Я беру ту банкноту, что в середине.
- Мужчина дает второй любовнице тысячу долларов. Она идет в depaato, тратит пятьсот на новую шляпку. Берет оставшиеся пятьсот долларов и выгодно помещает их, удвоив свой капитал.
Миссис Анака аплодирует. Я беру последнюю банкноту.
- Третья любовница берет деньги и выгодно помещает их все, утроив сумму.
Миссис Минато поднимает руку.
- У меня один вопрос.
- Да?
- А надо им возвращать деньги? Я в недоумении.
- Ну, мужчине, - поясняет миссис Флиман.
- Нет. Деньги - их, они могут делать с ними все, что пожелают.
Миссис Флиман одаривает миссис Минато взглядом из серии "я же тебе говорила".
- Внимание: вопрос, - продолжаю я. - Которая из любовниц - американка?
Миссис Минато поджимает губы. Миссис Накамура смотрит безмятежно, словно уже знает ответ. Миссис Анака кивает.
- Повторите, пожалуйста.
- Что повторить?
- Все с начала.
Миссис Минато жалобно стонет. Выхватив три банкноты у меня из рук, миссис Накамура швыряет их на деревянный настил и пересказывает весь анекдот по-японски - быстро, захлебываясь словами. Наверное, мне следует сказать что-нибудь насчет того, что "говорим только по-английски", но я не хочу выступать против миссис Накамура.
- Знаю, - смеется миссис Анака.
Миссис Накамура снисходительно улыбается самым краешком губ.
- Американская любовница всю деньгу потратить, - возвещает миссис Анака. И вскидывает глаза на меня, дожидаясь подтверждения.
Я с многозначительным видом качаю головой. Миссис Флиман уверена, что уж она-то догадалась правильно.
- Нет же, американка экономить деньги… она… три раза… нет, утраивать деньги!
- Неверно. Миссис Накамура, ваша очередь. Миссис Накамура надолго задумывается и наконец изрекает:
- Честно говоря, я не люблю играть в загадки. Кульминация временно откладывается. Миссис Анака вцепляется мне в руку и трясет ее.
- Кто же американка? Кто? К черту!
- Та, у которой во-от такие сиськи. Молчание. Кто-то где-то вколачивает очередной гвоздь. Миссис Минато и миссис Флиман в полном недоумении, словно не веря собственным ушам. Глядят на миссис Накамура, не подскажет ли чего. Миссис Анака любуется на свои ногти в ярком солнечном свете. Миссис Накамура, похоже, обдумывает вопрос со всех сторон. Вздергивает подбородок, прижмуривается, беззвучно смеется сквозь зубы - точно кошка чихает.
Такого рода шутка способна разбить лед где угодно, в любом уголке мира.
3
"Берлога"
"Берлога" сойдет за "добрый старый английский паб", только если знать, что ее владелец вот уж тридцать лет как не был дома. В зависимости от света - в "Берлоге" его, по счастью, мало - Мел смахивает на Марту Грэхем в неудачный день или на Джона Херта в удачный: сморщенное обезьянье личико, плоский череп, паучьи лапки, испещренные темно-коричневыми пятнами.
Видимо, потому, что я тут новенькая, Мел любой разговор начинает с формулы: "Чем дольше живу в Японии, тем лучше понимаю…" До сих пор варианты окончаний наблюдались следующие:
"…что с каждым днем все меньше знаю о японцах".
"…что никогда не почувствую себя здесь дома".
"…от европейцев и впрямь разит прогорклым кухонным жиром".
"…от геморроя только иглоукалывание и помогает".
Хозяйственными хлопотами Мел себя особо не утруждает. Вкалывают его бармены, Слим и Флосси, парочка местных шалопаев с черными волосами, прям как из-под резца скульптора: либо Мел их трахает, либо они его. Я лично ставлю на второе: Мел с членом наперевес - это ж нечто неописуемое, от такого просто наизнанку вывернет. Слим - весь такой скукоженный, и пахнет от него как от рекламок из серии "сотри-понюхай" в модном журнале. У Флосси с габаритами все в порядке; поздно вечером так даже за человека сойдет - когда в "Берлогу" понабьется эмиграшек и уродов обоего пола. Если Флосси и Мел поцапаются, есть шанс, что счета тебе так и не подадут. А вот если Слим взбеленится, так, чего доброго, накашляет туберкулезными палочками прямо в твой джин.
Мел закуривает, выпускает вверх струйку дыма.
- Ну, как там уроки? Я пожимаю плечами.
- Учеников поприбавилось?
Я объясняю, что мои богатые дамы в горах - вот и все, да плюс еще какой-нибудь университетский студентишка порою откликнется на мое объявление в "Канзай камикадзе", местной дешевой газетенке на английском.
- И тебе хватает?.. - Вопрос его захлебывается в мощном фуговом кашле.
- Да скриплю помаленьку.
Про Мела того же не скажешь. Дважды пытается продолжить и дважды натыкается на стену мокроты.
- Я тут хотел тебя познакомить с одной. Тоже уроки дает.
Не успеваю я остановить его, как он уже машет женщине за столиком у камина.
- Бонни! Щи познакомься с Луизой. Она в городе недавно. Английский преподает, как и ты.
Так и не успеваю сослаться на врожденную неспособность находить общий язык с людьми, одевающимися исключительно в коричнево-земляные тона. Бонни уже уселась на табуретку напротив. Наклоняется совсем близко, не то морщится, не то улыбается.
- Как давно вы здесь, Луиза?
Сообщаю, что три недели; она шумно поражается моим способностям "устраиваться". Горбится, снова морщится. Может, это и не улыбка вовсе, а нервный тик.
- А как вы здесь оказались?
- Японские авиалинии.
- Да нет же, глупышка, я имею в виду, как вы отыскали "Берлогу"?
Просто пошла по пятам за первым же встречным лохом-гайдзином.
- Случайно проходила мимо…
- Вы ведь из Британии, верно? Ваш акцент - просто прелесть что такое…
- Вообще-то я канадка.
- Канада. Ох, как вам повезло! - Похоже, заметила, как меня перекосило. - Такая чудесная страна…
Как говорится, Иисус прослезился.
- У вас есть Национальный совет по вопросам кино - они такие замечательные документальные фильмы снимают.
Я уже собираюсь спросить ее, видела ли она доку-менташку про слепого эскимосского резчика по мыльному камню, "Холодные руки, горячее сердце" называется, но за ней разве угонишься?
- Как мне жаль, что в Америке нет ничего похожего!
- А уж мне-то как жаль, Бонни. Вы, я вижу, интересуетесь кинематографией?
- Так я же здесь именно поэтому. Я приехала снять серию документальных фильмов о японских ремеслах.
- Да что вы говорите.
- Первые три уже закончены - лакированные изделия, изготовление вееров, окраска тканей. Но не успели мы дойти до традиционных упаковок, как грант иссяк, и мы теперь пытаемся найти альтернативные источники финансирования.
- Какая жалость.
- О, на самом деле я даже и не огорчаюсь ничуть. Я в Японию просто влюблена, а вы? - Прицельно смотрит на мой бокал. Что, здесь так принято - мне полагается поставить выпивку старожилу, не наоборот?
- Любовь - не совсем то слово, что первым приходит на ум. - Я тянусь к хрустикам из морских водорослей, что поставил передо мною Флосси.
- Тяжко вам приходится? - Бонни наклоняется совсем близко, глаза с поволокой.
- Да нет, в общем-то.
- А с японским у вас как?
- По нулям.
Она запускает руку в лоскутный ридикюль.
- У меня тут где-то завалялась мейши замечательной сенсэй по языку.
- Говорите как белый человек, милочка.
Она извлекает из бумажника стянутую резинкой пачку визиток.
- Ну, визитная карточка одной изумительной преподавательницы японского.
Я гляжу прямо в ее выразительные глаза.
- Не интересуюсь.
- У нее учиться так весело, особенно если один на один. А еще она дополнительно преподает каллиграфию и раз в месяц, в выходные, приглашает особо отличившихся студентов на чайную церемонию.
- Я вообще не хочу учить японский. Бонни резко выпрямляется.
- Не хотите?
- Смотрите сюда, Бонни. - Я машу Флосси, указываю на мой бокал, улыбаюсь, затем указываю на Бонни. - Видите, как все просто?
Бонни втолковывает что-то Флосси по-японски, тот коротко отбрехивается, она тараторит еще несколько минут, бурно жестикулируя, в голос ее закрадываются угодливые нотки. Флосси обрывает поток ее излияний коротким кивком и гортанным восклицанием, что в странах Средиземноморья предвосхищает отхаркивание.
Не прошло и десяти секунд, как мой джин-тоник уже на стойке. Слим, Флосси и Мел совещаются в дальнем углу: с напитком для Бонни, похоже, возникли проблемы.
- Но как же вы обойдетесь, не уча японского? - Бонни вновь закапывается в ридикюль и извлекает на свет пачку гвоздичных сигарет непальского производства.
- Будьте добры, не курите. - Для вящей убедительности кладу руку на ее пухлое запястье.