Я взглянул на часы. Пять утра. Странная штука – время, там я пробыл часов десять, а тут прошло всего два.
Снова на часы. Пять сорок.
– Ну что. Готов? – спрашиваю у Стаса.
Тот даже ответить не смог. Настолько поперло. Только кивает, да, мол, готов.
Мы зашли в туалет.
– Вот эта кабинка. – я показал ему на дверь. – Заходи.
Он улыбнулся.
– Ну ладно, – сказал Стас и вошел.
– Что видишь?
– Унитаз!
– И все?
– И все.
Я был обескуражен:
– Выйди. Тебе, наверное, нельзя. Или что-то не так. Сейчас я сам.
Он открыл дверь. Обхватил меня и вывел к бару.
– Да брось ты! – сказал он. – Давай лучше выпьем.
Все как-то в голове перемешалось. Может, и правда перекрыло. Я очень расстроился, устал к тому же. Так мы и пили до семи. Выжатые лимоны с красными глазами. Публика начала расходиться. Опустошенные девушки подошли к нам и спросили у Стаса:
– Все в порядке с твоим другом?
– И сам могу ответить, – негодовал я. – Да, девчата. Все в порядке.
– Фотика не видно. Ты с Геометрии? Вышли фото, плиз. А?
– Да. Хорошо, – сказал я на автомате.
До меня не сразу дошло, что фотоаппарат пропал.
– Точно! – крикнул я. – Фотик-то там. В Сан-Франциско! Стас, слышишь?
А мой друг был иного мнения. Он посчитал, что его украли. Походил через опустевшие помещения клуба. Поговорил с барменом, который от усталости не особо утруждал себя ответами: "Ну да. Украли. Сами виноваты. Мне вообще все равно".
Но для меня это была зацепка. Пусть и маленькая, однако доказывающая реальность того, что происходило ранее. Правда, только для меня.
– Знаешь что, – сказал Стас, прощаясь со мной. – А круто ты все-таки придумал. Настоящее приключение. Даже завидую.
– Спасибо.
А затем потянулись мучительные дни. Серые и затхлые. Меня будто вырвали из контекста нашей жизни. Я долго думал о себе и времени, в котором живу. О том чувстве, которое испытал там, в Сан-Франциско. Я стал искать в Интернете любую информацию о тех событиях. И нашел. Сан-Франциско. Клуб Matrix. Концерт The Doors. I 967. Лучшая фотография с концерта из тех, что сохранились. На ней я протягивал свои руки к Джиму Моррисону. Вот и незыблемый факт того, что я не сошел с ума. Необходимо было действовать как можно скорее.
Родители, правда, искать будут. Ну да ничего. Я оставил им послание. Мать же только порадуется за меня. Она ведь понимает: раз я ушел, то так надо. Значит, мне там лучше. Матери, они все сердцем чуют.
Сегодня утром я решил все окончательно. Пришел в клуб. Напился коньяку, для смелости. Ровно в два ночи зашел в ту самую дверь. И, как вы поняли, сорвал джек-пот.
Видимо, я родился не в свое время. Видимо, любил не тех девушек, не той любовью. Сейчас мне кажется, что все встало на свои места. Я закрываю дверь, а вместе с ней закрывается и моя прошлая жизнь.
Прощайте.
Алекс TeкилаZZ (Пенза)
Наваждение
Существуют переживания, о которых большинство из нас не решаются говорить, поскольку они не вписываются в повседневную реальность и бросают вызов рациональным объяснениям.
А. Хоффман. ЛСД – мой трудный ребенок
– Все клубы – дерьмо полное! – прокричал мне на ухо Антон. Музыка гремела так, что другим способом разговаривать не получалось.
– Ты только хозяину заведения об этом не говори, – крикнул я в ответ, – не хватало еще, чтобы нас выгнали.
– Макс, ну ты сам подумай, разве нормальный мужик пойдет в клуб? Трезвый, по крайней мере. Тебе чего, реально потанцевать охота? Ага, кому ты сказки сказываешь? С девушкой познакомиться, в это я поверю. А девицы здесь что забыли? Музыку послушать и подрыгаться? Щас. Подцепить кого-нибудь – другой вопрос. Только какого хрена ради этого в клуб тащиться? Да чего я тебе объясняю, посмотри на этих гоблинов. – Антон махнул рукой в сторону танцпола. – Ты правда хочешь с ними время провести? Это только на MTV – что ни клуб, то стиль, гламур и вообще лучшее место в мире. В жизни все не так. Х%рня все эти клубы, брат, поверь мне.
Странно было слышать такие слова от Антохи. У меня давно сложилось впечатление, что все свое свободное время он проводил именно в клубах. Он работал менеджером в какой-то полумифической строительной компании. Наверное, строительство – очень выгодный бизнес, по крайней мере, деньги у Антона водились, хотя мне казалось, что основное его занятие – тусить по ночным заведениям, а потом полдня отсыпаться и снова собираться на очередную вечеринку. Лично я против клубов ничего не имею. Возможно, потому, что бываю в них гораздо реже, чем мой приятель. Пресыщение – вот что нас губит.
Роман поднял рюмку и что-то произнес. До меня долетело только одно-единственное слово – "счастье". Отпраздновать годовщину свадьбы в клубе на поверку оказалось не такой хорошей идеей, как представлялось поначалу. С другой стороны, мы собрались не ради светской беседы, а потому громкую музыку можно и потерпеть. Десять лет семейной жизни – не самый плохой повод собрать друзей. За столиком нас было пятеро. Я, моя жена Ирина, Антон и Роман с какой-то девушкой. Она впервые оказалась в нашей компании, и ее имя мне не удалось запомнить. Еще должна была подойти подружка моей супруги, но она пока задерживалась.
– Горько! – закончил свою речь Роман. Кажется, это слово услышали все.
Я обнял Ирину за талию и улыбнулся. Она была столь же красива, как и в тот день, когда мы впервые встретились. Беспощадная кисть времени прочертила несколько тоненьких морщинок в уголках ее глаз, но я их не замечал. Для меня все эти годы она была воплощенным совершенством, удивительнейшей девушкой на Земле. Мы поцеловались. Губы Иришки были мягкими и податливыми. Я обнял ее покрепче, провел кончиками пальцев по хрупкой шейке и произнес:
– Я тебя люблю.
Три слова, которые мне всегда давались с большим трудом. Фраза, которую не стоит произносить слишком часто, в противном случае в ней остается не больше эмоций, чем в банальном "как дела – нормально". Ирина склонилась ко мне, и ее длинные темные волосы водопадом рассыпались на моей груди. Она посмотрела на меня снизу вверх, и ее губы шевельнулись. "Я тоже тебя люблю", – скорее догадался, чем услышал я. На миг мне показалось, что мы одни во всем мире.
Минуты утекали, как песок между пальцев. В клубах меня всегда охватывало ощущение нереальности происходящего. Рокот музыки, движения людей на танцполе, мерцание света сплетались в единое фантазийное полотно, и где-то среди его нитей терялось и мое "я". Иногда мне кажется, что обстановка ночных заведений чем-то сродни шаманским обрядам. Темнота, монотонный ритм, вспышки стробоскопов – отличный способ познать измененное состояние сознания.
– Макс, пойдем покурим, – толкнул меня в бок Антон. Я очнулся и вынырнул из нирваны электронного века.
– Чего тебе здесь-то не курится? Да я и не балуюсь сигаретами, ты же знаешь.
– Хочу ушам передышку дать. А ты так, за компанию, постоишь рядом, свежим дымком табачным подышишь. Поговорим заодно.
Антон пробирался через танцующих, как ледокол, неспешно расталкивающий льдины. Мне оставалось скромненько следовать в кильватере. Пока мы шли через танцпол, я смотрел на двух девушек, зажигавших на сцене. Обе они были одеты в яркие оранжевые юбки, больше напоминающие широкий пояс, и коротенькие топики. На этом сходство заканчивалось. Одна из них была столь худа, что возникло желание пригласить ее за наш столик и покормить чем-нибудь высококалорийным. Вторая, напротив, отличалась округлостью форм и несколько излишней упитанностью. От созерцания танцовщиц меня отвлек чей-то локоть, врезавшийся в ребра. Я охнул, и воздух вылетел из моей груди, как из лопнувшей велосипедной шины. Вот так ходить среди людей, размахивающих конечностями. От боли на глаза навернулись слезы.
– Извините, – сказал владелец локтя, невысокий парень в синей рубашке с яркими разводами, – я вас не заметил.
Он еще что-то проговорил, но его слова потерялись среди музыкальных пассажей. Я мотнул головой: "Ничего, бывает", – и пошел дальше. Наш путь окончился рядом с туалетом. Нельзя сказать, что здесь было тихо, но, по крайней мере, не надо было кричать, чтобы собеседник тебя услышал. Антон достал сигарету и прикурил.
– Если ты пришел в клуб с девушками знакомиться, то коридорчик перед туалетом – самое лучшее место, чтобы жертву себе подобрать, – сказал он.
– Это еще почему?
– Так здесь весь товар лицом и прочими частями тела. Понимаешь, там, в полутьме, где только лазеры и стробоскопы, каждая вторая девушка может красоткой показаться. Здесь все гораздо сложнее. Света больше, иллюзий меньше. К тому же, – Антон ухмыльнулся, – любая женщина перед лицом естественных надобностей теряет изрядную часть пафоса и выпендрежа. Естественней они здесь, знаешь ли.
– Тебе виднее, ты у нас специалист по съему девушек. Теория забавная.
– Это не теория, это практика. А вообще, Макс, завидую я тебе, искренне завидую. Смотришь вокруг – и что не семейная пара, так сплошные проблемы. Хошь не хошь, а начинаешь верить, что фраза "Хорошее дело браком не назовут" не зря родилась. Ну, а ты другое дело. Я же вижу, что у вас с Ириной в глазах до сих пор любовь светится. Редкость это в наше время. Удивляют меня ваши отношения. В хорошем смысле удивляют.