- Глядите! - Генрих вскочил, показывая рукой. - Саша! Он пришел!
По раскаленной площади, прикрывая глаза от слепящего солнца, шел человек с вещмешком за плечами. Увидев его, Цви перестал ходить туда-сюда и стал на краю платформы, нетерпеливо раскачиваясь на каблуках.
- Командир… - подойдя к автобусу, начал Саша. В этот момент по площади скользнула тень, как будто что-то на мгновение закрыло солнце. Саша глянул вверх и с криком: - Воздух! Ложись! - упал возле автобуса. Цви мгновенно все понял и побежал по площади, крича на иврите и по-русски:
- Всем лечь! Ложись!
Стоявшие под навесами люди удивленно смотрели на пытавшегося перекричать шум моторов Цви. Те, кто посообразительнее, ложились на землю, но таких было мало. Большинство остались стоять. Давид увлек на землю Мозеса и Генриха, глядя на них, залегли остальные из команды Цви. Поэтому первого взрыва они не увидели. Рвануло совсем рядом, возле соседнего навеса. Земля подпрыгнула, ударила Генриха по лицу. Взрыв моментально лишил его слуха. Волна горячего воздуха пронеслась над ним, сверху посыпались бетонные осколки. Генрих приподнялся и увидел, как чуть дальше, у въезда, вспух огненный цветок. Его швырнуло на землю и он больше не пытался вставать, наоборот, вжимался в асфальт всем телом. Когда стихли разрывы, Генрих встал и тут же рухнул на колени, его трясло. Все вокруг затянул дым, разносилась кислая вонь. Сквозь дым пробивались красные сполохи. Генрих посмотрел в ту сторону, ветер на мгновение отнес клубы дыма в сторону и в просвете показался объятый пламенем автобус. Внутри метались пассажиры. Горящая фигура вывалилась из окна, пробежала несколько шагов и рухнула, потеряв всякое сходство с человеком. Генриха скрутил приступ рвоты. Когда он снова смог соображать, дым скрыл от него жуткую картину. Генрих сидел в полной прострации и не сразу почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Это был Цви.
Убедившись, что Генрих пришел в себя, Цви сунул ему в руки сумку и толкнул вперед. Генрих послушно пошел вперед. Сумка оказалась полной медикаментов. Следующие два часа Генрих прочти не запомнил, только отрывками. Почти сразу же на площадь стали стягиваться экипажи скорой помощи с красными звездами Давида, эмблемой, непривычной для привыкших к красным крестам европейцев. Половина команды так и не смогла преодолеть шок от увиденного. Цви пытался их растормошить, но потом махнул рукой, собрал тех, кто сохранил контроль над собой и повел на помощь медикам. Они перевязывали раненых, относили в сторону убитых, убирали с дороги сгоревший остов автобуса. Все работали, не покладая рук. Убитых было много, раненых еще больше. Среди них были дети, много детей. Генрих отнес на руках убитую девочку лет десяти. Она казалась невредимой, если смотреть слева. Справа отсутствовал кусок черепа и висел на каких-то ниточках глаз. Легкое ситцевое платье в кровавых пятнах. Запомнилась кровь - она была повсюду, громадные лужи крови. А еще - куски тел, разбросанные взрывом по всей автостанции. Все стало серо-красным, серые от пыли лица живых и мертвых и ярко-красная кровь на асфальте.
- Это что, командир? Это как же так, а? - прохрипел Саша, когда они, наконец, присели передохнуть.
- Это египтяне. Проклятые убийцы, - сверкая глазами, ответил Цви. - Сволочи, бомбят мирных жителей. Хуже наци, твари!
- А наши самолеты где? - спросил кто-то.
- У нас нет самолетов, - Цви дернул щекой. - Понимаете? Просто нет! Теперь ты понимаешь, за что мы воюем? За кого? - последние слова он адресовал Саше.
- Да, - кивнул Саша. - Я с вами, командир.
- Тогда не будем ждать. Надо ехать, - Цви стал поднимать людей. - Где водитель?
- Убит. Осколок прямо в смотровую щель попал, - сказал Давид. Водитель сидел в раскаленном автобусе, ему, казалось, жара была нипочем. Непривычные к климату Палестины европейцы смотрели на это со священным трепетом. Первый же разрыв вогнал зазубренный осколок прямо водителю в глаз.
- Кто умеет водить машину? - Цви обвел подчиненных взглядом. Саша шагнул вперед. - Отлично, тогда давай за руль. Надо прибыть на место до темноты.
- Так ведь рано же, четырех нет, - удивленно сказал кто-то. - Что, так далеко?
- Здесь вам не Европа, темнеет рано и быстро, - сказал Цви. - Что стоите? В машину, живо!
До темноты не успели. В открытую бойницу Генрих одним глазом смотрел, как садится за морем солнце. Стемнело очень быстро, не так как в Европе, где солнце часами висит, медленно склоняясь к закату. Движение уходящего светила было видно на глаз. Экватор близко, понял Генрих и вздрогнул. Только в этот момент он по-настоящему понял, что Европа осталась в прошлом.
- Горы, - пробормотал Генрих. Автобус свернул с прибрежного шоссе и поехал в сторону темневшей на горизонте горы.
- Это гора Кармель, - сказал Мозес. - До Альп ей далеко, конечно.
- Там деревья… А я думал, тут пустыня…
- Пустыня южнее, а это север, Галилея. Болот тут много, но и лес кое-какой есть. Иордан, озеро Кинерет, - щеголял знаниями Мозес. На него смотрели с уважением, как на старожила.
Попетляв по узким грунтовым дорогам, автобус остановился у ворот. Снаружи раздались голоса, в бойницы и смотровые щели хлынул свет прожекторов. От ворот отделилась фигура с винтовкой, человек подошел к автобусу со стороны водителя и что-то просил у Саши на иврите. Вместо Саши ответил Цви, человек опусти винтовку, махнул рукой и ворота с лязгом открылись. Автобус въехал внутрь. Сразу за воротами Саша увидел обложенную мешками с песком будку, перед которой стоял пулемет. Следуя указаниям Цви, Саша завел автобус вглубь территории и заглушил мотор. Цви приказал выходить. Два раза повторять не пришлось, народ повалил наружу.
- Добро пожаловать в кибуц Эйн а-Шомер, - объявил Цви.
- Наконец-то отдых, - простонал кто-то невидимый за спинами.
- Отдых будет, когда поставите для себя палатки, - Цви разбил все надежды на скорый отдых. Он достал из кармана фонарик, включил и стал шарить лучом по лицам. Затем извлек списки и стал распределять людей по звеньям. Всего во взводе оказалось три звена. Саша ни капли не удивился, когда услышал, что его назначили командиром первого звена.
- Мефакед хулия, или хулия мефакед? - иронично спросил он у Цви. Те, кто понимал русский, засмеялись.
- Так, без разговоров, - тут же одернул их Цви, посмотрел на Сашу и покачал головой.
Распределив людей, Цви приказал:
- По четыре человека от каждого звена идут со мной на склад. Остальным очистить от камней место и ждать, не расходиться.
- А может, мы в тех палатках заночуем? - спросил из-за спин тот же голос. Совсем рядом из-за кустов торчали верхушки палаток. Как потом оказалось, там расположились остальные два взвода их роты.
- А может, вы наконец поймете, что не у бабушки в деревне, а в армии? - повысил голос Цви. - Будете делать, что скажу! И, специально для особо одаренных - если хотите что-то сказать, обращайтесь по уставу.
- А как это - по уставу?
- Завтра узнаете! А пока просто молча делайте, что приказано! - с этими словами Цви удалился. За ним поплелись выбранные в носильщики новобранцы.
- А ужина, похоже, не будет, - нарушил тишину все тот же недовольный голос.
- Да ты просто пророк, - усмехнулся Саша и полез в автобус. Он завел мотор, включил фары, чтобы видеть площадку, вылез и приказал: - Ну что, за работу, если не хотите спать под открытым небом!
Работа закипела. Принесли палатки и все дружно принялись их ставить. Сашино звено свою палаткупоставило первым - сказался Сашин, да и народ подобрался рукастый. Тот же Мозес всю войну плотничал. Потом пошли помогать другим. Саша бегал, матерился, показывал, придерживал - и вскоре поймал себя на том, что ему это даже нравится. Командир сел на ступеньку автобуса и одобрительно за этим наблюдал. Один раз даже показал Саше большой палец.
Насчет ужина пророк ошибся. Когда поставили все палатки и привели все в порядок, командир прошелся, трогая застеленные серыми одеялами походные койки, сдержанно похвалил и растворился в темноте, прихватив с собой двух человек. Все наладились спать, но Саша одернул:
- Отбоя не было.
- Это что, вот так теперь все время будет? Команды, беготня? - нахмурился Генрих. У него болело все тело, от усталости и голода его пошатывало. От мысли, что он не может просто завалиться и поспать, потому что надо ждать разрешения от командира, ему стало обидно.
- Привыкай, - бросил Саша.
Цви отсутствовал недолго. Он вернулся и не с пустыми руками. Принесли мясных консервов, хлеба, фруктов и кофе. Есть уселись прямо в палатках.
- Живем! - наворачивая мясо ложкой прямо из банки, с набитым ртом произнес Генрих.
- Да, командир оказался лучше, чем я о нем думал, - кивнул Саша.
- Да и ты тоже… раскомандовался, - засмеялся Давид. - Командир полка, нос до потолка!
- Да уж, - согласился Саша. - Даже поймал себя на том, что мне это нравится.
- От себя не уйдешь, - глубокомысленно произнес Генрих и сделал значительное лицо.
- Не ты первый мне это говоришь, - Саша удивленно посмотрел на Генриха.
- А кто еще это говорил? - полюбопытствовал Генрих.
- Был один человек, в Киеве. Тоже, как ты - мудрец, каких поискать, - ответил Саша. - Был? Почему был, - Генрих проигнорировал подколку. - Он тоже умер, как Прасковья?