Итак, юная Бетани рассказала, что работает с тобой в "Скрепках". Роджер, да ты просто мэр Города неудачников! Оказывается, ты обслуживаешь покупателей. И пишешь роман. Вот так сюрприз! Неужели ты и в самом деле за что-то взялся? Скоро синий снег пойдет, не иначе. Бетани говорит, это "изысканная драма для взрослых" про двух писателей. Ты пишешь о творчестве? Об искусстве?! Бог мой, да ты к творчеству никакого отношения не имеешь! Помнится, ты как-то работал статистом в местном театре, на постановке "Через год в тот же день". Тебе всего-то надо было постучать в дверь и дать главной героине ведерко со льдом, так ты и тут облажался. А потом закрутил с ней интрижку. Ой, я сказала "интрижка"? Ну ничего, это теперь в прошлом, ребенка я отсудила, и все хорошо, что хорошо кончается.
Роджер, Бетани – очень милая и умная девочка, однако по молодости и неопытности думает, будто я стану тебе помогать. Я сказала, что у тебя в жизни просто черная полоса, – и тут же пожалела. Видишь ли, девочки обожают вытаскивать мужиков из неприятностей, а я не хочу, чтобы она затерялась в твоей орбите. Я хотела было исправить положение и объяснить, что тебе уже ничем не поможешь, но вовремя одумалась. Это бы только ее распалило. Так что я сказала: "Он из депрессий выходит как по часам. Вот увидишь, через неделю у него все будет тип-топ". Это ее взбодрило и, надеюсь, избавило тебя от слезливого разговора по душам.
Кстати о жалости. Разберись уже со своей жизнью, в конце концов! Мы разведены. Зоуи моя. Через три недели я выхожу замуж за Брайана. Ты живешь прошлым. Ты живешь на Острове желаний.
Ну, ладно, стало быть, ты взялся за книгу… Приятно слышать. Желаю тебе вложить в нее все свои чувства. Уволься из "Скрепок". Найди нормальную работу. Брось пить. Ты, должно быть, решил, что ничего плохого с тобой уже не случится, пока совсем не "опустишься". Имей в виду: ты бьешься за последнее место в состязаниях, где других участников нет.
В следующие выходные у тебя встреча с Зоуи – три часа в месяц, как и постановил суд. Привезти ее к тебе или в какое-нибудь местечко, облюбованное никудышными отцами (в океанариум, например)? Решай.
Мой телефон и е-мейл у тебя есть.
Д.
"Шелковый пруд"
Кайл заплатил доставщику, и Британи положила пакеты на стол, который Стив предварительно обмахнул тряпкой.
Глория принялась нетерпеливо открывать пакеты с жирными пятнами, словно внутри были золото, ладан и мирра. Она даже не подумала сходить за тарелками и вилками, так что на кухню пошел Кайл. Он порылся в шкафах и обнаружил набор роскошного столового серебра, которое было в таком запущенном состоянии, что походило на заляпанный жиром и грязью бетонный пол франшизной забегаловки. "Господи, не люди, а ходячий кошмар", – думал Кайл, пытаясь найти хоть какие-нибудь салфетки. Ни бумажных полотенец, ни матерчатых, ничего. В конце концов, он взял рекламный буклет трехнедельной давности и в каждый листок завернул вилку, ложку и нож. Затем отнес свертки в столовую.
– Что это? – удивилась Глория.
– Столовые приборы.
– А почему они завернуты в бумагу?
– Так делают в ресторанах. Вместо того, чтобы раскладывать ножи и вилки на столе, официанты заворачивают их в салфетки и кладут по одному набору на человека. Экономит время.
Из вежливости никто не отметил, что они завернуты в газетную бумагу. Британи развернула свой листок.
– Вот это да! – воскликнула она. – Дорогущие. Монетное серебро.
– Подарили на свадьбу, – пояснила Глория.
– Да тут одна ложка стоит пару тысяч. А весь набор – не меньше сорока, – сказал Кайл.
– Вы бы на эти ложки могли отправиться в кругосветное путешествие, – заметила Британи.
И тут, дорогой читатель, время остановилось для Глории и Стива – они прекратили воспринимать окружающую вселенную, замерев в приятнейшем состоянии безмерной неопределенности. А потом, словно семечко розы, пробившееся сквозь снег навстречу любовным поцелуям солнца, к ним медленно, тоненькой струйкой вернулись время и реальность. Вслед за крошечными ацетиленовыми взрывами их захлестнул мощный поток эндорфина, и наступило абсолютное счастье.
– Кайл, принеси тарелки, – сказала Британи.
Он опять пошел на кухню, пока Стив и Глория молча сидели, ошалев от радости. В себя они пришли только через пару минут. Развернули столовые приборы и тут же принялись ковыряться в пакетах и коробках.
– О! – воскликнула Глория. – Му гу гаи пан! Обожаю му гу гаи пан!
– Нет, – сказал Стив, – тебе просто нравится повторять "му гу гаи пан".
– Ну и что с того? Кайл, хотите му гу гаи пан? – Глория вонзила вилку в самый большой и сочный кусок цыпленка, плавающий среди поверженных грибов и овощей в жестяном подносике.
– Хочу, – ответил Кайл.
Его потрясло, сколько шума хозяева дома производят за едой. Их атлетическое хлюпанье в сочетании с короткими чавкающими звуками наводило на мысли о мягком порно.
– Так где же ваш сын? – поинтересовалась Британи.
Вилки Глории и Стива замерли в воздухе.
– А почему вы спрашиваете?
– Вообще-то пытаюсь поддержать беседу, – ответила Британи.
– Наш сын – особенный мальчик, – сказала Глория.
– Да, особенный, – подтвердил Стив.
Кайл оценил поток поступающей к нему информации: дом, застрявший в позапрошлом веке; морщины Стива и Глории; полное отсутствие каких-либо признаков молодой жизни. Выходя за рамки всех существующих приличий, он спросил:
– Может быть, ваш сын учится?
Глория тут же выпалила:
– Да-да, учится. Доволен, как слон. Зубрит днями напролет. Учит, учит, учит…
– Просто невероятно, как он любит учебу, – добавил Стив.
– У него голова скоро взорвется от знаний.
– Удивительная штука – человеческий мозг.
– Милый, – осеклась Глория. – Нам не положили соевый соус.
– И правда не положили.
– Схожу на кухню и принесу.
– Я с тобой.
Муж и жена встали из-за стола и покинули комнату.
Кайл с Британи переглянулись.
– Они душевнобольные.
– Все относительно, Кайл. Может, они счастливы.
– У них на кухне нет еды.
– Ну и что? У многих нет. Наверное, они тоже ходят в закусочную.
– Нет, ты не поняла. Вообще никакой еды. Банка маринада в холодильнике и коробка смеси для блинчиков вперемешку с жуками. Кажется, она там со времен отмены рабства.
– Ты преувеличиваешь.
– Нисколько.
– На вид они откормленные.
– Они питаются только виски и джином.
– Говори тише, а то услышат.
– Хочешь последний кусочек свинины в кисло-сладком соусе?
– Съешь сам.
Кайл доел мясо.
Тост-2. Сказка Верхних Морей
11 ноября 1893 г.
Пусть наш корабль непрестанно дрожит и качается на волнах, вызывая дурноту, моя вера в Землю Обетованную, где нет тостеров и прочих устройств, обжигающих нашу белую плоть, не иссякает. На прошлой неделе капитан корабля, некий Корнелий Джиф – гнусный невежда и трус сомнительных помыслов, – перестал выдавать нам сливочное масло и в довершение всех бед едва ли не полностью урезал паек корицы и сахара. Некоторые ломти повредились рассудком и впали в бред, напитавшись морской водой. Мокрота – злейший враг тех, кто плывет на славном корабле "Коврига", зарегистрированном в Ливерпуле, но идущем под флагом Канадского Доминиона (мы поднимаем этот флаг, лишь когда видим корабли стран, не признающих американскую политику Свободной буханки. Эта политика подарила свободу множеству ломтей, которые теснились в сумках русских привокзальных бабушек или задыхались на кубрике среди клопов и тряпья, мечтая о вечной свежести).
Вчера надежду на спасение потеряла вдова Бран. Она вылезла на корму, и злобные чайки растерзали ее нежное тело. Их бесовские вопли отвлекли капитана Джифа от послеобеденной игры в карты с "почетными гостями" корабля, давно изъеденными жуками. Это: лорд Рожь из Хлебшира, маркиза Дрожже (говорят, она сошла с ума от пятнышка плесени на лбу) и воинственный герр Пряник, наследник легендарного Замеса.
Невзирая на все тяготы, мы, простые ломтики в третьем классе, еще уповаем стать гражданами чудесной страны, где можно жить в мире и свежести, вдали от террора сыров, ветчины и тунцового майонеза.
Однако я совсем забыл про возмутительное событие, о котором не премину теперь рассказать. Мы пристали к берегу в Ангра-ду-Эроижму, неподалеку от Азорских островов, чтобы пополнить запасы твердой пшеницы, которая совершенно размякла из-за течи в трюме. Эта течь образовалась по вине капитана Джифа: совсем одурев от шоколада с ликерной начинкой и постоянных выигрышей, он повел наше судно прямо на турецкий военный корабль, "Аль Шиш-Ке Баб". Сие ужасное происшествие оторвало нас от беспрерывных молитв святой Гвиневере Коржинской.
Здесь запись прерывается.