Она остановилась, продолжая широко улыбаться. Но, увидев бледное разгневанное лицо матери, тут же стала серьезной. Сделав виноватые глаза, она подбежала к ней, обняла и начала целовать приговаривая:
- Это я, мамуля, дочь твоя! Чего ты так волнуешься? Просто прическу сменила.
Мария Андреевна провела рукой по ее коротким волосам, откинула со лба длинную челку и тихо сказала:
- Объясни только, почему?
- Захотелось! - упрямо проговорила Марика и прижалась к ней. - Мне ведь уже 16! Надоело ходить в пай-девочках, гламурно - ублёвско-сахарных Скажешь, мне это не идет?
- Не знаю даже, - неуверенно ответила Мария Андреевна.
Она была мудрой матерью и прекрасно понимала, что строгостью с ее дочерью ничего не добьешься. К тому же ее заинтересовал сам стиль. Марика выглядела забавно и даже мило с этими короткими черными волосами и падающей на глаза челкой. И этот цвет делал ее глаза явно ярче, а кожу еще нежней.
- Но подстрижена ты не очень-то качественно, - заметила она после паузы.
И Марика, поняв, что гроза миновала, вздохнула с облегчением.
- Завтра после занятий приезжай в салон, поправим форму, - добавила Мария Андреевна.
- Но челка должна быть такой длинной! - предупредила Марика, тут же насторожившись.
- Не волнуйся, все будет так же, раз тебе нравится. Просто мастер форму подправит, и все! - заверила Мария Андреевна.
- Мамочка, ты лучшая! - воскликнула Марика и поцеловала ее.
- Но ты стала разительно походить на своего дружка-кукурузника, - заметила Мария Андреевна.
- Разве? - засмеялась та и состроила удивленную гримасу.
Через месяц уже никто не обращал внимания на новый облик Марики. В лицей она ходила, естественно в форменной одежде, но в остальное время носила вещи в стиле эмо. И почти ежедневно встречалась с Кириллом. Скоро она стала своей в их немногочисленной тусовке. Единственная, с кем у нее не складывались отношения, была Ирочка. Она относилась к Марике настороженно, старалась не общаться с ней, смотрела на них с Кириллом с непонятным выражением лица. Скоро Марика поняла, что Ирочка сильно влюблена в него. Но даже это не омрачало ее лучезарного настроения. Она была полностью уверена и в Кирилле, и в его любви к ней. И справлялась с приступами ревности при виде того, как Ирочка иногда на него смотрит. Кроме отношения Ирочки наслаждаться счастьем ей мешали постоянные нападки на эмо - кидов представителей других группировок. Эмо буквально травили при каждом удобном случае. И когда как-то вечером на них набросились объединившиеся гопники и скины и избили без разбора и парней и девушек, Марика наутро поехала к отцу в мэрию и, закрывшись с ним в кабинете, о чем-то долге разговаривала. И уже через неделю эмо в их городке оставили в покое. На них странным образом словно распространился негласный закон о неприкосновенности. Все молодежные враждебные им тусовки стали обходить стороной ребят, выглядевших в стиле эмо. К тому же, словно по мановению волшебной палочки, прекратила свое существование новая, недавно организовавшаяся группировка анти-эмо.
Глава вторая
- Так куда пойдем? - спросила Марика, глядя на четкий профиль Кирилла. - Солнце сегодня какое!
- А не знаю! - ответил он и улыбнулся, подняв голову и прищурив глаза. - Можем просто погулять. Даже не верится, что целая неделя свободы впереди.
Марика посмотрела на него немного настороженно, потом взяла за руку и молча пошла рядом. Ей очень хотелось поговорить о том, что сегодня произошло, но она не знала, как начать. Они были вместе уже два месяца, и Марика успела изучить взрывной, чрезмерно эмоциональный и в то же время замкнутый характер Кирилла. Он прятал свои эмоции внутри души, как глаза под челку, но она знала, что в нем бушует пламя, опаляющее и практически никогда не гаснущее. Оно могло утихать на время, но при малейшем порыве вновь разгоралось. И это пугало ее.
- Что будешь в каникулы делать? - спросила Марика, видя, что он молчит.
- Отец просит помочь в гараже, - нехотя ответил Кирилл. - Наш старенький "москвичок" совсем развалился, а скоро в деревню нужно будет ездить, бабке помогать с рассадой, да и вообще. А ты разве не поедешь в Грецию? - после паузы поинтересовался он странным тоном.
Марику действительно мать хотела отправить в Грецию на эти каникулы с семейством соседей. Их дочь училась с Марикой в одном классе. И она еще неделю назад сообщила об этом Кириллу.
- Я думал, что ты еще вчера укатишь, - добавил он.
- Ну что ты такое говоришь? - воскликнула она и встала перед ним, заглядывая в глаза. - Разве я могла бы уехать и не сказать тебе? Мы же вчера вечером перед сном долго болтали по телефону!
- И что? - пожал он плечами, глядя поверх ее головы с отсутствующим видом. - Ты могла уехать ночью. А мне не сказать, чтобы не тревожить. Я почему-то так и подумал, что ты сегодня уже в Греции на солнышке загораешь… среди пылких греков, которые пялятся на тебя!
- Кирилл! - укоризненно сказала она и взялась за его талию, заглядывая в глаза. - Что ты говоришь?! Неужели ты поэтому хотел сегодня…
Марика не договорила, боясь затрагивать эту тему. К тому же она не верила, что Кирилл действительно хотел нанести себе смертельную рану. Она понимала, что он просто разрезал бритвой кожу, но неглубоко. Но вот зачем он это сделал? Ответа она не знала. И никакой видимой причины, на ее взгляд, не было. Они встречались два месяца и за это время ни разу не поссорились.
- А почему ты приехала ко мне именно в этот момент? - тихо спросил он.
- А почему дверь была открыта? - одновременно с ним спросила Марика.
Они замолчали, внимательно глядя в глаза друг другу.
- Отец утром уходил и, видимо, забыл закрыть замок, - сказал после паузы Кирилл, - Он вечно в подпитии, чего удивляться? Ты не ответила, - заметил он.
Но Марика и сама точно не знала, почему проснулась сегодня утром в тревожном настроении. И не раздумывая, поехала к Кириллу. Она даже звонить не стала, просто собралась и помчалась, изнывая от непонятого волнения.
- Но почему? - настойчиво спросила она и коснулась пальцами его запястья, обмотанного веревочными браслетами поверх пластыря.
- Ага, эмо - соплиемо, никак не успокоятся, - услышали они позади себя злорадный голос и обернулись. - Решили во дворе порыдать в объятиях друг друга. Чего страдаешь, эмоуй? Марика не дает? Правильно и делает! Нах ей какой-то пидеренок недоделанный? Такой крутой ублёвочке настоящий мужик нужен!
К ним приближался Череп. Он обнимал за талию, прильнувшую к нему Натали. Они курили одну сигарету на двоих. Череп схватил за длинный конец шарфа Кирилла и мгновенно, не успели они слова сказать, обмотал его вокруг них, стянув за шеи.
- Так-то! - довольно заметил он и заулыбался. - Памятник будет в нашем дворе двум удавленникам - эмо! Так и стойте, эмофак вам!
- Да отстань ты от них! - раздраженно бросила Натали и начала разматывать шарф. Чего к детям прицепился, урод? Чего они тебе плохого сделали?
- Ненавижу этих соплеразмазывателей! - зло проговорил Череп. - Когда ты, Кирюха, настоящим мужиком станешь? Школу уж в этом году кончаешь, а все сопли свои жуешь! Тряпки какие-то пидерские, прически девчачьи. Ты это, пацан, давай к нам на завод, там живо наши из тебя человек, сделают. Да и деффочку свою начнешь ипать по-взрослому, без трусов. А им только того и надо. Да, куколки?
И он прижал к себе Натали. Та захихикала и начала вырываться из его цепких объятий. Кирилл обмотал свисающий конец шарфа вокруг шеи взял Марику за руку.
- Надоел ты мне, Череп, - спокойно проговорил он и откинул челку со лба, глядя ему прямо в глаза. - До всего тебе дело есть. Мне вот, может, не нравится твоя бритая башка, так ведь я тебе не указываю. К тому же скины вообще уроды моральные все без исключения!
- Чего-чего? - с угрозой в голосе спросил Череп, отпустил Натали и придвинулся к нему. Да мы, если хочешь знать, за чистоту расы! А это главное!
- Вот-вот, Гитлер тоже был за чистоту арийской расы, - ответил Кирилл, - только странный способ он выбрал для осуществления своих целей. Гнобил и уничтожал.
- Ты хоть бы какие-нибудь документальные фильмы посмотрел на тему фашизма, - встряла Марика и придвинулась к Кириллу, - Или с ветеранами поговорил, может, мозги на место встали бы.
- Ага, ща-а-ззз! - возмущенно ответил Череп. - Это все пропаганда и засирание мозгов, ясно вам деточки? И чего я вам тут втолковывать буду? Больно надо, ёпть? Да идите вы в эмо-пилотку!
Череп замахнулся и хотел ударить Кирилла, но в этот момент раздались крики, плач, причитания, и ребята повернулись к соседнему дому, откуда они раздавались.
- Что за хренотень? - растерянно спросил Череп. - Вроде тетя Даша орет. А?
И он посмотрел на Кирилла. Тот побледнел так, что кожа стала голубоватого оттенка.
- Кирюх, чего ты так взбледнул-то? - испугался Череп.
- Ой, смотрите, "Скорая" приехала! - сказала Натали. - Чего там случилось-то?
И они с Черепом устремились к подъезду. Кирилл, не отрываясь смотрел на полную женщину с растрепанными волосами, которая рыдала в голос. Ее окружили соседки.
- Кто это? - спросила Марика.
- Тетя Даша, - обмирающим голосом проговорил Кирилл. - Мама Ирочки. Случилось что-то ужасное!
В этот момент дверь подъезда распахнулась, показались санитары с носилками, на которых кто-то лежал, полностью прикрытый простыней. Марика вздрогнула, увидев, что носилки несли ногами вперед. Рядом шел мужчина с посеревшим лицом.
- А это ее отец, - еле слышно пробормотал Кирилл, и слезы побежали по его щекам.