Он поднял глаза, чтобы увидеть лицо этого человека. Но мир вокруг превратился в слепящее пламя фракталов, утратив телесную плотность.
- Нееееееет! - закричал Сновидец.
Тьма сгущалась, расплавляя в себе все сущее; а потом взорвалась грохотом выстрела. Тело отбросило назад, фракталы разлетелись на миллиарды частиц, ударной волной - в лицо. Вторая пуля попала в руку и прошила ее насквозь. Теперь Сновидца швырнуло вперед, лицом в грязь и камни, в плевки и кровь. Он лежал, прижимаясь к земле, и ждал, когда взорвется спина и разум обрушится в пустоту.
А потом все затихло. Женщина в военной форме прорвалась сквозь толпу, творящую самосуд. Кое-кто принялся возмущаться.
- Это Демон, госпожа, - сказал молоденький мальчик, сжимавший в руке окровавленный камень.
- Нечистого надо убить, - сказала стильно одетая молодая женщина с лицом, испачканным кровью.
Женщина в форме подошла к Сновидцу, лежащему на земле, встала над ним и выстрелила в упор. В третий раз. Он закричал.
Женщина обратилась к толпе:
- Он - пленник Храма. Его казнят по Закону. А теперь попрошу всех разойтись.
Снова включились сирены, их пронзительный вой словно развеял чары. Люди встряхивались, поводили плечами, как будто пытаясь унять возбуждение и остудить пыл кровавой расправы.
Трупик затоптанной насмерть собаки лежал в сточной канаве, исходя паром.
По толпе пробежал протестующий ропот, но это было всего лишь остаточное явление. Большинство предпочло подчиниться приказу, пока их самих не взяли под стражу.
Женщина в форме ткнула Сновидца в спину стволом своего огнестрельного оружия.
- Сможешь встать? - спросила она, а потом повернулась к самым упорным участникам расправы, которые никак не желали уходить, и рявкнула: - Быстро! Всем разойтись!
Они неохотно послушались и пошли прочь, чертыхаясь себе под нос.
- Сможешь встать?
Голос Сновидца был как сигнал из другой галактики, еле пробившийся сквозь пространство:
- Я… нет… думаю… нет.
- Тогда не думай, а просто вставай, - приказала женщина. - Тебе мало крови? Моей не хватает? Вставай… и вперед!
Он повернулся и посмотрел ей в глаза.
Рев сирен приближался.
- Вставай, - повторила женщина. - Нельзя, чтобы кто-то увидел, что я тебе помогаю. У нас осталась всего минута, в лучшем случае - две. Так что давай поднимайся. Если не встанешь сейчас же, мы оба умрем.
Он поднялся. Он не верил, что сможет, но смог. Каждый шаг отдавался почти запредельной болью - но он все-таки шел вперед. Тени шли рядом с ним вместо людей. Все его существо распадалось на части… на грани полного истощения… вихрь хаоса… Ствол оружия, упирающийся в затылок, направлял его в самое сосредоточие… в ядро…
Тьма упала, как черный занавес…
11
Сознание было безбрежной пустыней. Тело - скопление несовместимых импульсов - еще цеплялось за тонкую ниточку жизни, хотя уже не понимало, как это - жить. Медленно, постепенно тело освобождалось, очищаясь от жизни, от времени, от себя.
Сил уже не было даже на то, чтобы держать веки открытыми, и то, что осталось от человека, называвшего себя Сновидцем, погрузилось во тьму. Сон уже не отличался от яви: сон, пораженный историями и болью, и явь, исполненная той же боли и вопросами без ответов, слились воедино.
Его разбитое тело лежало под мягкими воздушными простынями. Женский голос периодически затмевал непреходящую боль. Временами он слышал, как она, эта женщина, спорит со смертью - спорит за его жизнь. Ему хотелось сказать ей: "Не надо. Дай мне уйти". Но губы не слушались, не шевелились.
Потом появился еще один голос, он был мягче, нежнее. Голос мерцал у него в сознании искоркой воспоминания.
- Он умрет? - спросил этот второй, нежный голос.
- Да, наверное, - ответил первый с неподдельной печалью. - И уже скоро.
- Тогда скажи ему, - попросил второй голос. - Он хотел знать.
- Вряд ли он меня услышит.
- Услышит, - сказал второй голос. - Я почему-то уверена, что услышит.
- Тогда иди на холмы, - сказал первый. - И принеси мне плодов… поторопись… время дорого.
Тьма была мягкой, как бархат. Сновидец был убежден, что он - всего лишь история, рассказанная кем-то другим. В нем не было ни будущего, ни прошлого. Грудь болела невыносимо. Его раны уже даже и не пытались затягиваться. Раньше он умел отрешаться от боли, но теперь боль заключила его в себе, и ее было не оттолкнуть, не прогнать: она прильнула к нему, как любимая женщина перед самым последним отчаянным шагом, когда двое влюбленных, упоенных друг другом в запретной любви, решают свести счеты с жизнью, чтобы сберечь свое чувство. У него было странное ощущение, что его тело - уже не тело. Просто некая вещь, с которой он уже не сопричастен. Он попробовал вспомнить, что с ним случилось, но боль стерла все воспоминания. Если Бог все-таки есть, подумал он, он жестокий, безжалостный и абсолютно пустой, то есть бессодержательный… жизнь - всего лишь иллюзия, наваждение, страшный сон… и даже смерть не несет в себе освобождения: кто никогда не рождался, тот никогда не умрет… величайшая иллюзия из всех.
Он плыл в пространстве между фрагментами мыслей, разделенных миллиардами световых лет. Вечность - в мгновении ока. А потом посреди этой томительной пустоты проступило лицо прекраснейшей из женщин. Оно мерцало, как тихое озеро, озаренное лунным светом. Чем сильнее ощущаешь свою принадлежность, пропела она, тем меньше чему-либо принадлежишь. Мысли плыли, как тени в туманной дымке, невесомые, бессмысленные…
Время застыло… что-то прикоснулось к его губам. Луч прозрачного света пронзил все его существо: смерть, превращенная обратно в жизнь. Голос пробился сквозь вакуум. Беспрерывный ток звука. Он это видел. Звук обрел зримую форму и устремился навстречу его сознанию…
- Намида, злая царица Телосета, взяла верх над прекрасной богиней Сен, - сказал голос…
Столкнувшись с угрозой полного уничтожения Телосета, Сен была вынуждена подчиниться. Она согласилась одарить Намиду вечной юностью и красотой.
Сен нужно было решить две задачи, причем - обе разом, одним ударом. Во-первых, ей надо было устроить так, чтобы сердце злой царицы ни в коем случае не перестало биться, потому что его остановка запустит в действие мощные механизмы, способные уничтожить всю планету. Сен не видела эти машины воочию, но она прикоснулась к ним мысленно, ощутила их страшную силу, напоенную холодной, убийственной злобой, которая уловила незримое присутствие Сен и заглянула к ней в разум. Сен попыталась прощупать эту загадочную энергию, но даже она, наделенная божественным даром исцелять все боли мира, обожглась и отступила. Она поняла, что не следует недооценивать Намиду, и решила исполнить ее желание. Если Царица получит бессмертие, Телосету хотя бы не будет грозить полное уничтожение. То есть не будет - в ближайшее время… Потому что тут возникала вторая дилемма, не менее чудовищная и страшная. Вернее, возникнет, как только Намида станет бессмертной. Сен нужно было придумать какой-нибудь действенный способ остановить изуверскую тиранию Намиды, которая в противном случае терзала бы этот мир вечно.
Быть Богиней - большая ответственность. И за себя, и за мир. Многие с ней не справлялись и злоупотребляли своим запредельным могуществом. Но Сен несла в себе силу мудрости и созидания, и в ее лучезарном сознании зародился и вызрел план: Намида получит бессмертие, но с одной маленькой оговоркой…
- Быстрее! Быстрее! - раздраженно проговорила Намида.
Сен собралась с мыслями, потом погрузила руку себе в живот, прямо внутрь, и достала оттуда сверкающий шар переливчатой плоти. Шар разросся в ее руках, пустил побеги сгущенного света и принял форму тела Намиды. Силой мысли Богиня лепила подобие по образцу, который держала в уме. Модель получалась прекрасной и юной - какой Намида была когда-то, - призрачное тело, сотканное из серебряного сияния.
Хочу быть красивее, чем прежде! - закричала Намида.
Не успела она договорить, как ее подобие, изваянное из света, сделалось еще прекраснее, еще краше. Стражники преклонили колени в благоговейном восторге.
Когда облачение для вечности было готово, оно отделилось от рук Богини и предстало во всем своем великолепии перед изуверкой-царицей.
- Да, да, да, - проговорила Намида. - Такой я буду всегда. Я одурманю собой весь мир и познаю все тайны, сокрытые в мироздании, и все, что есть сущего, мне покорится.
Сен улыбнулась - так улыбаются те, кто знает.
- Ваше величество, примите свой новый облик.
Обуянная жадностью и нетерпением, самоуверенная Намида (которая и вправду считала, что Сен покорилась ее царской воле) шагнула вперед и слилась со своим великолепным подобием; оно сомкнулось вокруг ее смертной стареющей плоти, пропитанной ненавистью и злобой, облепило ее, как вторая кожа, и царица предстала в своем новом облике ослепительной красоты.
Свирепые стражники пали ниц.
Намида взглянула на них свысока и сказала:
- Вы пройдете по всей стране и расскажете людям о чуде, которому были свидетелями. Пусть мои подданные узнают о преображении своей царицы. Пусть все узнают, что теперь я - Богиня Телосета, и даже Сен не сравнится со мной красотой и могуществом.