- Бык - он как… сперва морду в сторону воротил, а потом ему надоело, и он пару раз его чуть рогом не поддел. Резвый бычок оказался. Матадор не будь дураком, сразу отбежал чуток в сторонку, покурить. Пока он туды-сюды, отдышался, мужики на лошадях выскочили и бычку весь загривок пиками искололи. Потом и быку дали маленько передохнуть, а народ, Лёха… Народ на стадионе уже ревёт, мля, как свиньи! Ну, когда на ферме свинью зарежешь, остальные свиньи - ты ж сто раз сам видал - звереют! Ревут, мля, кровь лижут, и рану лезут грызть. Так и эти, блядь, испанцы - кровь почуяли, и ревут тоже как свиньи. Ну, туды-сюды, вышли несколько ребят помельче и одна за другой навтыкали быку полну спину шампуров с ленточками на концах, по две штуки за раз. Бандерилья называется, мля, по-испански. Он так до конца с этими шампурами и бегал. А потом главный боец - это который матадор - когда увидал уже, что бык еле-еле на ногах стоит, он завернул длинный такой резак в красную тряпочку - мулетой называется - шустро подбежал и прямо из-под тряпки заправил бычку ножик между рёбер по самую рукоятку. Ну, тот брыкнул пару раз, а потом с копыт долой, и на мясо. Только сперва его ещё по кругу верёвками проволокли.
- Чегой-то? кого проволокли, матадора?
- Да какого, нах, матадора! Матадора на руках вынесли как Пеле после матча! Быка, мля, проволокли!
- А зачем проволокли-то? Потом шкуру от грязи зачищать заебёсси!
- Это ты уже у них спроси, у испанцев. Надо значит так, вот и проволокли… А, да, вот ещё - перед тем как быка завалить, он подошёл там к одной, что в переднем ряду сидела, шляпу так культурно снял, через плечо её взад кинул, и зачитал стихи по-испански. Вот так вот, Лёха! Это тебе не хуй собачий, а эта… как её… тавромахия! Ритуальное, мля, убийство, и всё по культурному. Ну, без пики мы обойдёмся, тебе и тесака хватит. А шампуров я тебе целый пучок из подсобки принесу. Ты стихи-то какие говорить будешь?
- А стихи-то нахер?
- Не нахер, а надо! Раз испанцы читают, значит и ты должен. Чё у тебя, язык отвалится?
- Так то ж бык, а энтот - козёл!
- Да один хрен, обое с рогами и с копытами.
- Ну нафиг, Митяй! Быку стихи читать - ещё туды-сюды. А козлу - впадлу…
- Да не быку, Лёха, и не козлу! Верке своей стихи зачтёшь!
- Её-то зачем в это дело мешать?
- Затем что люди тыщу лет так делали, значит надо! Вон она твоя Верка, сидит в пятом ряду слева, видишь?
- Да вижу, не суетись…
- Ну так скажи ей, чтобы она посля собрания быстро дома в парадное переоделась… Кто там сёдня из водителей - Пашка? Подбросит вас до дома и назад…. Чтоб быстро переоделась, как в театр, и шла с тобой в загон цеха номер один - смотреть, как ты козлу корриду делать будешь. Ну и это… посвящение принимать!
- Какое-такое посвящение?
- Так стихи же, которые ты зачтёшь! Посвящение называется, понял? Да, шампуры чтобы не забыть… чего ещё… Лёха, ты блин со школы хоть какие-нибудь стихи-то помнишь?
- Ну эти… "Мцыри" Лермонтова вроде помню.
- Во, дельно! Вот их Верке и зачитай! Ну, а посля уже тебя учить не надо - сам знаешь что делать. Сам тоже в парадку переоденься, уважь животное. Нормальная жертва всё же, и рога винтом закручены - не хуй собачий… Эх, Лёха, матадор, мля!..
***
В незаметно опустившихся на землю сумерках болезненно дремали овцы. Железный лязг отодвигаемых ворот заставил их вздрогнуть и проснуться. Из ворот, в мертвенных косых лучах люменисцентного света, вышла фигура в комбинезоне с длинным опахалом в руке, прошла коридором и, зайдя в загон, остановилась рядом с Царандоем. Человек фамильярно похлопал козла по боку, потрепал за загривок и протянул на ладони кусок рафинада. Безоаровый козёл с удовольствием схрумкал сахар и довольно почесал рогами шерстистую спину.
- Ну что, работник бородатый? Приступай! - весело сказал рабочий и встал у входа в коридор, помахивая опахалом.
Царандой пятый ака Провокатор весело подмигнул винторогому Цунарефу, многозначительно прокашлялся и громко произнёс:
- Глубокоуважаемые овцы и бараны! Дамы и господа! Пожалуйста, прослушайте объявление! В соответствии с режимом, установленном на нашем предприятии, вы сейчас проследуете в местную столовую, где вас вкусно и сытно накормят. Но не все сразу, а группами по пятьдесят голов. Перед кормлением каждому из вас надо будет пройти в медицинский бокс, где вы будете осмотрены опытным ветеринаром и врачом-диетологом, которые проверят ваше драгоценное здоровье и подберут вам наилучшую диету.
В этот момент подала голос овца, которая недавно яростно отчитывала своего мужа по прошлой жизни, не придавшего никакого значения факту трансформации своей личности в парнокопытное животное. Когда-то он был колченогим бараном, ходившим на работу и в винный магазин на двух ногах, теперь он стоял неподалёку на всех четырёх и точно так же смотрел на протекающую вокруг жизнь тупым, ничего не выражающим взглядом…
- Извините, можно я спрошу? Меня зовут Виолетта Овцехуева. Я недавно узна-а-а-ла, что в наших широтах солнечные лучи содержат недостаточное количество витамина Дэ-э-э-э. Можно попросить вас учесть это при назначении моей диэ-э-э-ты, пожа-а-а-алуйста?
- Кх… Кхм! Да-да-а-а! Непреме-е-е-енно… Ваши пожелания, мадам Овцехуева, будут непременно учтены. Есть ещё вопросы по поводу диеты? Нет вопросов? Тогда разрешите продолжить… Внимание! Перед врачебным осмотром вы должны раздеться донага и сдать на хранение одежду, деньги, ювелирные украшения, а также зубные протезы, выполненные из драгоценных металлов. После врачебного осмотра и посещения столовой вам всё вернут. Те, на кого я сейчас укажу рогами, в составе первой группы последуют за мной. Вопросы есть? Вопросов нет.
- Вот видите, Мелетий Варсонофьевич! - с пафосом обратился давешний баран к своему учёному собеседнику. - Справедливость в конце концов всегда торжествует! Сам Иисус Христос очень давно, где-то за тысячу лет до рождества Христова, высказал такую мысль: "свобода может быть завоевана только в том случае, если право преодолевается властью!"
- Вообще то, дорогие друзья, это был Карл Ясперс, только он высказал нечто совершенно противоположное тому что вы процитировали, - скромно заметил Царандой.
- Надо же! А я всегда считал что эту цитату сказал Фрихдрих Энгельс! - глубокомысленно ответствовал второй интеллигентный баран, занимая своё место в группе обедающих.
- ФриХдрих? - удивился первый баран? - А мне всегда казалось, что его зовут ФриНдрих…
- Имя Фридрих, друзья мои, - это немецкий вариант имени Фредерик, а не гефилте фиш. Не стоит фаршировать его лишними согласными. И умоляю вас - давайте отложим на время философские беседы и скорее поторопимся на обед. У нас сегодня на обед свежая бара… эээ… замечательный обед. Следуйте за мной, дамы и господа, следуйте за мной!
- Очень жаль, очень жаль… - рассеянно помотал бараньей головой потомственный интеллигент. - А всё же как чудесно звучит имя Фрихдрих. Хоть маршируй под него: Фрих! Дрих! Фрих! Дрих!
- Фрих! Дрих!
- Фрих! Дрих! - дружно подхватила маршевый ритм сформированная колонна и бодро двинулась за свои новым вождём по направлению к убойному цеху.
- Фрих! Дрих!
- Фрих! Дрих!
Казалось, в воздухе зазвучала невидимая военная флейта и барабан, хотя ни флейты ни, тем более, барабана нигде не было. Царандой неторопливо провёл небольшую процессию в коридор, мимо улыбающегося человека, всё так же помахивающего опахалом, и звонко цокая копытцами по бетону в такт общему ритму, пошёл вглубь коридора. Лишь замыкающий процессию молодой баран выпал из ритма. Он шёл, покачивая в экстазе курчавой головой, и вдохновенно декламировал стихи, пришедшие на ум откуда-то из прошлой жизни:
В человеческом организме
девяносто процентов воды,
как, наверное, в Паганини,
девяносто процентов любви.
Даже если - как исключение -
вас растаптывает толпа,
в человеческом назначении -
девяносто процентов добра!
Шествие миновало ворота и скрылось внутри цеха. Рабочий дал ещё один кусок сахару быстро вернувшемуся Царандою и с грохотом закрыл ворота, из которых уже доносились короткие изумлённые вопли забиваемых животных, заглушаемые криками "Фрих! Дрих!".
- Вот видите, как всё просто, дорогой Цунареф? - весело сказал проводник. - Народу всё равно, что кричать - "Зиг хайль!" или "Фрих дрих!". Интеллигенция всегда подскажет нужные слова, на то она и интеллигенция. А для вождя главное - заставить народ маршировать под эти слова и указать направление движения.
Винторогий козёл лежал на соломе, закрыв глаза, и не отвечал.
- Полноте вам, уважаемый! - Я же знаю, что вы не спите! Не желаете удостоить меня ответом?
Цунареф всё так же лежал, не шевелясь.
- Разве я не говорил вам, что я невольный соучастник этих убийств?
- Это правда… - нарушил наконец молчание винторогий патриарх. - Вы говорили. Но вы забыли упомянуть, что в неволе вас удерживает главным образом сахар из спецпайка.
- Я ещё упомянул, что в прошлой жизни мне нанесли неизгладимую душевную травму.
- Да, вы рассказывали, как вас убивали.
- Обстоятельства моего убийства убедили меня, что не всякая бескомпромиссность одинаково полезна.
- И поэтому в нынешней парнокопытной жизни вы решили заключить сделку с собственной совестью?
- От которой у меня осталась неизбывная горечь. Сахар из моего спецпайка может лишь чуть-чуть её подсластить, да и то ненадолго…
- Я понял вас, любезный Царандой. Пожалуйста, обещайте мне одну вещь.
- Постараюсь, но это зависит… Сами понимаете, я на службе.