- Эй, вы только гляньте, да это ж Фу Манчу! - Гопа американских моряков замедляет шаг, вот они скользнули по Оро взглядами и фланируют дальше по улице, гогоча над крошкой-япошкой в длинном черном плаще.
Оро словно не замечает, хотя лицо его потемнело едва ли не под цвет плаща. Мы гуськом семеним за ним по тротуару, увертываясь от туристов с Запада и групп японских бизнесменов, уже "тепленьких" - видать, пропустили стаканчик-другой.
- А эта часть Токио называется как-нибудь? - окликаю я Оро.
- Роппонги, - бросает он, не потрудившись даже обернуться. И спешит дальше; плащ развевается за плечами.
Он останавливается перед монолитом черного мрамора, в который вставлена узкая дверца черного стекла.
- Вот здесь. А меня вы извините. У меня голова ужасно разболелась. Боюсь, мне лучше пойти домой, нежели вам вечер портить. Будьте добры, поужинайте как мои гости. Столик заказан на имя мистера Дина.
И он исчезает, прежде чем я успеваю придумать достойный ответ.
Мы с Гермико стоим рядышком и смотрим на наши отражения в черном мраморе.
Сидим в обтянутой винилом кабинке на нижнем этаже заведения из разряда "цыпленок-гриль", изучаем простеганные бархатом меню. Монолит черного мрамора, где Оро заказал столик, выглядел так, словно сдерут там с тебя на порядок больше, нежели оно того стоит, а у меня, например, с этим делом проблемы. По правде говоря, ощущение такое, словно мне отвесили пощечину, причем непонятно за что. Но я напомнила себе, что здесь - чужая страна, и, невзирая на то что щеки пощипывает от унижения, ни в чем нельзя быть уверенной. Гермико тоже помалкивает, так что решаю проверить свою гипотезу.
- А что, это охрененное хамство или где? Гермико не поднимает глаз от меню.
- Что именно?
- То, что он выкинул.
- О, - она улыбается про себя, точно что-то вспомнила, - к этому привыкаешь.
- Я привыкать отказываюсь. Приглашает нас на ужин, а потом "кидает". И вообще кто такой мистер Дин?
- Джеймс Дин, - поясняет Гермико, скорее обращаясь к меню, нежели ко мне.
- Держите меня четверо. В Оро четыре фута росту, большую часть своей жизни он тратит на поклоны - вот уж действительно "Бунтовщик без причины"!
Гермико закрывает меню.
- Ему позволено быть грубияном, даже нонконформистом.
- Держу пари, он даже улицу переходит, страшно сказать, на красный свет.
Гермико глядит на меня ничего не выражающим взглядом: подошла официантка…
- Ты уже выбрала?
- Думаю, возьму телячьих ребрышек, а к ним имбирное тофу.
Гермико излагает наш заказ официантке; платье ее - из той же темно-алой ткани с ворсистым рисунком, что пошла на обложку меню.
- Это я виновата. Не надо было мне приходить.
- Что еще за фигня?
- Ему хотелось побыть с тобой, Луиза.
Официантка возвращается и швыряет на стол две пластмассовые глазурованные чашки с разноцветным овощным салатом.
- А почему бы ему так и не сказать напрямую?
- Это прозвучало бы грубостью. Если ты и так знаешь, чего ему надо, зачем ему вообще что-то говорить?
- А мне казалось, ему дозволено быть бунтарем.
Гермико одаривает меня взглядом из тех, с которыми я здесь на каждом шагу сталкиваюсь, а понимать начинаю только теперь. Означает он примерно следующее: "Даже если я объясню, все равно ты не поймешь, ты ведь не японка". А вслух говорит:
- Высказываться начистоту вовсе не считается у нас бунтарством; это просто-напросто глупость.
Мой рот набит салатом, слаще которого я в жизни своей не пробовала.
- Охрененно это все достает.
- Знаю. - Гермико накрывает мою руку своей. - Можно говорить начистоту?
- Да хоть от кого-нибудь бы дождаться!
- Я не уверена, что ты вполне понимаешь ситуацию.
- Какую еще ситуацию?
- Ну, насчет твоего романа с Оро.
- Кто сказал, что у меня с ним роман?
Гермико берет в руки пластмассовые палочки и снова откладывает их на стол.
- Нечего изображать наивность. Я видела, как ты вела себя на его концерте. Я видела, как он смотрел на тебя за кулисами. Ты просигнализировала готовность, и он тебя "подцепил".
- Я должна чувствовать себя польщенной?
- Как тебе угодно.
- Гермико, ты с ним трахаешься?
Она пытается изобразить, будто до глубины души шокирована, но не выдерживает и разражается смехом.
- В Японии таких вопросов задавать не принято.
- Значит, трахаешься.
- Мы - как брат с сестрой.
- Которые трахаются.
- Луиза! Я склонна думать, что Оро много кого трахает - уж кто бы там ему ни приглянулся.
- Мальчик мне по сердцу.
- Но если ты выберешь его, а он выберет тебя, назад хода не будет.
- Ты сказала, он может делать все, что захочет.
- У тебя - свои представления о свободе. Здесь они неприменимы. Он - маленькое божество, обладающее огромной властью. Но его поклонники, все те, кто дает ему эту власть… они им питаются.
- То есть ты мне советуешь держаться от него подальше.
- Если ты принимаешь Оро, то его историю ты тоже принимаешь. Его миф. Ты становишься персонажем в его драме.
Я хлопаю рукой по столу и разражаюсь громким смехом. Пластмассовые глазурованные чашки со стуком подпрыгивают.
- Тоже мне, удивила. Театральный педик, фу-ты нуты! Я на сцене не первый год, так что этот типажик с первого взгляда распознаю, Гермико, лапушка. Торонто звездами битком набит. Я просто хочу поиметь его, я вовсе не собираюсь входить в его созвездие на веки вечные. Гермико коротко кланяется.
- Мне так приятно, что ты прояснила свою позицию. Да уж. Может, она просто в толк не возьмет, как это ее безупречного божка влечет к бабище настолько здоровущей, что она его целиком проглотит, не поморщится. Что ж, не одна ты в поле кактус. Я тоже этого в упор не понимаю. Он - само совершенство, а я… ну, что я? Луиза-Луиза, подлиза, сырник снизу. Может, он рассчитывает, что благодаря такому контрасту еще больше выиграет в глазах публики. А то ему это нужно!.. По большей части я вообще стараюсь не думать о том, что происходит. Я - из тех девушек, что слушаются пизды. С остальным разберемся позже.
Гермико постукивает серебристым ноготочком по скатерти "Формика".
- Луиза, очнись! Ты где?
- Я здесь.
- Официантка хочет знать, что не так с ребрышками. Поднимаю взгляд на недоуменное лицо ворсопечатной официантки. Как давно она тут торчит?
- Скажи ей, что все дженки-дженки, просто жадность фраера сгубила.
Официантка пожимает плечами и уносит мою полную до краев тарелку прочь.
- Мыслями ты где-то далеко. - Гермико легонько касается моей руки подушечками пальцев. - И такая печальная.
- Печальная? Вот уж нет. Просто устала немного. - Когда я надумаю взгрустнуть, я ей первая об этом скажу, уж не сомневайтесь!
В темном-темном гостиничном номере, темной-темной ночью, в самый разгар моих непроглядно-темных снов звонит телефон. На цифровых часах алым высвечивается 3.14.
- Простите, пожалуйста, вам звонят, - сообщает мягкий женский голос.
Как правило, если слышишь телефонную трель, именно к такому выводу и приходишь.
Синтезатор выводит первые аккорды "Пришлите клоунов".
- Привет, это Оро.
- Оро, на дворе гребаная ночь.
- Ты спишь.
- Нет, разговариваю по гребаному телефону.
- Мне нужно поговорить с тобой.
- Могли бы сделать это и раньше, еще в ресторане, мистер Дин.
- Луиза, ты на меня очень злишься?
- А хули нет.
- Хули нет, - бормочет он, пробуя слова на вкус. - Я ужасно извиняюсь. Мне так хотелось тебя увидеть, но только тебя. Понимаешь? Не Гермико - Гермико я все время вижу. Она мне как сестра.
Его грудной голос звучит совсем тихо: приходится напрягать слух, чтобы разобрать хоть что-нибудь. Актерам этот трюк отлично известен: если зритель боится чего-то недослышать, он же на самый краешек сиденья сползет. А еще в этом голосе звучат мурлыкающие интонации… нет, это было бы слишком просто, скорее низкий гуд, от которого вибрирует все мое существо.
- Понимаю.
Какого фига с ним спорить, или бранить его, или заставлять чувствовать себя распоследней свиньей из-за этой его дурацкой выходки? Против идеального, всепоглощающего себялюбия ничего не сработает. Да какого хрена, он же актер, он изобразит все, что мне нужно. В жизни не встречала человека настолько "прозрачного". А это вам не фунт изюму, верно?
- Луиза?
Да здесь я, никуда не делась. И вовсе я не позабыла, что он - на другом конце провода, просто шелест его дыхания меня загипнотизировал.
- Да, Оро.
- Я хочу с тобой увидеться.
- Прямо сейчас? Ты где?
- На крыше.
- Моего отеля? Он хихикает.
- Нет. Я сплю.
- Завтра? Ну пожалуйста/