Южно-американские индейцы, ведущие греховный образ жизни, превращались после очередной мировой катастрофы в свиней, но женщин это не касалось - те всегда оставались антропоморфными и прекрасными.
А вот в германских мифах кабан считался символом военной мощи. Наиболее почетное место, однако, свиное племя занимало в балтийской мифологии, и огромный белый вепрь каждый раз приходил на помощь, когда священному городу грозила беда. Местные жители в те незапамятные времена считали себя детьми вепря, но почитание предка в настоящее время выливалось в особую любовь к свиному копченому салу, без которого они не садились за стол.
Генриху, в связи с особенностями нынешней диеты, тут же начали мерещиться свиные отбивные по тридцать три копейки штука, краковская колбаса по три сорок и покупной окорок по три рубля семьдесят копеек за килограмм, и, припомнив его недовольство фасоном моего платья, я отметила для затравки, что хохлы при пересечении границы указывают сало в графе "наркотики".
- Я так от него балдею, - объясняют они ошалевшим от безрезультатных поисков таможенникам.
На очереди были истории о чебуреках города Бахчисарая (напротив входа в ханский дворец) и о простеньком, но любимом блюде моего отца - свиная тушенка с картофелем, луком и лавровым листом, перец и соль по вкусу, но Надежда срочно увела разговор в сторону, заявив, что вся боевая мощь вепрей происходит все-таки от употребления растительных корешков и желудей. Генриху эта мысль настолько понравилась, что мясные видения тут же сменились образами свирепых рыцарей с кабаньими мордами на железных шлемах, и мы обсудили природную агрессивность наций как движущую силу исторического прогресса. В этих вопросах доцент философии был большой докой, но месяц уже принимал на черном небе форму вопросительного знака, и я откланялась.
Спустившись со второго этажа на цыпочках, чтобы не разбудить семейство Ирены, я вышла на крыльцо и натолкнулась там на незнакомого поджарого дедушку с белой бородой и улыбчивым личиком, этакого летнего Санта-Клауса в зеленой выцветшей рубашке.
- Lbas vkaras! - поздоровались мы одновременно.
- Ku t vard? - спросил он меня.
- Марина. Я дачница.
- А я Сидзюс, - ответил он, - сидел, вот, за печкой, пока все не уснули.
И вот тут-то мне стало не по себе. У меня закружилась голова, низкая крыша крыльца стала сползать вниз, и я села рядом с дедушкой. Сидзюсы были добрыми гениями семей, и его присутствие здесь означало одно - я уже допрыгалась до выпадения из реальности. Впрочем, это объясняло и суть моего приключения в Неляе, и напрасно я отворачивалась во сне от стола, где сидели молодые генералы. Один из них и был Пушкайтисом, хранителем леса и священной бузины - тем самым, который ждал меня на сеновале. Что же им всем нужно от меня в это лето?
- А я думаю, с кем это дедушка разговаривает? - произнес женский голос, и на крыльце показалась Ирена в ночной рубашке. - Привет!
- Погостить, вот, приехал. После смерти бабушки он женился на ее сестре, и теперь они живут за озером, - сказала она, кивая на камыши за банькой, - иди спать, дедушка!
Дедушка привстал, скрючив старое зеленое тельце, и скрылся со своей палочкой в доме.
- Чудной уже стал, - сказала Ирена, мы поболтали с ней минут десять, и я пошла домой, стараясь не смотреть на дома - вдруг у каждого дома в Национальном парке сидит по дедушке, и все в зеленом, и все с добрыми лицами, и все кряхтели кряхтели за печкой, да, вот, подышать свежим воздухом вышли на крыльцо.
На следующее утро Андрей Константинович все же не удержался и подыграл мне.
- Где это ты вчера вечером пропадала? - спросил он слегка обеспокоено.
- Я получала новые впечатления, время от времени мне это крайне необходимо, - ответила я с предельной искренностью, плавно переходившей в откровенную наглость, как и было задумано во втором акте.
Он замолчал, а мой маленький черный двойник тут же ехидно замурлыкал главным редактором религиозно - философского журнала "Путь":
- Нравственное сознание начинается с вопроса, поставленного Богом: "Каин, где твой брат Авель?".
Оно закончится другим вопросом со стороны Бога: "Авель, где твой брат Каин?"
- Неплохие вопросы! - сунула я интеллектуальную мышку в его кровожадный ротик в награду за службу, - а, кстати, где же Барон?
Сегодня было пасмурно, и Барон с раннего утра ушел на рыбалку, но к завтраку все же успел вернуться, сетуя на то, что рыба никак не клюет. Чистенький джентльмен, появившийся вместе с Бароном, слушал его громкие жалобы молча и время от времени стряхивал с плеч свои хорошо промытые волосы, являя присутствующим тонкий породистый нос и вежливые застенчивые глаза.
- Доброе утро! - наконец вставил он, и дамы сгруппировались вокруг приезжего.
- Александр, - отрекомендовала я его Андрею Константиновичу мечтательным голосом, - музыкант, член ленинградского рок-клуба и большой приятель Барона. Он иногда навещает нас в Пакавене утренним поездом, и - увы! - тут же исчезает.
Шурик приветливо заулыбался, и все вокруг заулыбались тоже, потому что иначе не получалось.
Шурику уже стукнуло тридцать, и он фигурировал в числе старейшин рок-клуба, хотя разглядеть его возраст под волосами было невозможно. За завтраком он весьма изящно пользовался столовыми приборами, и прикладывал к губкам льняную салфетку, предоставленную Баронессой в его личное пользование, если дамы обращались к нему с вопросами.
Мы были с Бароном как-то на концерте в рок-клубе, и, познакомившись с Шуриком в Пакавене, я не сразу узнала его на сцене во взлохмаченном потном парне в дырявой майке, истошно подвывающим примерно такого же вида солисту. Попеременное существование в двух разных упаковках Шурика совершенно не тяготило, и мне казалось, что жесткая необходимость выбора - вот что могло убить напрочь нашего музыканта.
В первый приезд Шурика я подливала кофе в его чашечку и всячески строила ему глазки - на всякий случай, и Шурик уже краснел, но к обеду я потерпела полный крах, поскольку сразу же после завтрака Барон поведал ему о моей тайной, страстной и пока неразделенной любви к его собственной персоне. Шурик тут же потерял интерес к флирту, и за ужином я уже подливала всякие жидкости (кроме синильной кислоты, не оказавшейся под руками) в чашечку Барона, а Шурик смотрел на это с полным пониманием тайных пружин моего механизма и немного жалел меня.
А сегодня мы с Баронессой решили удалиться после завтрака в кусты, чтобы обговорить, в связи с приездом гостя, обеденное меню. Кусты за огородом служили нам дамским клубом, где мы обычно обсуждали самые животрепещущие темы и гадали, когда же заработают гены, и Барон превратится из вечного студента в почтенного бюргера, как обещало его полу-немецкое происхождение. Каково же было наше удивление, когда мы наткнулись на двух больших полудохлых щук, молча вздрагивающих за огородом Жемины среди бледных чешуйчатых стрел петрова креста.
- Это не петров крест, - отметила Баронесса в крайней задумчивости, - это подъельник. Но щуки в подъельниках тоже не водятся.
Консультация с владелицей огорода полностью прояснила ситуацию. Все поклонницы Стасиса охотно общались с Жеминой, и она знала, что его последняя сердечная привязанность обещала оставить сегодня на долгую память бутылочку водки. Стасис с Бароном мечтали раздавить пузырек в баньке, предназначенной для свиданий с туристками, в обстановке узкого междусобойчика, когда все разойдутся по своим кроваткам.
Подарок был царским - раздобыть водку сейчас было практически невозможно, поскольку в период покосов и на общем фоне антиалкогольных постановлений местные власти просто не пускали ее в продажу, почему я и привозила спирт из Москвы.
Девочка Пупсик, решившая простирнуть бельишко, не обнаружила своего тазика и пожаловалась Жемине. От взгляда хозяйки не ускользнули детали приятельской суеты, и она, зная суровый характер Пупсика, с удовольствием подсказала, где именно следует искать. Пупсик, увидев щук, закричала, что кто-то занял ее маленький и хорошенький тазик, на что Жемина, всячески одобрявшая антиалкогольные постановления, ласково посоветовала выплеснуть все ненужное в кусты. Девочка так и сделала, и мы, подходя к кусту, действительно видели во дворе чистоплотного Пупсика, усердно трудившегося над своим розовеньким пластмассовым тазиком.
К обеду была подана отварная щука с молодым картофелем, политая растопленным сливочным маслом с мелко нарезанными крутыми яйцами и зеленью петрушки. Барон, разглагольствующий об особенностях японской скульптуры, ел с большим аппетитом, пока Андрей не полюбопытствовал, а откуда, собственно, сегодня на столе рыба. Барон совершенно оторопел, а потом взревел, как бык, и помчался к кусту.
Ухмыляющаяся Жемина именно там и открыла ему правду, и это была страшная правда. Он вернулся полностью деморализованным поведением юной Гретхен, убоявшись, однако, высказать этой белокурой фурии какие-либо претензии.
- Таким и ребеночка утопить - раз плюнуть! - ворчал он.
После обеда небо заволокло тучами, Шурик отправился побродить в одиночестве по лесным тропинкам, а мы выехали за продуктами в райцентр вчетвером, не считая Суслика с Тараканом, которым смертельно захотелось мороженого. С музеями в райцентре было негусто, и это гордое имя было присвоено дачниками центральному универмагу, любимому месту Баронессы. Пока Баронесса осматривала последние экспонаты, а Андрей делал детям козу и демонстрировал автомобильные внутренности, мы с Бароном томились в очередях.