- Да тут недалеко, решил сам. - Бельский наконец разглядел в полутьме подъезда командира бригады. - Разрешите доложить, товарищ гвардии полковник?
- Слушаю.
- Делегация со мной. От местного населения. Еле живы... Разрешите?
- Кто такие?
- Одну минутку, извините, - командир роты выглянул из двери и махнул кому-то рукой.
В тамбур, пригибаясь, быстро вошли пожилой темнобородый человек в темном пальто, без шляпы и мальчишка лет четырнадцати, в драном лыжном костюме неопределенного цвета.
- В чем дело, капитан? - с раздражением спросил Мазников.
- Доложите все полковнику, - приказал чернобородому командир роты.
- Вы позволите, господин полковник? - по-русски, почти без акцента, спросил тот.
- Слушаю.
Где-то очень близко опять увесисто ухнула мина. Чернобородый оглянулся на дверь, потянул мальчика за рукав в глубь тамбура.
- Насколько я понимаю, войска господина капитана, - он галантно поклонился в сторону Бельского, - намерены выбить противника из дома на углу этой улицы и приготовили пушки...
Командир бригады перебил его:
- Откуда вы знаете русский язык?
- О! - мадьяр горестно качнул головой. - Я знаю еще шесть языков: польский, сербский, чешский, английский, немецкий и испанский... Было время, когда я читал в университете славянскую филологию. Но потом, после победы Гитлера в Германии... Сами понимаете... Меня выгнали с благословения его высокопревосходительства регента... Потомки княжеского рода Эстергази приютили меня, взяли к себе библиотекарем;..
Он покосился на Талащенко, который доставал из пачки сигарету. Комбат понял этот взгляд, протянул чернобородому пачку..........
- Благодарю, господин майор... Этот дом, о котором я только что говорил, - продолжал он, закурив, - принадлежит одной из ветвей семейства Эстергази по женской линии, людям по-своему высокой культуры, потомкам тех, у кого когда-то жил и работал великий Иосиф Гайдн... Правда, их давно нет в Венгрии. Как только началась война, они эмигрировали в Америку... Но осталась ценнейшая библиотека, собрание фарфора... Наци не успели все взять, только картины, по личному приказанию Геринга. - Он стал говорить сбивчивей, взволнованней, но по-прежнему на слишком правильном русском языке. - О, я понимаю, есть военная необходимость... Когда говорят пушки - молчат музы. Но... Этот дом - исторический и архитектурный памятник. Он построен полтора века назад, может быть, даже больше... В нем бывали Михай Верешмарти, Арань, Ференц Лист... И там - ценнейшая библиотека, около пятидесяти тысяч книг...
Командир бригады движением руки остановил его:
- Прошу покороче. Ваша просьба?
- Нельзя губить этот дом, господин полковник! - мадьяр вдруг повалился на колени. - Нельзя губить! Нельзя! Нельзя! Разве книги?.. Разве вещи?..
Бельский подскочил к нему, поднял, с упреком сказал:
- Додумался тоже!
В тамбуре подъезда стало тихо. Мадьяр достал из кармана пальто клетчатый носовой платок, вытер глаза.
- Мы не можем ждать, пока немцы сами уйдут из этого дома, - сухо сказал Мазников. - Бельский, что у них там?
- Крупнокалиберные пулеметы на очень выгодных позициях. На втором этаже. Всю роту положат.
- Мой Лайош проведет вас, проведет! - горячо заговорил мадьяр. - Через двор надо пройти, сзади. Лайош знает все, знает тут каждую щель...
Он повернулся к мальчишке и спросил у него что-то по-венгерски. Тот кивнул.
Командир бригады взглянул на Талащенко:
- Как решим?
- Можно попробовать.
- О! Благодарю вас! - метнулся к нему чернобородый. - Венгерский народ скажет вам спасибо!.. Благодарю вас!
- Ладно, ладно... Бельский, бери хлопца, и давай! Только посмотри все, По телефону доложишь.
- Ясно!
- А ты, папаша, пока останешься тут.
- Я понимаю, - горько улыбнулся мадьяр. - Вы опасаетесь ловушки, провокации... Совершенно напрасно. Я честный человек. Я... Я жертвую своим единственным внуком...
Он подошел к мальчику, обнял его, поцеловал в голову и сказал только одно короткое слово. Можно было без перевода понять, что это слово "иди". Потом повернулся к Мазникову, начал нерешительно, словно стыдясь:
- Я понимаю, это неприлично. Ни к месту. Но мой Лайош... Он двое суток ничего не ел. Угостите его. Хлебом. Совсем немного хлеба, и больше ничего. Я старик, а ему надо расти. Молодой неокрепший организм.., Мальчик изучает языки. Теперь мы начнем русский..,
- Саша! - позвал Талащенко.
Зеленин возник откуда-то из темноты под лестницей, вытянулся, как на строевом смотру. Одна штанина его пестрого маскхалата была заправлена в сапог, другая свисала до самого пола.
- Накорми чем-нибудь этих... товарищей. Найдется?
- Найдется, товарищ гвардии майор! Факт, перед заданием надо заправиться, как положено. - Зеленин подмигнул Лайошу: - Пошли! И ты, папаша! Сейчас мы быстренько организуем,
Авдошин появился из-за горы битых кирпичей, покрытый бурой пылью и от бездействия злой.
- По вашему приказанию, товарищ гвардии капитан!
- Вот что, сержант, - раскуривая отсыревшую папиросу, взглянул на него Бельский. - Домик этот приказано из орудий не трогать. Сверху приказано. Исторический памятник, говорят... А заткнуть глотку немцам надо,
- Ясно!
- Возьми тройку хороших ребят, и с богом! Проводит вот этот парнишка. - Бельский кивнул па притулившегося в уголке комнаты Лайоша. - Надо с тыла зайти. Минометчики пока постреляют, прикроют, когда вам улицу придется переходить. Понял?
- Проще пареной репы, товарищ гвардий капитан.
- Кого возьмешь?
Помкомвзвода прикинул что-то в уме.
- Бухалова, - наконец сказал он и, заметив, что командир роты поморщился, пояснил: - Он здорово гранаты бросает, Как по заказу. Коробкина еще возьму и Отара Гелашвили.
- Зачем Гелашвили? Он только вчера из медсанбата.
- Обидится, если не возьму, товарищ гвардии капитан.
- Ладно, действуй!
- Есть действовать! - Авдошин взглянул на парнишку. - Тебя как зовут-то? Ференц? Иштван? Штефан?
- Лайош.
- А! Лайош! Лайош Кошут, в общем...
- Нынч, Мартон Лайош.
- И так добре. Пошли, Мартон Лайош, спасать вашу историческую ценность!
Группа Авдошина прошла через здание, в котором закрепилась рота, и очутилась у пролома стены, выходящей на соседнюю улицу. Здесь лежали солдаты третьего взвода.
- Немец далеко, ребята? - спросил Авдошин.
- В угловом.
- А напротив?
- Напротив вроде нету.
- Проскочить можно?
- Постреливает. Побыстрей надо.
- Спасибо, браток, за разъяснение. - Авдошин обернулся к своим товарищам, махнул рукой. - Пошли, гвардия! По одному!
Сам он метнулся через улицу первым. Но не успел добежать и до середины, как автоматная очередь чиркнула по асфальту возле его ног. "Вот черт! Откуда он, гад, видит? "
Вторым на ту сторону стремительным рывком переметнулся Лайош, за ним - Гелашвили, Бухалов и последним - Коробкин. Никого не зацепило. Только у Бухалова пуля вскользь царапнула по прикладу автомата, оставив на нем неглубокий прямой желобок.
- Спасибо, по гранатам не вдарило, - пробормотал он, качая головой, - А то был бы салют в память Леньки Бухалова.
Авдошин юркнул в какой-то узенькой коридорчик и негромко позвал остальных.
- Вот что, гвардия, раз фрицы стреляли, значит, они нас заметили. По этому случаю - не чухаться, а действовать! Осталось нам недалеко, метров двести. Будем пробираться дворами. Провожатый есть.
Впереди, в конце улицы, стали рваться мины. Помкомвзвода прислушался.
- Наши бьют, прикрывают. - Он легким кошачьим шагом подошел к выбитому окну, выглянул наружу. - Точно. Пора двигаться.
Прижимаясь к стене дома, они быстро миновали двор и оказались в соседнем двухэтажном особнячке. Теперь осталось самое сложное - пересечь переулок и зайти в тыл того здания, в котором находились крупнокалиберные пулеметы немцев.
Переулочек был тих и пустыней. "А попробуй сунься! - усмехнулся помкомвзвода. - И постригут и побреют".
Посмотрев направо, он заметил обломки сгоревшего грузовика, около которого валялись два убитых немца. "Придется воспользоваться".
- Начинай, Отар! - обернулся Авдошин к Гелашвили. - До машины - и камнем. Мы в случае чего прикроем.
Выскочив из подъезда, Гелашвили в несколько прыжков очутился около грузовика, и сразу же послышался размеренный стук немецких пулеметов. Но противник стрелял совсем в другую сторону, туда, где была рота.
Переждав минуту за грузовиком, Гелашвили бросился на противоположную сторону переулка и там залег за каменным парапетом ограды.
- Коробкин! - скомандовал помкомвзвода.
Пошел Коробкин, за ним - Бухалов. В подъезде остались Авдошин и Лайош.
- Ты чего дрожишь-то? - спросил помкомвзвода. - Боязно? Эх ты, парень! Тебе бы сейчас за партой штаны протирать! На-ка вот тебе мою каску на всякий случай. И треба двигаться. Давай! А я прикрою.
Через переулок пробрались благополучно.
- Показывай, куда теперь?
Лайош, видно, понял, о чем его спросили, и показал рукой налево, в садик с низенькими декоративными кустиками.
- Ишь ты, стратег! - засмеялся Авдошин.
Парнишка водил их по захламленным задворкам, через пустые сараи, опять мимо какого-то садика. Здесь, подсекая кустики, одна за другой шлепнулись две мины. Наконец пробрались во двор особняка. Сюда выходили две двери.
Залегли. По ту сторону дома слышались длинные пулеметные очереди. Это рота Бельского отвлекала противника огнем.