– Правда? – Спросила Аня так, будто Александр пообещал на ней жениться. – Так приятно, любимый! Почему ты мне раньше не говорил?
Вместо ответа Ведов наклонился к ней и начал страстно целовать.
– Никому тебя больше не отдам, я тебе обещаю! – приговаривал он, когда отвлекался от поцелуя, чтобы поглядывать на дорогу, – никому, никогда, моя маленькая героиня…
XXX
Александр с трудом зашел в спортивный зал в подвале пятиэтажки. Ноги его не слушались, и он понял, что не сделает больше и двух шагов. Он уже чуть было не потерял сегодня сознание, когда ехал из деревни в город. Но вовремя вдохнул чистого лесного воздуха, и на время полегчало. Теперь же, когда в подвале все тело и лицо обдало мокрой духотой, надежды на быстрое отступление хвори уже не оставалось. Саша еле дошел до тренажерной комнаты. Здесь ещё никого не было, и свет не горел. В полумраке нащупал где-то недалеко от входа скамейку, рухнул на нее. Начал смотреть по сторонам – сплошная свалка блинов, выкрашенных в синий цвет. Сквозь слой краски проступало железо, оно словно сочилось – издавало запах свежего металла, похожий, впрочем, на запах свежей рыбы.
Где-то в углу капала с труб вода – окончательно добивая больного Рублёва. Были бы силы – закидал бы трубу синими таблетками, чтоб уже прорвало – звук льющейся воды не так действует на нервы, но сил нет. Высидеть бы вечер, сказать бы все, что хотел сказать. А это тяжелее, чем килограммов сто от груди выжать.
Дверь в качалку скрипнула, и Александр увидел в полумраке силуэт, но лицо разглядеть не смог, кто-то всматривался в темноту. Потом где-то у стены послышался скрежет щитка и по залу пронесся хлопок. Александр вздрогнул. В этот момент над головой вспыхнул свет и залил весь зал. Только сейчас Рублёв узнал в человеке Рябова.
Рублёв уже знал, что этой ночью всех, кто хоть как-то был связан с RASSOLNIKaMH, выпустили из СИЗО. Журналист объяснил это себе тем, что мэр перед последними дебатами с ним решил показаться благородным, немного отыграть все назад и подзаработать себе очков. И показать, как он всех прощает, отпустив на четыре стороны.
Перед дебатами предложил собраться Рябов, потому что обсудить было что. А чтобы не показываться лишний раз никому на глаза – решили встретиться в спортзале, где Ряба обычно тренировал боевой состав RASSOLNIK’ов.
– Как ты? – спросил первым делом Рублев Рябова, таскающего в центр зала низкие деревянные скамейки.
– Да нормально! – Рябов выглядел весьма боеспособным, словно все последние недели провел не в камере, а в санатории.
– Прессовали?
– Нет, вообще никак, даже на допросы не вызывали, прикинь? – Рябов поставил четыре скамейки в квадрат, и сел напротив Рублева, – то есть, прикинь, я валялся в отдельной камере и тупо ничего не знал. На меня всем было по хер! На хер держали?
– Что, вообще ничего не сказали? – спросил изумлённый Александр.
– Сказали, что следующий раз не выпустят!
Остальная часть основы ввалилась в зал практически одновременно. Все были возбуждены – сразу двое членов снова вернулись в строй.
Александру с Андреем не только пожали руки, но даже обняли, а Тихонов с батюшкой и вовсе расцеловали растерянных от такого приёма парней.
Закончив церемонию приветствия, все расселись по скамейкам, Рублев оказался на одной с Ведовым.
– Ну, я думаю, можно начинать? – спросил Лозовой. Все кивнули.
– Первое, Саша, – обратился он сразу к Ведову, – рассказывай, что вчера ты сделал с помощью Божьей?
Ведов блеснул глазами.
– У нас есть суперкомпромат на Швецова, видеозапись в сауне в окружении авторитетов и шлюх, я считаю это бомба.
Кто свистнул, кто ограничился банальным "ого!", кто-то просто громко выдохнул, но шум оказался такой силы, что все звуки тут же отдались где-то в железных гантелях, заставив те перелиться металлом.
– Я считаю, это надо показать на дебатах! И хотя я вчера уволился с работы, просто надоело, я договорюсь, этот ролик прокрутят, – глаза Ведова блеснули такой одержимостью, что ещё чуть-чуть и он одним только взглядом начнет двигать "таблетки".
– Кстати, насчёт дебатов, – взял слово Тихонов, – Сань, как тебе легенда, что тебя будто держали взаперти непонятно кто и где, с мешком на голове, и только сегодня выпустили без объяснения причин?
– Бред! – ответил за Александра Костя Мильчин.
– Да у тебя все бред, сам бы хоть что-нибудь предложил! – обиделся Тихонов.
– Я не пойду на дебаты! – голос Александра прозвучал, как гром среди ясного неба. Подождав пока звуковая волна уйдет в пол и отпустит оцепенение в зубах, какое обычно бывает, если рядом упадет что-то большое и тяжелое, RASSOLNIKI разинули рты и в голос выкрикнули: "В смысле!?".
Вот он, тот момент, которого так боялся Александр. И теперь надо было либо упасть под лавку, либо объяснить свое решение. Но что им сказать? Что вся их затея не стоит и выеденного яйца, и что они все преступники? Что на все это он пошёл по глупости, из-за непонятных журналистских и человеческих амбиций спасти мир? Но, Боже, поймут ли они? И сейчас ли это говорить?
– Я считаю, что показа ролика будет достаточно. Это лучше всех слов, – смалодушничал Рублёв, и так ему стало противно от самого себя, как никогда. Потянуло блевать, блевать всеми внутренностями, мыслями, жизнью, резко зазнобило, как будто он переместился на Северный Полюс. В висках застучали отбойные молотки совести.
Все пристально смотрели на Александра, и ему в этот момент так хотелось, чтобы они по выражению его лица, по его интонациям поняли, что он дошёл до точки, что его больше нет.
– А что, Саня прав, – вдруг забасил Иоанн, (спасибо, никогда в тебе не сомневался!) – надо выйти и сказать, что я не считаю вас достойным со мной разговаривать! Что мои избиратели – честные и достойные люди – меня просто не поймут. Потому что мэр, который парится с бандитами и проститутками, прости Господи, это подонок, прости Господи.
– Я вообще не пойду в эфир! – снова огорошил Рублёв, он сказал это тихо, как на последнем издыхании, – и я вас прошу, давайте не будем об этом.
Свет в зале моргнул, или это в глазах RASSOLNIK’ов на какое то время потемнело, кажется, они прочитали мысли Рублёва и, наконец, поняли, что они его потеряли, хотя и не захотели с этим мириться.
– Да, Александр, ты нам, конечно, свинью подкладываешь. Ты чего? – осуждающе, с претензией спросил Иоанн.
– А в чем свинья!? – вступил, наконец, в разговор Рябов, – правильно, я считаю, не хер к этому пидорасу даже ходить на его сраный канал. Что унижаться?! Так будет красивее – компромат покажут и все! И в понедельник Саша – мэр!
– Все у тебя просто! Что, мозги отбили в тюряге? – Тихонов ещё не знал, чем занимался в СИЗО Рябов.
Снова моргнул свет. По людям и гантелям пробежали белые прозрачные пятна.
– Я вас прошу, не будем об этом больше, – взмолился Рублёв.
– Окей, проехали! – Ведов, как менеджер среднего звена на утренней оперативке, легко вычеркнул больную тему с повестки дня, – предлагаю поговорить о других вещах, а здесь все ясно, я думаю, уже ничего не поможет Швецову.
– Дай-то Бог, дай-то Бог, – перекрестился священник.
– Давайте поговорим о наблюдателях. Как, кто и что будет контролировать. А то эти ушлёпки наверняка уже подготовили тонну бюллетеней для вбросов, – и Ведов кивнул головой Тихонову, ответственному за наблюдателей.
– Ну что, все зарегистрированы, все прошли обучение, все отлично. В воскресенье утром полвосьмого все уже будут на местах.
– Дай-то Бог, – снова перекрестился Лозовой.
– А ты-то поедешь по участкам? – спросил Рябов у отца Иоанна.
– Ты что? Пасха же! Куда я поеду!?
– О, блин. Точно. Я в своей конуре совсем забыл, Пасха же! – и Рябов ударил своей крепкой рукой по своему широкому лбу, – блин, надо будет хоть на час на службу успеть…
– Успеем, нас никто не дёргает, только, если совсем что экстренное, – поторопился освободить всех Тихонов, – ребята хорошие подобрались, разрулят не хуже вашего, если что.
– Ну дай-то Бог, дай-то Бог.
– Так что вы не волнуйтесь, у нас все под контролем, пока вы там у себя прохлаждались, мы тут все устроили! – хвастался Тихонов.
"Вам бы так прохлаждаться, – подумал Рублёв, – хотя мозги действительно проветрились!". Александр мог бы это и вслух сказать, но он решил вообще сегодня ничего больше не говорить.
А разговор шёл довольно активный. Собравшаяся в подвальной качалке основа подсчитала, сколько денег в общаке на данный момент, обсудила, что делать в день тишины. Решили собрать всех RASSOLNIK’ов на базе отдыха на шашлыки, потом обсудили, как и кто из СМИ поддерживал их после шествия, что говорили о шествии в администрации и в полиции, поговорили просто о жизни, о погоде. И так бы ещё часа три смаковали свои удачно идущие дела, но вскоре должны были стартовать последние дебаты, а значит надо было везти скандальное видео на канал. Но перед этим Ведов решил ещё раз обратиться к соратникам, эти слова он тяжело и мучительно обдумывал несколько дней.
– Друзья, мне пора ехать, но перед этим я должен вам сказать, – Ведов взял паузу, но не для того, чтобы собраться с мыслями, он вдруг достал из карманов горсть деревянных крестиков, – братья, чтобы не произошло, я хочу вам сказать спасибо, мы выстояли! Неважно, кто победит на выборах, потому что мы уже победители.
– Да кто ещё победит? – перебил Рябов.
– Всякое может быть, и я хочу, чтобы все это понимали, – снова пауза, но теперь Ведов как раз собирался с мыслями, – я хочу, чтобы мы вот на этих крестах поклялись, что несмотря ни на что продолжим свое дело! Не получится здесь – получится в другом месте, когда-нибудь получится.