- Шли годы, - продолжала Талис, - и время изрезало великолепную плоть своим острым, безжалостным языком. Намида старела. Ее глаза потускнели и налились неизбывной печалью; ее голос гремел, точно взбешенный гром. Она как будто вобрала в себя горечь и ярость мира. "Дайте мне еще жизни", - кричала она. Ее взгляд был преисполнен пронзительной ненависти, когда она наблюдала из своей позолоченной темницы за молодыми красивыми прислужницами. Она не плакала, нет. У нее уже не было слез; ее тело было сухим, как ореховая скорлупа, - мертвая оболочка, из которой ушла вся радость.
Талис долго молчала.
- Черная злоба кипела в груди Намиды, - сказала она наконец. - Она творила такие немыслимые изуверства, что их даже представить себе невозможно. Императрица буквально сходила с ума при одном только взгляде на молодое красивое лицо и однажды издала указ: изуродовать всех девушек и молодых женщин империи…
- И тогда люди восстали?
Талис покачала головой:
- Нет, смельчаков не нашлось. Власть Намиды была практически безгранична, в том числе - и над умами людей. У нее было множество ярых приверженцев, готовых исполнить любое ее повеление.
Талис улыбнулась, но в глазах у нее была боль.
- Так происходит всегда, когда темная сторона власти владеет оружием, имя которому - Закон.
- Да, но мне все равно непонятно, как посреди этого ужаса, зверства и мракобесия могло возникнуть такое чудо, как технология духа. У нас на Земле были деспоты и тираны - великие твердыни мертвой биологии. У нас были скачки в эволюции сознания… наши алхимики тоже стремились познать тайны жизни и смерти… потом им на смену пришла наука и мыслящие машины… но такого прорыва наша цивилизация не знала.
- Да, - сказала она. - Хаос и разрушение - это как вихрь: он кружит и кружит, пока нас уже не начинает мутить. Но то, о чем мы сейчас говорим, случилось только однажды; это было время, выпавшее из Круга. Я не знаю, быть может, поэтому… я просто не знаю…
Она умолкла на миг.
- Я тоже кое-чему научилась, - сказала она. - Теперь я поняла, что История - это не то, что я думала, и что, как и все остальные персонажи любой истории, мой образ себя, спроецированный вовне, действует только в противоречиях.
- Объясни, - попросил Сновидец.
- Я обрела новое понимание, но не могу выразить его в словах. Ряд картинок, извлеченных из самых глубин истории. Подборка образов, слишком размытых, чтобы уловить в них смысл.
Он посмотрел на нее и улыбнулся:
- Не насилуй себя. Чем сильнее ощущаешь свою принадлежность, тем меньше чему-либо принадлежишь.
- Хорошо, - улыбнулась она. - Ты все схватываешь на лету.
- Твоя история - это лишь верхний срез. Под ним что-то скрывается, - сказал он, усмехнувшись. - Я достаточно попутешествовал по сновидениям, так что я знаю… В любой истории есть секреты, скрытые от рассказчика…
В ее глазах заплясали озорные искорки.
- Сейчас мы опять пойдем на приближение, - тихо проговорила она. - Чтобы осознать смысл события, его надо пережить, накопить впечатления, проникнуться настроением - окунуться в чувственный поток.
Сновидец был полон решимости:
- Продолжай.
- Ты, наверное, уже догадался, - сказала Талис, - что Телосет был необычной планетой. Это был странный, огромный мир из грязи и хрусталя. На экваторе лежали пустыни - темные, сонные пространства. В лесах обитали причудливые растения с головами, подобными человеческим, только сотканными из тумана. По горам и холодным степям веяли странные ветры, Наделенные сверкающими голосами. Мифы и суеверия в таком окружении зарождались вполне естественно.
- И во время Намиды люди в них верили и боялись?
- Не просто верили и боялись, - сказала Талис. - Их вера была исступленной и истовой - и Намида умело ее поощряла. Ты даже не представляешь себе, сколько их было: шарлатанов-пророков, шаманов и духовидцев, утверждавших, что изуверства Намиды - это необходимое зло, без которого нам не открыть тайну бессмертия. Она управляла людьми, как оператор - машиной.
- Все то же самое, - сказал Сновидец. - Везде и всегда.
Он оторвал взгляд от Талис и поднял глаза к небу. Как я здесь оказался? - подумал он. Разве такое возможно?
- Сейчас мы подходим к моменту, который стал переломным, - продолжала Талис. - Влияние Намиды распространилось по Телосету, как тяжелый зловонный дух. Многие племена отреклись от своей сокровенной мудрости и сами калечили своих молодых дочерей и сыновей, искренне веря, что им вернут прежний облик и одарят вечной юностью, когда Намида найдет ген бессмертия. Представь себе мир, где люди живут только болью и только для боли, денно и нощно поют о боли, о том, чтобы принять эту боль. Представь себе мир, где уже не осталось невинности и негде спастись.
Она придвинулась ближе к нему и продолжила тихо-тихо, почти шепотом:
- Но все изменилось, когда садистская армия Намиды вышла к границам одной отдаленной провинции, укутанной в сумрак древнего мифа. Земля за пограничной рекой, забитой гниющими трупами, была царством темной и злой пустоты, губящей в зародыше всякую жизнь. Одно лишь дуновение ветра из этого мертвого края уже оскверняло дыхание и плоть.
- А что за миф?
- Вряд ли он оправдает твои ожидания, - неожиданно резко проговорила Талис. - Я знаю больше и расскажу все по-своему.
- Рассказывай, как хочешь.
- …Давным-давно, в незапамятные времена, на границе этих мертвых земель, красавица-дочь одного могущественного Вождя была обещана в жены кровожадному Князю, вождю соседнего племени, деспоту и изуверу. Самый вид будущего супруга, этого зверя в человеческом облике, вызывал в девушке ненависть и отвращение, и она поклялась себе, что свадьбы не будет.
- Но слишком многое было поставлено на карту. Ее отцу нужен был этот союз. Потому что в противном случае его племя всегда жило бы под угрозой войны и погибели. Красота его дочери была как весеннее буйство природы, насквозь пронизанное возбуждением плоти; ее темная кожа переливалась, как сгущенное благоуханное масло, волосы были подобны сверкающему ореолу, большие кошачьи глаза искрились заманчивыми обещаниями, полные губы всегда были влажными от невыразимого сладострастия.
- Но, подобно тихому озеру под летним солнцем, ее безупречная красота скрывала много такого, чего не увидишь с поверхности. Она была не по годам проницательна и умна, а ее силе воли позавидовал бы и мужчина-воитель, закаленный в боях. Жадный до власти Вождь, отец девушки, понимал, сколь ценны эти свойства. Ее обольстительная красота, привлекательная в равной мере для обоих полов, вкупе с острым умом станет мощным оружием порчи, а порча есть медленное истребление. В племени его заклятого врага его дочь будет пламенем свечи, танцующим на фитиле и поглощающим воск. Как вирус, отрывающий душу от тела. Она понимала отца, понимала, что он задумал; и все же она не могла смириться со столь жалкой судьбой.
- И вот ранним утром, когда вокруг ее тонких лодыжек вихрился призрачный туман, от которого кожа становится прозрачной, дочь Вождя покинула свое племя и пошла к Реке Смерти. Она знала лишь одно место, куда страшились ходить даже самые храбрые воины всех племен. Она прошла к самой воде, мимо тысяч и тысяч закованных в цепи рабов на пропитанной рвотой земле, примыкающей к мертвой реке. Как завороженные, наблюдали они за тем, как дочь Вождя перешла через Реку Смерти и встала на том берегу, испуская лучистое сияние. Земля у нее под ногами растеклась мутной жижей, но отрава этого проклятого места не тронула девушку.
- Стало быть, эта погибельная трясина приняла ее как желанную гостью? - спросил Сновидец.
- И больше того, - отозвалась Талис. - Пустыня смерти, наводящая ужас на всех и вся, приняла дочь Вождя как свое собственное дитя: обласкала, приветила, укрыла туманом. Змееподобные существа, налитые сверкающим ядом, ластились к ее ногам и мурлыкали от удовольствия.
- Твое сознание открыто. Ты это видишь… ты это чувствуешь… эти странные змееподобные существа обвивались вокруг ее ног и тянулись к ее сокровенному женскому естеству; у нее изо рта вырывались клубы темного пара - поцелуй ядовитой тени.
- Ее поглотило блаженство видений. "Да, - кричала она, - смотрите. Смотрите, как я разрушаю это прекрасное тело. Для него, для родного отца, я была только плотью, которую передают из рук в руки. Смотрите, как эта великолепная плоть падает гнилыми кусками на мертвую землю. Этот отравленный край станет моим единственным возлюбленным…"
- Рабы ощутили прилив новой силы и разорвали свои ненавистные цепи. Крики восторга взметнулись до самого неба. Казалось, что это кричала сама земля. Дочь Вождя рассмеялась. Она вся сияла, и как будто пульсировала, и двигалась в ритме незримой музыки, захваченная в странном медленном танце. Ее губы сочились великой поэзией. А потом ее плоть распалась на части, и она истекла кровью - в потустороннее бытие. Ее целем, ее тень, ее дух облекся в иную материю: разум, облаченный в грезу. Она уже не нуждалась в плоти; для того чтобы вызвать сверкающий образ, ей было достаточно мысли.
- Рабы плясали и пели на берегу Реки Смерти. Сен, Сен, Сен, - призывали они. Сен, Богиня Свободы. Она все никак не кончалась, эта оргия звука и жаркого пота. Берег реки пропитался трансцендентальной силой; никогда прежде смертные существа не видели такого великого чуда.