Глава третья
Их разбудил звонок мобильника. Это был Глеб.
- Алло, - сонно ответил Кирилл и зевнул.
- Вы что, так весь день и проспали? - поинтересовался Глеб. - Ну вы даете! И зачем было приезжать в столицу нашей родины, спрашивается?
- Да мы только уснули, - ответил Кирилл и начал улыбаться. - Гуляли долго. Марика меня по магазам таскала. А который час?
- Да уж почти семь, - усмехнулся Глеб. - Короче, я сейчас заканчиваю работу, еду к себе, переодеваюсь, и мы встречаемся на "Октябрьской" в центре зала ровно в девять. И не опаздывать!
- Но… - начал Кирилл и вновь зевнул.
- Сегодня готик-пати в "Точке", так что оденьтесь соответственно. Хотя вы и так вполне в стиле. Короче, до встречи!
И Глеб положил трубку.
Кирилл снова лег и прижался к Марике. Она перевернулась на бок, ерзая и устраиваясь удобнее. Когда ее голые ягодицы коснулись его живота, Кирилл окончательно проснулся. Он аккуратно ввел вставший член между ее бедер и замер. Марика судорожно вздохнула и открыла глаза, чувствуя, как что-то твердое и горячее пульсирует между ее тут же набухших губок. Кирилл начал медленно гладить ее спину, плечи. Его пальцы скользнули к груди и нежно теребили соски. Марика выгнулась, сильно сжав бедра.
- Ой! - вскрикнул Кирилл и тут же отодвинулся. - Оторвешь! - тихо засмеялся он.
Марика повернулась к нему лицом и, задевая носом его нос, заглянула в глаза.
- Привет, соня! - прошептал Кирилл и коснулся кончиком языка ее улыбающихся губ. - Глеб пригласил нас на готик-пати в клуб "Точка".
- Здоровски! - восхитилась она и тут же вскочила. - Так чего мы тут валяемся?! Быстро собираться! Надо подумать, что надеть!
- Но… - начал Кирилл и сжал все еще стоящий член.
- Никаких "но"! - сказала она, поднимая трусики с пола. - Вставай! Пойду что-нибудь соображу поесть. Во сколько мы там должны быть?
- В девять в метро "Октябрьская", - растерянно ответил он, жадно глядя, как Марика поправляет на бедрах узкие кружевные полоски трусиков.
Они были в условленном месте без опоздания. Марика надела черные джинсы и черную маечку, купленную сегодня. На груди поблескивал стразами огромный контур черепа. Сверху, по настоянию Кирилла, накинула розовую трикотажную кофточку с капюшоном. А его заставила надеть свою черную футболку с нежно-розовой розой на груди. Они нанесли белый тональный крем, густо подвели глаза. Марика хотела накрасить губы черным, но такой помады у нее не было. И они воспользовались светло-розовым голографическим блеском. Выглядели они настолько похоже, что трудно было понять, где парень, где девушка. Когда Глеб выскочил из вагона и подошел к ним, то даже присвистнул.
- Ху из ху? - засмеялся он. - Реально андрогины!
Он выглядел обычно, в черной куртке, под которой был виден темно-серый джемпер, и в синих джинсах.
- Ну что, пошли? - с нетерпением спросила Марика.
- Сейчас должен еще один человечек подойти, - сообщил Кирилл.
- Кто это? - в один голос воскликнули Глеб и Марика.
- Пока ты была в ванной, я позвонил Насте и пригласил ее, - ответил он.
- Зачем? - поинтересовалась Марика и нахмурилась.
- Кто это Настя? - одновременно с ней спросил Глеб и заулыбался.
- Сегодня познакомились, - ответил Кирилл.
- Так, деффочка одна, - нехотя сказала Марика. - Надеюсь, явится без своих дружков-позеров? - ехидно добавила она.
- Сколько ей лет? - заинтересованно спросил Глеб, глядя на подъезжающий поезд.
- Наверно, шестнадцать, - ответил Кирилл.
- А-а! - разочарованно протянул Глеб и отвернулся от открывшихся дверей.
Из них вывалила толпа пассажиров. Среди них оказалась и Настя. Но Марика не сразу ее узнала. Настя зачесала волосы назад, закрепила их широким черным обручем, на котором торчали смешные позолоченные рожки. На ее белом лице четко чернели густо подведенные глаза, брови и губы. Шарики пирсинга казались металлическими росинками. Настя была все в той же красной куртке. Ее полы были распахнуты. Марика увидела низко спущенные черные атласные брюки, широкий ремень, усеянный заклепками, квадратную пряжку со скрещенными костями, черный бархатный корсет, туго обтягивающий и заканчивающийся выше талии. Он был зашнурован спереди широкими розовыми атласными лентами. В пупке поблескивал розовый камешек навелы. У Насти оказалась довольно большая грудь, практически вываливающаяся из сильно декольтированного корсета. На шее висело несколько металлических цепочек с маленькими розовыми эмалевыми сердцами.
- Хай! - непринужденно поздоровалась она и перекатила во рту жевательную резинку.
Выдув из нее бледно-розовый шарик, тут же лопнула его и заулыбалась, продолжая жевать.
- Это Настя, - сказал Кирилл, повернувшись к Глебу. - А это мой старший брат Глеб, - добавил он.
- Вижу, что не младший, - захихикала она и взяла удивленного Глеба под руку. - Ну что, челы, двинулись?
- А ты прикольная, - заметил Глеб и пошел к эскалаторам, прижимая ее локоть и скосив глаза на колышущуюся грудь.
Когда они пришли в "Точку", на сцене уже выступала какая-то группа, своим видом разительно напоминающая "Тоkio Нотеl", но игравшая намного хуже. Танцпол заполняли в основном готы. Но среди их черной однообразной массы мелькали цветной одеждой обычные парни и девушки. Также в клубе присутствовали и взрослые, что удивило Марику. Она глянула на довольно пожилого на вид мужчину в джинсовом костюме, с выпирающим пивным животом, который стоял практически у самой сцены, пил пиво и курил, и заулыбалась, толкнув Кирилла в бок локтем.
- Готичный дядечка, - сказала она ему на ухо и засмеялась.
- Да нам-то что? - одернул ее Кирилл. - Каждый выбирает ту музыку, которая ему нравится.
- Мы пошли наверх, - сказал в этот момент Глеб. - Может, на втором ярусе свободные столики есть?
- Это где VIP-места? - рассмеялась довольно ехидно Настя. - Эх ты, провинция! Там билеты дороже и охранники не пускают.
- Я говорю об уровне выше, - не обиделся Глеб. - Или ты в баре возле сцены хочешь зависнуть? А я там люблю.
- Почему? - поинтересовался Кирилл.
- Так я ж не курю, - усмехнулся Глеб, глядя как Настя достает пачку сигарет и зажигалку. - А там вентиляция лучше, все продувается. Да и официантки пиво приносят. Ты пьешь? - спросил он у Насти.
- А как же! - важно ответила она.
- А я думал, что все эмо по убеждениям стрейтэйджеры, - заметил Глеб.
- Он думал! - ехидно проговорила Настя. - Хоть бы в Сети что-нибудь почитал на эту тему! Там сплошь и рядом пишут, что все эмо алкоголики, наркоманы и ба. Все-таки брат у тебя эмо-бой! А ты, смотрю, и не в теме! Но мы свободны во всем! Хочу, стану стрейтэйджером, а хочу, буду пить, курить, колоться и трахаться направо и налево! - с вызовом добавила она.
- Какая ты шустрая девчонка-то! - засмеялся Глеб. - Семнадцать, говоришь, тебе исполнилось? Не по годам, не по годам! Мама по попке ремнем не лупит за такие рассуждения?
- Да иди ты! - расхохоталась Настя и толкнула его.
- Ну, тогда мы пошли, - в тон ей сказал Глеб, повернувшись к молчащему Кириллу.
Марика уже отошла к сцене и пританцовывала под сокрушительные аккорды бас-гитары и хриплые вопли солиста.
Когда они ушли, Кирилл приблизился к ней и обнял сзади за талию. Она повернула к нему разгоряченное лицо с поблескивающими от сценической подсветки глазами и громко прокричала, что хочет коктейль. Но он отрицательно покачал головой. Марика отвернулась от сцены и встала перед ним. Их окружали танцующие, но никто не обращал внимания. Они были словно одни на пятачке пустого пространства. Кирилл смотрел в глубь ее расширившихся глаз, она не сводила взгляда с его поблескивающих розовых губ.
- Мы же не пьем! И не вижу повода начинать, - заметил Кирилл и отвел челку с ее лица. Давай куплю тебе сок?
- Давай! - легко согласилась она и тряхнула волосами.
Челка вновь упала на глаза.
В этот момент песня закончилась, и свет на сцене погас. Марика невольно зажмурилась, чтобы не видеть темноту. И тут же ощутила на губах легкий поцелуй. Она улыбнулась и высунула язык. Поцелуй повторился, но был таким крепким, что она почувствовала, как колечки пирсинга впиваются ей в кожу.
Резко вспыхнул свет, толпа взвыла, и Марика повернулась к сцене. Сквозь лес взлетевших рук, на которых указательные пальцы и мизинцы торчали словно рожки, она увидела, как на сцену выходит новая группа. Музыканты выглядели более брутально, чем предыдущие. Густо татуированные, в черных кожаных брюках и жилетках на голое тело со множеством металлических цепей, заклепок, крестов и черепов, длинноволосые и накачанные, они заняли свои места, подняли руки и взревели по-звериному вместе с толпой. Сцена озарилась багрово- красным светом, шквал тяжелых басовых аккордов понесся в зал, ударник усилил звучание четкой дробью, солист обхватил микрофон татуированной по всей длине рукой, в черной кожаной без пальцев перчатке, приблизил ко рту и взвыл так, что у Марики заложило уши. Руки с торчащими "рожками" пальцами вновь взлетели, поднятые к сцене лица исказились от воплей. Вся картина почему-то напомнила Марике полотна Иеронима Босха на тему ада.
Вдруг она почувствовала, как сильно вздрогнул Кирилл, который прижимался к ней сзади. К тому же его пальцы больно вцепились в ее талию.
- Ты чего? - спросила она, поворачиваясь к нему.