24
На следующее утро, вскоре после того, как они позавтракали, в дверь постучал Гроув. Дэй, принимавшая солнечные ванны, накинула купальный халат.
- Простите, что нарушаю ваше уединение, - сказал он, прошагав в патио, где они сидели. - Все в порядке? Вам ничего не нужно?
Когда они возразили, что все детали идеально сочетаются друг с другом, он устроился в шезлонге и закурил. Через пару минут цель его прихода стала ясна: он явился пригласить доктора Слейда на экскурсию в ближайший серебряный рудник.
- Серебряный рудник! Это правда? - сказал доктор Слейд заинтересованно. - Что ж, думаю, мне понравится.
- Вы спуститесь в рудник? - спросила Дэй, пристально глядя на Гроува.
Он улыбнулся:
- Трудно было бы осмотреть его снаружи.
- Ненавижу подземелья! - сказала она с чувством, не сводя с него глаз.
- Никому не хочется в землю, - произнес он, улыбаясь даже еще вкрадчивее. Вдруг она почувствовала, что он пытается выставить ее в глупом свете, отрезав путь к достойному отступлению, и поэтому на время перевела разговор на другую тему. Потом неожиданно спросила его:
- Это современный рудник?
- Там безопасно, если вы это имеете в виду. Ему не меньше двух столетий. Очень прочный.
Когда доктор Слейд встал и собрался выйти вслед за Гроувом, она сказала негромко, но так, чтобы он услышал:
- Я не хочу, чтобы ты ехал, Тейлор.
Он остановился и развернулся:
- Нашла время! Я буду осторожен при спуске и подъеме. Увидимся около двенадцати.
- Да, - монотонно сказала она, махнув рукой в его сторону. Он воспринял это как прощальный жест и вышел.
Когда они очутились в крытой галерее главного внутреннего двора, Гроув посмотрел на него:
- Дэй разволновалась, да?
- Вовсе нет, она необычайно уравновешена, - ответил доктор Слейд. - Просто после болезни у нее слегка расшатались нервы - вот и все.
Гроув терпеливо улыбнулся и покачал головой:
- Что ж, доктор, это ваша жена, и вам лучше знать. Но, с другой стороны, из-за вашей близости вы можете и не заметить того, что кто-нибудь другой, встретившись с ней впервые, увидит тотчас же. Никогда нельзя сказать.
- Очень в этом сомневаюсь, - с нажимом произнес доктор Слейд. Гроув понял, что тот не настроен на диалог.
- С какой стати ей нервничать? - спросил он. - Она полностью выздоровела. Вы же видели.
Доктор Слейд остановился.
- Разве? У нее ведь было то же, что у меня, - он постучал себя по лбу. - Она очень многого не может вспомнить.
Гроув фыркнул:
- Скорее всего, это мнимая потеря памяти. Она знает, что пару дней находилась в отключке, и поэтому ей кажется, будто порвана связующая нить. Вот увидите: если задать ей нужные вопросы, она все вспомнит.
Они снова медленно зашагали.
- Не знаю, - с сомнением сказал доктор Слейд. - В моем случае провал вполне реальный. Выпал целый период.
- И до сих пор не восстановился! - воскликнул Гроув.
Чувствуя, что его вызывают на разговор, во время поездки доктор Слейд решил рассказать Гроуву о границах этого временного промежутка, используя некоторые ориентировочные даты и считая на пальцах дни до и после. Вместе они подсчитали, что потерянное время занимает от тринадцати до пятнадцати дней.
- Восстановить в памяти эти дни - теперь главная цель моей жизни, - сказал доктор Слейд, пытаясь улыбнуться. Обжигающий ветер резко хлестнул его по лицу, так что у него перехватило дыхание.
- Они вернутся, волоча за собой хвосты, - Гроув слишком быстро ехал по ухабистой тропе, не сводя глаз с дороги.
По-прежнему загорая в одиночестве посреди все более накалявшегося патио, Дэй пыталась реконструировать ключевые сцены, подробности которых могли бы воскресить какой-нибудь фрагмент недостающего материала. Но это было все равно, что искать на берегу вчерашние следы. Она сердилась на Тейлора за то, что он ушел, хотя она просила не делать этого: без него она осталась наедине со своими заботами. Она была уверена, что у них больше шансов решить собственные проблемы вместе, нежели по отдельности.
Когда прислуга пришла убрать в комнате, Дэй набросила рубашку и какие-то брюки и побрела через весь дом к парадному входу. На улице казалось немного прохладнее. Несколько пыльных тропинок вели в разные стороны: та, которую выбрала она, пролегала вначале вдоль стен дома и сада. Вскоре тропинка пошла под уклон и свернула налево. Невзирая на жару, Дэй медленно шагала, поднимая сандалиями пыль. Затем развернулась и возвратилась на ранчо быстрее, чем ушла с него. Уже во дворе она услышала голоса, доносившиеся из sala, и заглянула туда.
- Жаль, что ты этого не видела, - сказал ей Тейлор. - Там везде ручейки цианида.
Она коротко рассмеялась и взяла коктейль, который протягивал ей Гроув.
- Именно этого мне и не хватает - капельки хорошего цианида.
Столовая представляла собой небольшой музей доколумбова искусства: ее стены были изрезаны нишами, где хранились маски и скульптуры. Гроув захотел пообедать здесь, утверждая, что снаружи чересчур жарко. Затем разгорелся спор с Лючитой, возражавшей, что из-за кондиционера в столовой слишком холодно. Как только сели за стол, она опять вернулась к этой теме.
- Мало того - ты еще подаешь нам "виши" со льдом, - пожаловалась она.
- А, колотун старой наркоманки. Здесь ведь жарко, - Гроув взглянул на Дэй, ища поддержки.
- Для меня в самый раз, - безразлично сказала она, одновременно сплетя ноги, поскольку было зябко и неуютно.
- Превосходно, - сказал доктор Слейд.
- Ты же в куртке, - сказала ему Дэй и запнулась. - Что это за божество? - поинтересовалась она вскоре, показывая на большую каменную скульптуру, высившуюся в дальнем конце комнаты.
Гроув почтительно взглянул на статую.
- Это Шиулок - бог жизненной силы. Его называют Отцом Фурункулов. Весит четырнадцать тонн.
- А я думал, гораздо больше, - угрюмо сказал доктор Слейд: он считал, что нелепо окружать обеденный стол кривляющимися рожами и злобными мордами.
- В том-то все и дело, - подхватил Гроув. - Камень - пористый. На него выдавливали фурункулы, и он всасывал гной.
- А, - сказала Дэй, глядя в свой стакан с "виши".
- Бог жизненной силы, - повторил доктор Слейд как бы обдумывая это понятие.
- Где вы всем этим разжились? - спросила Дэй Гроува.
- Откопал на собственной земле. Самые крупные находки отобрало правительство. Но в мастерской есть один мамонт, которого вы обязательно должны посмотреть.
- Ручаюсь, потом две недели спать не будете, - очень серьезно предупредила ее Лючита.
- Не терпится взглянуть, - сказала она Гроуву. - А что это такое?
- Просто божество. Правда, на нем - змеи и пауки, вот она и боится.
"Что я здесь делаю? - спросила она себя. - До чего нелепо сидеть в этой ледяной комнате с двумя разобщенными молодыми людьми! Оставаться здесь и дальше - бессмысленно". Она подозревала, что заставить Тейлора действовать будет трудно. Возможно, понадобится устроить сцену, но она была готова и к этому, если он вдруг станет возражать. По крайней мере, она с удовлетворением поняла, что больше не колеблется.
Сразу после обеда, пока Лючита и доктор Слейд пили кофе в крытой галерее, Гроув повел ее в комнату, где стояла огромная статуя. Позади нее из окон в вышине лился свет: у Дэй возникло стойкое ощущение, будто скульптура живая и наделена сознанием. Гигантская каменная глыба как бы застыла в ожидании. Дело не в том, что ее украшали змеи и пауки или, возможно, сердца и черепа. Живым был сам камень.
Откуда-то над головой доносилось отчаянное жужжание одинокой мухи, бившейся в оконное стекло. Воздух в комнате был горячий и неподвижный. Чем дольше они сидели молча, тем весомее становилась статуя.
- По-моему, мы с Лючитой воспринимаем ее одинаково, - наконец сказала она. - От этих индейских штучек у меня мороз по коже.
- Она не кажется вам прекрасной? - спросил Гроув.
- Она великолепна. Но я не хотела бы жить поблизости. Мне даже не хочется ее потрогать, - проговорила она извиняющимся тоном, а затем вернулась к своему естественному: - По-моему, это были довольно жуткие цивилизации, вы не находите?
- Жуткие по сравнению с чем? Сядьте вот здесь на кушетку, отсюда лучше видно. В ней есть особая гармония.
Она усмехнулась и любезно села:
- Отсюда, разумеется, еще страшнее. Но вы спросили: "По сравнению с чем?" Ну, например, с нашей христианской цивилизацией.
Внезапно он уселся рядом с ней:
- Единственное, что христианство дало человечеству, - это урок сопереживания. Слова Иисуса - руководство, обучающее, как ставить себя на место другого.
- Вот как? - Если он надеялся ее рассердить, она его разочарует.
- Ваш муж очень за вас волнуется, - продолжил он, словно возвращаясь к прерванному разговору.
- Волнуется за меня? - воскликнула она изумленно.
- По-моему, его беспокоят последствия вашей болезни, остатки амнезии.
- Смешно, - сказала она, досадуя на то, что они говорили о ней. - Это ведь не навсегда, правда?
- Нет-нет, - ответил он, после чего вновь послышались мучительные попытки мухи вырваться. Они посидели молча.
Наконец, он заговорил:
- Знаете, вам нужно поработать над этим. Например, когда мы были на террасе, еще в столице, вы рассказывали, как выходили из таможни в Пуэрто-Фароль, и судя по тому, как вы все описывали, это походило на весьма отчетливое и подробное воспоминание.