Не успеваю выбрать сигарету, как он захлопывает портсигар и перебрасывает его мне через стол.
Портсигар ложится в мою ладонь точно гладкое прохладное яйцо. Все равно не могу понять, из чего он сделан. Возвращаю законную собственность владельцу.
- Мне в жизни ничего подобного не встречалось.
- Подарок от жены. У нее отменный вкус. - Да уж, оно и видно.
И тут происходит нечто странное. Минуту-две мы просто сидим и пристально смотрим на портсигар; никто не говорит ни слова.
Но вот чары развеиваются, он открывает портсигар, я беру сигарету, он - тоже. В его руке появляется блестящий бледно-золотой шар. Он протягивает зажигалку через стол, дает мне прикурить.
- В наши дни в Японию приезжает все больше американцев.
- Я из Канады.
- А, Канада! - Оказалось, "Канада" - волшебное слово. Он разводит руками: - Канада такая огромная, - затем сводит их вместе, точно аплодировать собрался, вот только ладони самую малость не соприкасаются, - а Япония совсем махонькая.
Я одобрительно смеюсь. Так ли нам нужно говорить о Канаде? "Hoy-доз", как назло, остались в другом бумажнике.
- А из какой части?
- Э?
- Из какой части Канады?
- Альберта.
Если бы он не сидел за столом, так небось затанцевал бы по комнате.
- Канадские Скалистые - ух, до чего высокие!
Высокие, это точно. Даже из Летбриджа видно. Собственно, ничего другого из Летбриджа и не видно, а он мне про "махонькую" Японию втолковывает!
- Вы бывали в Скалистых горах?
- Мы там медовый месяц провели. Пять… нет, шесть лет назад. Банф, Лейк-Луиз, Джаспер. Природа какая! Повезло вам там родиться.
И кто же устоит перед такой природой?
- В Скалистых горах театров маловато.
Он возвращается к позабытой анкете. Влажно втягивает воздух сквозь крохотные пробелы между зубами, глубоко вздыхает.
- Вы хотели бы обосноваться в Токио?
- Токио очень мил. Но боюсь, большие города меня не слишком прельщают.
- Никакой природы, - хмыкает он.
- Вот Киото звучит заманчиво.
- Киото! - И снова - волшебное слово. - Я сам из Киото.
Я кланяюсь, радостно отдавая должное этому факту.
- А знаете, что говорят про жителей Киото? Ну же, выкладывай.
- Люди в Токио суховатые, работают день-деньской, шевелись-шевелись-шевелись, быстро-быстро-быстро. А в Киото люди "с перчиком", как и еда. Никуда не спешат.
- Похоже, местечко как раз для меня.
На краткое мгновение он встречается со мной взглядом.
- Но театр, с английским языком… трудновато будет.
- Не обязательно театр; просто это моя квалификация.
Он сверяется с анкетой. - Труппа "Воображаемый театр"? Ни до кого не доходит. Вот уж правда удачное название.
Выхожу из бюро по трудоустройству "Мияко" - и попадаю точнехонько в рот. Стена передо мною сверху донизу заклеена огромными объявлениями. На каждом - черно-белые улыбающиеся рты. Под каждым из ртов - незатейливая черная буква вроде квадратика. А под ним - слово "ОРО". Чего рекламируют - зубную пасту или печенье?
2
Чай у миссис Накамура
Миссис Накамура, миссис Анака, миссис Минато и миссис Флиман заваривают чай. Вон сколько их на это дело требуется. Вообще-то заваривает чай только миссис Накамура: легкими круговыми движениями водит помазком по внутренней поверхности небольшой серой чаши. А миссис Анака, миссис Минато и миссис Флиман наблюдают, открыв рот, и дивятся ее сноровке. Большим и указательным пальцами миссис Накамура поворачивает серую чашу на тридцать градусов против часовой стрелки, причем не выпуская помазка. Миссис Минато улыбается, изумленно вздыхает. И так - несколько раз.
К тому времени мои ноги, и икры, и колени, и бедра, и моя здоровенная американская задница совершенно "отключились", и голова мечтает сделать то же самое. Когда они сказали "чайная церемония", мне послышалось "чай", а дамы со всей очевидностью имели в виду "церемонию". Тело постепенно немеет - начиная с копчика. А я ведь даже не стою на коленях, как эти четыре. Шести секунд оказалось достаточно: ноги свело судорогой и на то, чтобы меня "распутать", потребовалось их три (миссис Накамура, расставлявшая чайные принадлежности, сделала вид, будто ничего не заметила). Затем миссис Анака показала мне позу более удобную - не столько стоишь на коленях, сколько полулежишь, - дабы освободить ноги от тяжести моего чудовищного зада. Нет, вслух она этого не сказала. Зато хихиканья из-под руки - хоть отбавляй. Сидеть ногами к кому-то, объяснила миссис Анака, в высшей степени неприлично.
Ну наконец-то миссис Накамура покончила с этим гребаным чаем! Она пододвигает ко мне чашу, развернув ее этак самую малость. Я залпом выпиваю чай до дна, прежде чем мне приходит в голову, что, возможно, одна чаша предназначалась для всех пятерых. Ну извините, умираю, пить хочу, в конце-то концов! Угораздило ж меня сойти не на той станции метро и сесть не на тот автобус. Выбираюсь не из того автобуса, сажусь на тот автобус, а он битком набит, так что сойти удалось, только проехав три лишние остановки, и то лишь стряхнув с задницы пальцы лысоватого коротышки, что по нечаянности там застряли. Кроме того, в киотском отделении "Мияко" мне и не подумали сообщить, что миссис Накамура живет на полпути к вершине горы и что тащиться туда придется все вверх и вверх по узкой каменистой тропке вдоль здоровенного дождевого водостока. Ну, и кто же навернулся с тропы и порвал ремешок левой сандалии, как не я!
Это как раз не важно. Когда я, прихрамывая, вхожу в миссис-Накамуровскую прихожую, сандалии приходится оставить на каменных плитах - только после этого ступаю на дощатый настил, уводящий в гостиную, где дожидаются дамы. Все они, как я замечаю, в колготках; по контрасту облупившийся темно-бордовый лак на моей босой правой ноге (обе накрасить времени не было) полыхает неоновым светом.
Что за милая комнатка. Акры и акры соломенных циновок, стены цвета лимонного чая, в одном конце комнаты - низкая полочка с одной-единственной простой глазурованной чашей. Над ней висит один из этих их свитков с начертанным на нем огромным черным японским иероглифом. Небось означает "анус". Мать вашу.
Мы сидим на жестких плоских подушечках. Миссис Накамура шуршит помазком, заваривает еще чаю, потому что Великанша с Запада одна заглотила первую порцию. Едой и не пахнет. Вообще-то плотно завтракать я не привыкла, но разумно ожидать, что для полуденного урока английского языка такая богатая женщина, как миссис Накамура - на шее ожерелье из жемчужин размером с коренной зуб каждая! - заготовит сандвичи, или чипсы с соусом, или хоть что-нибудь.
После того как остальные выпили по наперсточку пенного чая, миссис Накамура встает, раздвигает громадные створки. Сад - широкий прямоугольник, выложенный дугообразными рядами камней. Камни поросли мхом, для каждого камня - свой оттенок. Солнце освещает мох, он искрится, точно мокрая губка, вот только дождя сегодня не было. Есть там и прудик размером с коврик для ванной, и цветы - сама вульгарность! - всех мыслимых и немыслимых оттенков зеленого, как в наборах для раскрашивания по пронумерованным клеточкам, где, взявшись за раскидистое дерево, ты вынужден открывать все крохотные пластмассовые баночки подряд с 19-й по 41-ю. Этот фанатически упорядоченный покой нарушает лишь стук молотка где-то поблизости, хотя и "стук молотка" не совсем передает смысл; скорее это осторожное такое, деликатное "тук-тук-тук", с минутными промежутками между ударами.
Все мы сидим на дощатом настиле, что проложен вдоль двух сторон садика, слушаем, как у миссис Минато бурчит в животе. Дамы улыбаются мне. Я ухмыляюсь в ответ. Урок начинается.
Английскому кто угодно может учить. Если говоришь на языке все свою жизнь, не вижу причины, отчего бы не суметь показать другому, как это делается. Поэтому я без зазрения совести сообщила мистеру Окуде из агентства, что, дескать, целый год проучилась в международной лингвистической школе в Онтарио. Вообще-то я время от времени трахалась с парнем, который в ней числился - имя из головы вылетело, но вот-вот вспомню. В жизни такого толстенного хрена не видела. Ну, почти. Как бы то ни было, мы с ним достаточно долго тусовались по барам, так что жаргона и ужимок я поднахваталась. Эзра, вот: акцент его - штат Джорджия во всей красе! - появлялся и исчезал в зависимости оттого, учил он или дрючил.
Достаю бумажник, выкладываю перед нами на доски три купюры по тысяче иен.
Миссис Минато и миссис Флиман нетерпеливо подаются вперед. Миссис Накамура слишком хладнокровна, чтобы выказать живой интерес. У миссис Анака вид какой-то сонный.
- Вот небольшое упражнение - я хочу проверить уровень вашего восприятия со слуха.
Все кивают: пока понятно.
- У одного мужчины было три любовницы. Миссис Накамура шумно выдыхает.
Я беру ту банкноту, что слева.
- Он дает тысячу долларов первой любовнице и говорит: пусть делает с ними, что хочет.
- Что хочет? - У миссис Флиман загораются глаза.
- Что хочет.
Миссис Минато шепчет что-то по-японски миссис Флиман, и обе всласть хихикают, закрываясь ладонями, пока миссис Накамура не бросает в их сторону предостерегающий взгляд.
- Первая женщина берет деньги, идет в супермаркет и покупает себе красивый костюм и чудесную пару туфель.
Миссис Анака резко выпрямляется.
- На тысячу иен?
- На тысячу долларов, - поясняет миссис Флиман.
- А.