головой о землю. Эгор поднял руку и молча показал на урода в зеркале, собираясь задать клоуну
вопрос. Карикатура сделала то же самое, а клоун, плотоядно улыбаясь, молча кивнул, продолжая
махать змеей. Эгор шумно выдохнул и скрепя сердце начал скрупулезно изучать свой новый облик.
Уровень его сопротивления бреду уже давно зашкаливал от нереальности происходящего и теперь
перешел в новое качество: он постепенно стал смиряться с ощущениями, появилось даже некоторое
любопытство. Итак, перед ним в зеркале стоял худой, высокий юноша, с бледным лицом, слева
наполовину закрытым иссиня-черной челкой. На открытой половине лица сиял страданием и болью
синий глаз, густо обведенный чем-то черным. Губы тоже были цвета черной запекшейся крови, а
нос - крылат ноздрями и заострен, как у покойника. В нижней губе и левой ноздре красовались
толстые стальные кольца. Тыльные стороны ладоней украшали странные татуировки.
Приглядевшись, Эгор понял, что это половинки разбитого сердца с неровными краями разлома.
Эгор поднял тонкими музыкальными пальцами хрупкой руки тяжелую челку и замер. Лучше бы он
этого не делал - под волосами пряталась сгоревшая часть лица с пустой черной глазницей.
"Бедный, бедный Егор Трушин - ничего от тебя не осталось", - подумал Эгор и продолжил
осмотр. Одет он был в какой-то стариковский джемпер в ромбик с большим треугольным вырезом,
под которым красовалась футболка "Меtallica". "Ну, хоть "Metallica"", - нелепо обрадовался Эгор.
Джинсы на тощей заднице держались благодаря широкому, проклепанному металлическими
сердцами ремню с огромной пряжкой в виде черепа-имбецила - трехзубого, без нижней челюсти,
зато с двумя перекрещенными берцовыми костями. Такой же череп в виде перстня красовался на
среднем пальце правой руки. Ногти на руках оказались черными, длинными и острыми. На плече
висела увесистая сумка-почтальонка. Заныло сердце. Эгор, не ожидая подвоха, положил ладонь на
грудь и ощутил непонятную и неприятную пустоту. Он задрал джемпер и футболку и увидел в
зеркале зияющую черную дыру. Хмыкнув и ничему уже не удивляясь, он опустил одежду и
посмотрел на клоуна. Тот поднял узкие плечи и, как бы извиняясь, развел руками. Жевать он не
переставал - изо рта у него торчал змеиный хвост. Тут Эгор расплакался, как настоящий эмо-
бой, - громко, горько и от души, но каким-то чудом смог быстро взять себя в руки. Если кто-то
наверху захотел над ним посмеяться, то у него это вышло на славу. Эгор с неожиданной для тощих
рук легкостью схватил зеркало, поднял его над головой и шандарахнул оземь. С чистым
хрустальным звоном оно разлетелось на осколки, которые тут же превратились в черных злобных
крыс, с противным писком убежавших в туман. Эгор вопросительно взглянул на клоуна.
- Гнев, - сказал тот с набитой грибами и змеятиной пастью. - Я даже сказал бы, праведный
гнев.
- И что со всем этим делать? Я не хочу такой жизни, этого мира, этого мерзкого тела.
Неужели кому-то мало того, что меня убили? За что мне этот суперприз? За то, что я заступился за
этих жалких чмошников? За это?
- Брат, остынь, в конце концов, ты жив. Наслаждайся. Когда ты родился в первый раз, ты
тоже не просил об этом, и тот мир, прямо скажем, совсем не идеален.
- Меня устраивал! Мне было всего восемнадцать, черт побери! Я даже не успел переспать с
Кити.
- Бедняга. Я в том мире вообще ничего не успел, поэтому надеюсь повеселиться здесь.
- Так ты тоже не абориген?
- Нет, но я знаток здешних мест. Так уж вышло, брат, что я все знаю про этот дивный ми
- И давно ты здесь?
- Понятия не имею. Видишь ли, время тут еще более относительно, чем в Реале. Оно то
застывает, как смола, то несется, как скорый поезд, то вообще исчезает на время. Время исчезло на
время. Ха-ха. Каламбур. Так что я здесь достаточно долго. Достаточно… для того, чтобы помочь
тебе адаптироваться.
- Я не хочу здесь адаптироваться! Больше всего на свете я хочу проснуться в своей кровати.
- Поэтому, просыпаясь каждое утро в своей кровати, надо испытывать бурный восторг от
происходящего. Пойдем, брат, найдем тебе новую постель. Эмо теперь твой мир и твоя жизнь, и
советую принять это как должное и не гневить Создателя.
- Да плевал я на вашего Создателя.
- Да ты крут, чувак! Пойдем-ка прогуляемся, полюбуемся эмо-видами.
ГЛАВА 4
Клоун ада
Они шли уже почти целый час, а может быть, пять минут, которые тянулись как целый час.
Эгор молчал и зыркал по сторонам единственным глазом. Его длинные ноги все увереннее шли за
ни на секунду не прекращавшим трещать красным клоуном.
"Лаптя не хватает, - горько подумал Эгор, - Пузырь и Соломинка присутствуют". И тут же
удивился своей способности к самоиронии в такой неимоверной ситуации, удивился способности
удивляться, удивился, что уже не удивляется вырастающим ежесекундно у него под ногами грибам
удивления. И понял, что совершенно ушел в себя и уже давно не слушает толстого болтуна. Они
шли по пустой широкой улице с черной мостовой, по которой стелился розовый туман, а по бокам
высились невысокие, этажа в три, пустые, на вид облупившиеся дома, сложенные из розового и
черного кирпича, с черными оконными проемами незастекленных окон. И ни одной живой души
вокруг.
"Если это не сон и не глюк, то это самый скучный мир из тех, что стоило придумать", -
думал Эгор.
- Эй, брат, ты что, меня не слушаешь? Так-то ты ценишь дружескую беседу? Тебе что, мой
анекдот не понравился?
- Анекдот?
- Да, мой любимый, про кудесника.
- Я немного отключился, эта розово-черная гамма меня бесит и усыпляет одновременно.
Прости, может, повторишь?
- Только для тебя, хотя ты не Толька, а Эгор. Смешно?
- Это и есть твой любимый анекдот?
- Нет, это прелюдия. Любишь прелюдии?
- Ненавижу.
- Сильно. В общем, так. Идут альпинисты по узкой горной тропке в тумане. Вдруг тропка
обрывается и перед ними глубокое ущелье метров пять в ширину. Ну, альпинисты встали, чешут
репы, а с той стороны ущелья выходит старец с длинной белой бородой - в синем халате,
украшенном белыми звездами, и в таком же колпаке. И говорит он: "Прыгай смело, я кудесник!"
Ну, первый альпинист, что ближе к пропасти стоял, разбежался, прыгнул, упал на дно ущелья и
разбился в сопли. А старец посмотрел вниз, покачал седой головой и говорит: "Да, хреновый из
меня кудесник".
- Отвратительный анекдот, - буркнул Эгор.
- Я рад, что тебе понравилось и вообще что мне довелось общаться с таким жизнерадостным
парнем. Мне теперь до самой смерти питаться змеями, грибами да крысами.
- Ты наглый толстый энерговампир! Мало того что ты жрешь мои эмоции, так тебе еще и
деликатесы подавай. - Было бы неплохо. Не отказался бы от крольчатины или дичи какой-то.
- Только и думаешь о своем желудке. Смотри, какой ты толстый! Скоро лопнешь!
- С тобой вряд ли. Если только от смеха. Эх, как я бы навернул сейчас твоей радости или
веселья.
- А чего мне радоваться? Я покойник, в каком-то нелепом теле, шагаю с дурацким клоуном-
эмоедом по скучнейшей улице на свете.
- А вот и врешь! Эта улица вовсе не скучная, просто она пока в тени.
Клоун повернулся к Эгору, чтобы показать ему противный фиолетовый язык. Вдруг он обо
что-то споткнулся и плашмя упал на спину, больно ударившись рыжей головой и жалобно заойкав.
Эгор не смог сдержать торжествующего радостного смеха, который превратился в больших
пушистых розоватых кроликов. Одного из них хитрый клоун тут же изловчился поймать.
- Ага, все получилось! Старый трюк действует безотказно тысячи лет. Стоит кому-то упасть
и удариться, как те, кто это увидел, дружно начинают веселиться.
- И ничего подобного, - обиделся Эгор, - просто ты очень смешно упал, профессионально.
И отпусти зайца, мне его жалко. Неужели ты не наелся?
- Фигушки! Это не заяц, а кролик, и он не настоящий, как и все здесь, зато питательный. Ты
тощий, тебе хватает собственных переживаний, а мне все время нужна подпитка.
Клоун ловко подкинул кролика, широко разинул свою пасть и проглотил его целиком. У
Эгора снова выступили слезы.
- Ну, давай реви, девчонка! Полей местные скудные земли, заодно и засадишь их травой. Ты
ведь когда-то любил засадить? - Толстяк противно засмеялся.
Эгор, не глядя на то, как его слезы прорастают из земли горькой травой, кинулся с кулаками
на своего обидчика. Но клоун увернулся с легкостью молодого тореро. Эгор налетел на стену
унылого дома, но боли не почувствовал. Зато дом от удара сильно тряхнуло, посыпались кирпичи,
которые подняли клубы пыли с грязной земли. Эгор, прислонившись спиной к дому, переждал
падение стройматериалов. К счастью, ни один кирпич не упал на него. "А жаль, - подумал он, -
может быть, тогда этот дурацкий сон закончился бы". Эгор проводил глазом разбегавшихся в
разные стороны розово-черных странных визжащих зверюг с телами гиен и кабаньими мордами.
Разглядеть их как следует он не успел, слишком быстро они бежали, к тому же мешала влага,