На следующий день началась служба. Некоторым, чей гардероб оставлял желать лучшего, со склада выдали потрепанную британскую униформу песочного цвета и разнокалиберные ботинки. Большинство осталось в чем были. Давид окинул товарищей критическим взглядом и выдал: "армия ланцепутского шаха". Оказалось, что стоя в строю, человек в белой рубашке, клетчатом жилете и туфлях выглядит до невозможности комично. А уж когда такой строй по десять раз кричит, надсаживаясь: "Да, командир! Да, командир!", это уже юмор за гранью.
Глядя, как бежит подчиненный ему взвод, Цви только тяжело вздыхал. После первого круга, не пробежав и километра, "сдохла" половина новобранцев. Четвертый круг Цви бежал вместе с Сашей, остальные плелись позади. Потом были подтягивания, отжимания, качание пресса. Результаты оказались плачевны. Кроме Саши, подтянуться хотя бы раз смогли лишь трое. Концлагеря, послевоенная жизнь впроголодь не добавили людям здоровья. Бледных, субтильных новоприбывших легко было отличить от старожилов. Мускулистые, сытые и загорелые парни из соседних палаток поглядывали на них с презрением. Два часа строевой подготовки вымотали весь взвод до изнеможения, и Цви отвел подчиненных в тень под растущими возле учебного плаца акациями.
- Да, печальное зрелище. Вы смотритесь, как кучка бледных спирохет, - построившись неровной буквой "П", тяжело дышащие, красные и расхристанные солдаты слушали, как командир изливает на них желчь. - И это вам еще оружие не выдали. Как воевать собираетесь?
- Командир? - Саша поднял руку.
- Да? - разрешил Цви.
- Мы подтянемся. Это дело наживное, нужно только время, - сказал Саша.
- Подтянетесь, никуда не денетесь, - согласился Цви и глянул на часы: - Ладно, отдых десять минут, потом продолжим. Саша ко мне, есть разговор.
Он отвел Сашу в сторону и ткнул пальцем в грудь:
- Тебе, как фронтовику, не надо объяснять, что такое дисциплина. Поэтому я тебе говорю в первый и последний раз: не спорь со мной. Не перебивай и не обсуждай мои приказы. Здесь армия, а не бардак. Служи как все и не выделывайся. Понял?
- Командир, я и не собирался тебе мешать. Наоборот, помочь хочу. Посмотри на них - куда им воевать? - примирительно сказал Саша.
- А что ты предлагаешь? Распустить всех? Сразу тебе говорю - этого не будет! Да люди и не согласятся, не все такие, как ты! - взвился Цви.
- Не понял ты меня, командир, - вздохнул Саша. - Признайся, это твой первый опыт самостоятельного командования? Только честно?
- Да и что с того? Что это меняет?
- Давай я тебе помогу, хотя бы советом. Да и делом тоже - их ведь обучать надо, - предложил Саша.
- Ну, хорошо, - успокоился Цви. - И что ты мне посоветуешь?
- Прекращай гонять людей. Они ведь уже не сопляки безголовые, а взрослые люди. А ты, я вижу, всерьез собрался их выжать досуха. Сорвутся, люди ведь не железные. А ты меры не знаешь, передавишь и все. Вместо этого понемногу надо объяснить им насчет дисциплины, научить стрелять. А физкультурой можно потом заняться. Составим план и будем каждый день понемногу увеличивать нагрузку. И через месяц ты их не узнаешь.
- Месяц, - присвистнул Цви. - У нас нет месяца.
- Ты знаешь, или предполагаешь? - прищурился Саша.
- Предполагаю… - скривился Цви. - Ходят слухи, что скоро нас пошлют на операцию.
- Скоро, это когда?
- Не знаю! В любой день!
- Тогда тем более надо, прежде всего, научить стрелять, - покачал головой Саша. - Иначе кранты, всех положат и физкультура не поможет. И вообще, мягче с людьми надо.
- Много ты понимаешь! - взвился командир. - Приехал тут и сразу жить учишь. И без тебя разберемся, как и чему учить! Развел мне тут пацифизм пополам с гуманизмом. Прав комбат - солдата куда не целуй, у него везде зад. Не дождетесь, целовать не стану, скорее, пинка получите. Все, разговор окончен!
- Знаешь, командир, - с горечью в голосе сказал Саша, - вот ты правильно сказал - мы только приехали. А нас тут же в ряды и строем на войну, как баранов! Мы и страну-то толком узнать не успели, за которую лоб под свинец подставлять придется. По-твоему, это справедливо? Люди не скот! И не рассказывай мне про долг и патриотизм, я уже таких как ты навидался, во! - Саша провел ладонью под подбородком. - Вы присвоили себе право решать за других, что правильно, а что нет. Право судить и выносить приговоры. Вы ощущаете себя частью чего-то большого, частью важного дела и от имени этого дела вы судите свысока нас, простых смертных. Но мы, командир, мы не винтики в механизме, а живые люди. Помни об этом, иначе тебе будет очень трудно потом жить. И еще, ты про службу-то помолчал бы. Не видел ты настоящей армии, и службы не нюхал.
- Закончил? - спросил Цви голосом, холодным как антарктический лед.
- Закончил. Могу быть свободным?
- Можешь, - Цви кивком отпустил Сашу и тут же, взглянув на часы, громко скомандовал: - Встали, построились в две шеренги. Отдых окончен!
Командир, хоть и послал Сашу куда подальше, все же к его доводам прислушался. Снизил темп тренировок, стал больше объяснять и показывать, а ближе к вечеру принес винтовку. За палатками был пятачок, утром туда по приказу командира взвода принесли бревна, чтобы было на чем сидеть. В центре поставили сколоченный из досок стол.
- Знаешь эту винтовку? - спросил командиру у Саши.
- Так точно, знаю.
- Вот и прекрасно, объясни товарищам, как тут что, - с этими словами Цви отдал Саше винтовку и отошел в сторону. Солдаты сгрудились вокруг стола. Саша стал рассказывать:
- Перед нами немецкая винтовка Маузер, тип 98. Хорошая винтовка, надежная. Калибр 7.92, емкость магазина 5 патронов. Когда затвор закрыт, один патрон находится в патроннике. - Саша стал называть и показывать части винтовки - ложу, затвор, курок, спусковой крючок, предохранитель. - Патроны снаряжаются в обойму, - Саша оглянулся на командира. - Есть обойма и патроны?
- Лови, - Цви полез в карман и кинул Саше обойму.
- Благодарю, - Саша поймал обойму и прошелся вдоль строя, показывая. - Заряжание производится вот так, - он оттянул затвор, вставил обойму, большим пальцем дослал патроны в магазин и вынул пустую обойму. Дослал на место затвор, перекинул флажок предохранителя влево. - Винтовка готова к стрельбе. Когда предохранитель повернут вправо, спусковой крючок не нажимается. Помните об этом, это одна из самых распространенных ошибок у новичков! Теперь давайте все по очереди, - Саша разрядил винтовку, снова установил патроны в обойму и спрятал ее в карман. - Вот как стоите, по кругу, каждый подходит и проводит полный цикл - подготовка к стрельбе и выстрел. Пока без патронов, вхолостую. Начали! Стоп, стоп, - тут же остановил он первого взявшегося за винтовку. - Никогда не направляйте оружие на товарищей! Ствол должен смотреть или в землю, или в небо.
Когда все "выстрелили" по разу, Саша показал, как производится разборка.
- Не пытайтесь сразу все запомнить. Завтра, когда получим оружие, спокойно и не торопясь пройдемся по всему. Пока просто смотрите, ничего сложного тут нет, - Саша отделил и разобрал затвор, затем показал как отделить ствол со ствольной коробкой от ложи. Все грустно посмотрели на превратившуюся в кучку запчастей винтовку. - Не пугайтесь, полная разборка нужна не всегда, обычно достаточно частичной, - успокоил их Саша. - Маузер винтовка надежная и если за ней ухаживать, не подведет.
После ужина Генрих стал свидетелем странной сцены. Взвод уже покинул столовую, и солдаты стояли снаружи, ожидая пока придет командир и строем поведет всех в расположение. Две женщины-кибуцницы протирали столы и разговаривали. Генрих, чуть задержавшийся за столом, получил от них порцию брани. Визгливым сорванным голосом старшая из женщин что-то стала ему выговаривать. Услышавший крики Цви заглянул в столовую и, переменившись в лице, что-то гневно ответил женщине. Та в долгу не осталась. В конце концов Цви сплюнул и вышел строить взвод.
- Что это было? - вернувшись в расположение, спросил Генрих у Мозеса. - И что значит "сабон"?
- Мыло, - ответил Мозес.
- Мыло? Не понимаю, причем тут мыло? - удивился Генрих.
- И мне что-то такое говорили, - сказал Давид. - Детишки пальцами показывали и повторяли это слово.
- Они нас презирают, - нехотя сказал Мозес. - Эти женщины между собой обсуждали, какие мы никчемные и что хорошо бы для нас отдельную столовую построить. Старшая, та вообще сказала, что жалеет, что нас Гитлер всех в мыло не превратил. Мол, мы ни на что не годимся, шли на убой как скот. И все в таком духе.
- Так вот оно что, - покачал головой Давид. - Занятно…
- Вы слышали? Слышали? - слова Мозеса услышал кто-то из второго звена и вскоре весь взвод возмущенно шумел, обсуждая новость.
- Что за шум? - у палаток как из-под земли вырос командир. К нему кинулись с вопросами.
- Это правда, - ответил командир. - Есть такое мнение.
- И ты тоже так думаешь? - Саша, единственный, кого не задело пренебрежительное отношение со стороны старожилов, улыбался.
- Я думаю, что каждый, кто готов стать со мной плечом к плечу и защищать нашу землю от врагов, мой брат. Те, кто над вами смеется, сами когда-то сюда приехали. Или их родители приехали, это неважно.
- Так что ж они так, а? - проворчал кто-то. По голосу Генрих узнал того, что вчера все время жаловался. Оказалось, что это не кто иной, как бывший капо - тот воспрянул, ожил и уже, наверное, забыл, как его чуть не выбросили за борт.