- Дело не в этом, детка! - Голос у него был низкий и такой хриплый, что почти переходил в шепот. - Вовсе я не хандрю! Просто внутри скверно, - он неопределенно провел рукой вдоль туловища.
- Что-то съел? - спросила она.
Подошел Веро с напитком для Торни.
Это поможет. Торни расстроился - вот и все. Мы сбили собаку и слышали, как она визжала, подыхая.
- Кто вел машину?
Веро глянул в ее сторону, но в темноте трудно было рассмотреть его лицо.
- Он сам и вел! Потому-то и расстроился, - раздраженно сказал Веро. Она заметила, что ему не хочется об этом говорить, и промолчала. Но подумала: "Он разрешает этому маньяку водить фургон".
Торни повернулся к Лючите:
- Детка, это было ужасно. Просто собака - да, знаю. Но это жизнь, детка. Жизнь! С каждым криком из нее уходила частичка жизни. А потом она сдохла. Не знаю - когда я подумал, что так вот и со всеми живыми существами, мне стало не по себе.
- Ну да, конечно, - неопределенно сказала Лючита. - Можешь не рассказывать. Возможно, не всегда бывает так скверно. Некоторые люди даже не догадываются, что умирают.
- А может, бывает и хуже, - сказал Веро. - Собака сдохла за пять секунд. Чего еще желать?
- Это неизмеримо! - воскликнул Торни громким шепотом. - Пять секунд или пять лет - вечность! Клянусь тебе, я никогда этого не забуду! - Он запнулся. Лючита воспользовалась паузой и заметила:
- Вечность! Не волнуйся, твоя жизнь кончится раньше.
Торни собирался продолжить, но в тот же миг Веро перебил его:
- Ты уже выпил? Может, долить? - он покосился на бокал Торни, пытаясь определить уровень жидкости. - Да что с тобой? - воскликнул он. - Почему ты не пьешь? Пока не выпьешь, будешь без конца талдычить. Никто не хочет об этом слышать, - последние слова он произнес немного медленнее. - Понял?
Торни кашлянул, выпрямился и выпил.
- По-моему, ты перегрелся на солнце, - сказал ему Веро. - Почему не сядешь?
Торни допил бокал и протянул его за добавкой. Они слушали рев самолета, пролетавшего над головой; когда грохот перешел в гулкое эхо, катившееся дальше по долине, Торни сказал:
- Поставь нового Сесиля Тейлора.
- Дай бокал, - Веро наполнил его вновь, поставил шейкер и вошел внутрь. Лючита с минуту что-то мурлыкала, а затем спросила:
- Что с тобой?
- Устал. Жара была страшная, - из-за растений послышались негромкие звуки музыки.
Вернувшись на террасу, Веро крикнул:
- Торни! Иди и сядь. Или ляг вот тут и задери ноги.
Лючита вошла в кухню. Мануэль и Палома сидели за столом в море флуоресцентного света и разговаривали.
- Buenas noches, - сказали они.
Пепито все еще сидел в ванне, выдавливая из махровой мочалки мыльную пену. Как только Лючита выдернула пробку и вода начала всасываться в канализационную трубу, послышался телефонный звонок.
- Мама, а Веро видел гремучих змей?
- Я спрошу его, - ответила она.
- А игуан?
- Откуда я знаю, что он видел? - Она пыталась вытереть его влажным полотенцем. - Спросишь его завтра. На обратном пути они сбили собаку. Вот и все, что он сказал.
- О! - Пепито был в шоке.
- Машину вел Торни, - быстро пояснила она. - Веро ничего не смог сделать.
- А, - успокоился мальчик. - Веро никогда не переехал бы собаку, правда?
Она пожалела, что упомянула об этом.
- Это был несчастный случай, Пепито. Надевай пижаму.
Когда Пепито, наконец, лег в постель и затих, она вернулась на террасу. Торни лежал на кушетке, слегка покачиваясь и слушая джаз. Как только она подошла, он встал и заговорщицки приложил палец к губам. Взяв Лючиту за руку, Торни отвел ее к парапету.
- Слушай, не входи внутрь. Ему только что сообщили плохую новость. Умерла его мать.
- Мать? - Она минуту помолчала. Потом, пытаясь отцепить его пальцы от своей руки, повернулась к нему и воскликнула: - Почему это я не должна входить? - Она вырвалась и пробежала немного, а затец прошла остаток пути до библиотечной двери шагом. Внутри было темно.
Веро лежал на кушетке, уставившись в потолок и заложив руки за голову. Войдя в комнату, она с трудом смогла его рассмотреть. Он повернулся к ней:
- Торни сказал?
- Да, я сочувствую тебе, Веро, глубоко сочувствую.
- Я просто зашел сюда на пару минут. Хотел побыть один.
- Знаю! - воскликнула она и вдруг неожиданно для себя села и, обняв его обеими руками за голову, поцеловала в лоб и щеки. Потом встала, не проронив больше ни слова, и пошла прочь.
- Вы с Торни ужинайте. Я перехвачу что-нибудь позже.
После этих слов она остановилась и обернулась.
- Ты не говорил, что он останется на ужин, - сказала она громким шепотом. - Почему он не может уйти?
Веро посмотрел на нее так, как ей не нравилось.
- Он болен. Разве ты не видишь? Ему нужно поесть и лечь спать. Он переночует сегодня в маленькой спальне.
- Почему он не может пойти домой? Здесь же недалеко.
- Потому что он понадобится мне здесь рано утром. Она шагнула ближе к кушетке.
- Я не буду с ним ужинать, - заявила она таким же громким шепотом.
Он вскочил, схватил ее запястье, и на миг она застыла.
- Нет, будешь, - он пристально посмотрел на нее. А еще проследишь за тем, чтоб он лег после этого спать. Господи, у меня все-таки мать умерла, неужели я так много требую?
Лючита зажмурила и тут же открыла глаза.
- Я не хотела спорить. Извини. Ложись. Я о нем позабочусь.
- Приходи опять сюда, когда он уснет. К тому времени я уже буду дома.
- Ты уходишь?
- В полицейский участок, на минутку.
- Бедный Веро, - сказала она, покачав головой.
Мануэль аккуратно накрыл в столовой на стол. Горели свечи, да еще поступал тусклый свет из-за бамбуковых зарослей, занимавших один конец комнаты. Пока ели суп, слышали, как ушел Веро. Лючита пала духом. "Бедный, бедный Веро", - думала она: сама мысль о любых контактах с полицией внушала ей страх. Она даже не поинтересовалась, зачем он им потребовался.
Хотя Торни слегка опьянел, он казался все таким же подавленным. С одной стороны, это было даже хорошо: меньше вероятности, что разговорится. Во всяком случае, она обязана как-нибудь пережить этот ужин. Когда он завершился, Лючита задумалась над тем, что Торни ни разу не обмолвился о собаке. Она надеялась, что отчасти - благодаря ей. Она хотела помочь Веро всем, чем можно: от сознания того, что она пошла даже на это, ей стало радостно.
Они встали у стола.
- Ну, спокойной ночи, - сказала она. - Я знаю, ты хочешь лечь спать. А мне нужно пойти взглянуть на Пепито.
Она не услышала ответа, но развернулась и прошла через кладовку в кухню. Когда вернулась с машинкой для скручивания сигарет, он же ушел в свою комнату.
На террасе все еще играл джаз. Она опустилась на матрас рядом с бассейном и, чтобы скоротать время, начала забивать грифы. Молодые лягушки, которых Веро запустил в меньший пруд на западной террасе, пробовали квакать, сдавались и пробовали снова.
Когда она приготовила пять гриф, захлопнулась библиотечная дверь.
- Веро?
Он вышел и остановился, глядя на нее сверху и засунув руки в карманы.
- Ну, хоть с этим покончено, - сказал он.
Она подвинулась и похлопала матрас рядом с собой: он сел.
- Подожди, - сказала она. Поднесла спичку к одной сигарете и протянула ему, затем прикурила вторую для себя и стала ждать, пока он заговорит. Текли минуты: играла музыка, и квакали лягушки. Докурив свою сигарету, она спросила:
- Чего хотела полиция?
Он вздохнул:
- Они вызывали меня из-за матери. Хотели, чтобы я пришел и на кое-что взглянул. Я должен был подписать один документ.
- Для чего?
- Она умерла здесь. Вот в чем дело.
- Здесь?! - Лючита широко открыла глаза. Она видела много фотографий грозной матушки Веро, и сама мысль о том, что она где-то поблизости, пусть даже и мертвая, наполняла Лючиту благоговейным ужасом. ("Когда она действительно чем-то поражена, - мимоходом подумал он, - то становится еще смазливее". Он пожалел, что рассказал об этом сейчас, а не перед сном.)
- Ну, не прямо здесь. В Пуэрто-Фароль. Я ездил туда повидаться с ней.
Он подбросил окурок в воздухе: тот описал светящуюся дугу и скрылся за краем здания. "Когда-нибудь ты попадешь в кого-то, и будут неприятности", - много раз повторяла она ему. Оба немного помолчали. Затем Лючита начала взволнованно:
- Но почему ты сказал, что едешь на ранчо? Я знала, что ты - не в Сан-Фелипе. Зачем ты солгал мне?
Он помедлил.
- Я хотел сделать тебе сюрприз, - сказал он. - Встретиться с ней и привезти ее сюда.
"Снова врет", - подумала она. Он никогда бы не рассказал матери даже о ее существовании, не говоря уже о том, чтобы привести мать в квартиру, пока она здесь.
- Ты с ней не встретился?
- Нет, - безысходно ответил он.
Она выждала, а потом спросила:
- Но что случилось?
Он судорожно вытянулся, повернувшись к ней, и его лицо исказила гримаса мучительной боли.
- Боже мой! Случился пожар! В отеле! Они привезли ее золотое зеркальце и несколько драгоценностей. Я должен был их опознать. - Он немного помолчал, а потом медленно перевернулся на спину. - Мне сделали одолжение.
- Какое еще одолжение?