зависит - какой сигнал откуда получен.
- Уже думал об этом. Но я не видел никаких пикселей. Я очень долго вглядывался. Специально. Головой вертел, оборачивался резко. И так далее.
Клон дышит на очки и протирает их адиком (бомбер - уже давно - в рюкзаке: сегодня довольно жарко). Потом: снимает бейсболку, расстегивает рюкзак, запихивает бейсболку внутрь, застегивает рюкзак. Я вдруг - на секунду, не дольше - представляю, что передо мной не тот Клон, которого я уже два года вижу в основном по ящику и в таблоидах. Что вместо надменной популярной рожи - лицо другого, того Клона. Который может в момент моего отсутствия ломануться ночью на другой конец города, чтобы проверить наличие в квартире моей суицидально настроенной сестренки, подозрительно долго не снимающей телефонную трубку. В нашей общей биографии было и такое. И многое другое… Но это - иллюзия. Точно знаю. Люди меняются, причем только в одну сторону.
- Ты меня не понял, - морщится Клон. - Я же сказал: речь идет об очень маленьких пикселях. Таких, которые невидимы для глаза.
Никак не могу абстрагироваться от мыслей о Клоне. Клон: как и все не обделенные головным мозгом молодые люди приграничного с двадцатью годами возраста, он мечтал оставить царапину на земном шарике, а получил Зерга, Зорга и паранойю. Паранойя - это когда для того, чтобы протереть очки, тебе приходится доставать из рюкзака и цеплять на башку бейсболку. Я ему почти сочувствую, почти готов его пожалеть - вот в чем загвоздка.
Это четвертая причина никогда не встречаться с бывшими друзьями. С ними носишься, как с собственными детьми: какими бы ублюдками и моральными уродами они ни оказались, в каком-то потаенном (воображаемом) углу вашего сознания они остаются прежними. В данном случае: верными, правильными. Настоящими. Зависимыми от вас и вызывающими у вас зависимость. И если это выберется из своего угла - тогда вы рискуете потерять остатки самоуважения, а то и пойти как соучастник.
Это не родительская любовь, которая заставляет вполне нормальных людей пост-акме-возраста носить передачки серийным убийцам (специализация: старики, женщины и дети). Не она, но примерно из той же серии.
Стоп: не хочу об этом думать. Ненавижу собственную слабость. Чтобы отвлечься, нащупываю в кармане зажигалку "Федор" (другой рукой - поправляю ремень, обвернутый вокруг пояса: зачем??), закуриваю, потом - говорю:
- Очень маленькие пиксели, невидимые для глаза, - это молекулы. Не хочешь же ты сказать, что кто-то смог создать виртуальные молекулы?
Машины едут в сторону Нового Арбата чинно, неспешно: час пик (в Москве - круглосуточный час пик). Когда в начале весны, по окончании зимней спячки, люди начинают открывать автомобильные окна, чтобы ощутить поток температурных перемен у себя на лицах, улицы наполняются дополнительными звуками. Музыка города - это не только индастриал, а еще и совокупность всех нот, которые в определенный момент времени извергаются в пространство из недр всех машин, в которых (стандартно или опционально) предусмотрена магнитола. (Это 99 % всего автопарка, если вам интересно: все машины, кроме затерявшихся во времени "Запорожцев" и некоторых особо малых автомобилей для инвалидов, вроде серпуховского варианта "Оки".)
Когда эйфория проходит, музыка города несет потери: окна закрываются. Не все, а только в тех машинах, которые оборудованы кондиционерами. В такую погоду, как сейчас, наличие кондиционера в машине выпаливается с полпинка: есть кондишен - все окна закрыты, нет - открывай и пытайся получить ветер в харю на средней пробочной скорости десять километров в час.
Нам навстречу степенно движется авто шлаковая "Нива" (не "шевронива", а "классика"). Кондишена - нет, окна - открыты. Из окон: хит пятилетней давности, "На что вы готовы ради этого говна" (ремикс диджея Грува: голос Ролана Факинбегра, наложенный на незамысловатый лайт-хаус бит). Почему по радио так часто крутят старье?
- Кто знает, кто знает, - машет головой Клон. - Кто знает, ведь рано или поздно кто-нибудь должен к этому прийти.