Глубокий, с обвалившимися краями ход сообщения привел их на позиции первой роты, оборонявшей центр батальонного участка. Солдат почти не было видно, и до ответвления траншеи к окопам взводов комбату и его ординарцу навстречу попались только двое. Пригибаясь, они несли на носилках убитого или раненого, бережно укрытого шинелью, разорванной и залитой кровью. Буро-зеленый солдатский погон отстегнулся от пуговицы и, свисая, болтался в такт их тяжелым шагам. Талащенко и Зеленин молча посторонились, пропустили их.
На самом переднем крае, в стрелковых окопах, было тоже очень мало людей. Это удивило и испугало Талащенко. "Неужели так потрепаны все роты?"
- Где народ? - спросил он у появившегося в траншее Махоркина.
- Кроме боевого охранения все отдыхают, товарищ гвардии майор!
- Бельский... жив?
- Жив.
- Где он?
- Во втором взводе видел. Проводить?
- Идемте.
- Только тут по-пластунски придется, товарищ гвардии майор. Траншея завалена. "Тигр" малость поутюжил. Двоих засыпало, но быстро откопали.
Все трое перебрались через завал и опять оказались в ходе сообщения. Здесь солдат было уже побольше. Кое-кто курил, молча глядя перед собой усталыми глазами. Сержант в полушубке, сидя на корточках, перевязывал себе левую руку. Чуть подальше трое автоматчиков делили сухари.
Бельский, говоривший о чем-то с командиром второго взвода, заметив Талащенко, поднялся ему навстречу, припадая на левую ногу.
- Товарищ гвардии майор, рота приводит себя в порядок!..
- Добре, добре... Чего хромаешь-то?
- Да так, пустяки! Когда в контратаку пошли, меня обратно в окоп взрывной волной отшвырнуло... Упал неудачно.
- Потери большие?
- Подсчитываем, товарищ гвардии майор.
- А у противника?
- Посмотрите сами.- Прихрамывая, командир роты пошел по траншее вперед.- Вот отсюда хорошо видно. Только особенно не высовывайтесь...
Командир батальона остановился возле узенькой сквозной выемки в бруствере, прорубленной специально для наблюдения, посмотрел в сторону притихшего, невидимого противника.
У самого горизонта, в красно-багровых неподвижных тучах, сверкало заходящее солнце, и отблески зари окрасили снежное поле перед окопами в ало-кровавые с фиолетово-синим отливом тона. Продолговатыми пятнами чернели на снегу трупы убитых немецких солдат. Метрах в ста от окопов стоял "тигр". Из-за его башни тянулся густой столб черного дыма. Неподалеку горел второй немецкий танк. Поле было вдоль и поперек исполосовано широкими рубчатыми следами гусениц.
Талащенко обернулся к Бельскому:
- Сегодня же представляйте людей к наградам!
- Есть!
- Сколько танков уничтожила рота?
- Всего семь, товарищ гвардии майор! И вон еще два бронетранспортерчика, видите? Петеэровцы подбили.
Пригнувшись, в окоп из неглубокой боковой траншеи спрыгнул замполит батальона. Потопал ногами, стряхивая с сапог снег.
- Ты где пропадаешь? - спросил Талащенко.
- С утра был здесь. Сейчас - из тылов.
- Как там?
- Нормально! Никандров обед привез. Две машины боеприпасов.- Краснов помолчал.- Ласточкина со строевой запиской видел. Двадцать девять убито, шестьдесят четыре ранено. Не считая тех, кто не пошел в санчасть.
Гурьянов прислушался к знакомому голосу диктора, читавшего сводку Советского Информбюро, поднялся, повернул рукоятку радиоприемника.
Голос стал громче.
"...Ожесточенное сражение произошло также к западу от города Бичке. Бои неоднократно переходили в рукопашные схватки. Советские части выдержали натиск превосходящих сил противника и отбили его атаки. По неполным данным, в этом районе уничтожено более тысячи немецких солдат и офицеров, подбито и сожжено сорок вражеских танков и самоходных орудий, пять бронемашин и одиннадцать бронетранспортеров..."
Полковник Заславский, стоявший около стола над развернутой картой, тоже прислушался.
- Кажется, и нас не забыли.
- Да,- сухо ответил командир корпуса.-И пока это только цветочки!..
Генерал был не в духе. Он молча дослушал сводку, выключил приемник, вернулся к столу.
- Так. Дальше!
- В соответствии с вашим решением противотанковый резерв сегодня ночью будет переброшен в район высоты 161,0 с таким расчетом, чтобы он мог в любой момент выйти на все танкоопасные направления - и у Бичке, и у Мани, и у Жамбека...
- Приказ отдан?
- Час назад.
- Потери на сегодняшний день?
- Вот данные ПНШ-4.
- Свежие?
- На двадцать два ноль-ноль.
Гурьянов взял поданный ему листок, придвинувшись к лампе, просмотрел цифры.
- Землей-матушкой пренебрегать стали! Привыкли наступать. А надо и обороняться уметь. Вырыли окопчики по колено и думают в них танки встречать! А танкисты? Ни одного капонира, все за деревьями да за домами... Пишите боевое распоряжение от моего имени и немедленно передайте всем командирам частей.
Начальник штаба раскрыл полевую книжку, но, видя, что Гурьянов не садится, тоже остался стоять.
- Садитесь и пишите.- Генерал зашагал вдоль стола, перебирая левой рукой потускневшие пуговицы старого кителя.- Отмечаю низкое качество инженерных работ в следующих частях...
Карандаш Заславского забегал по шершавой бумаге полевой книжки. Начальник штаба писал, не поднимая головы, па ходу оформляя мысли командира корпуса в строгую форму приказа.
- Дальше. В ряде артиллерийских и минометных подразделений нет орудийных окопов, земляных ниш для укрытия личного состава и хранения боеприпасов. Все это приводит к излишним потерям и повреждению боевой техники. Приказываю: к шести ноль-ноль седьмого первого сорок пятого полностью дооборудовать стрелковые окопы и огневые позиции артиллерии и минометных подразделений в полном соответствии с требованиями наставления и учитывая характер местности! Инженерное оборудование позиций должно быть рассчитано на длительное огневое воздействие артиллерии противника, на бомбардировку с воздуха и на утю... Есть такое слово - "утюжение"?
Заславский сверкнул стеклами пенсне:
- Может быть, лучше написать так: и на случай прорыва танков противника?
- Ладно! Пишите! Поймут. Материал для указанных работ изыскать на месте! Об исполнении донести к семи ноль-ноль. Все!
Начальник штаба ушел, и генерал снова начал рассматривать карту.
Бичке... Мань... Жамбек... Алые подковки, аккуратно вычерченные кем-то из оперативников, прерывистой цепочкой тянулись чуть западнее этих населенных пунктов, обозначая наш передний край. Почти параллельно им, но еще западнее, синим карандашом были нанесены позиции немецких войск, номера дивизий, бригад, полков, отдельных батальонов. Их правый фланг уперся в Дунай западнее Эстергома, левый - обогнул Секешфехервар, удерживаемый нашими частями. Две синие стрелы - два направления главных ударов врага: одна из них нацелилась на Эстергом, другая - на Бичке. Отсюда к Будапешту тянутся узенькие красные ленточки шоссейных дорог. Лучшего и более близкого пути к цели для танков "Тотенкопфа" и "Викинга" не сыщешь.
Гурьянов распрямился, посмотрел па часы. Было уже начало второго. "Надо поспать. С шести утра на ногах". Он накинул на плечи шинель, прикрутил лампу и вышел.
На улице его сразу обдало снежной свежестью ночи. Под сапогами скрипнуло. Гурьянов сделал несколько шагов и остановился. Дом, где была его квартира, находился рядом с оперативным отделом, но командиру корпуса почему-то не захотелось сразу туда идти. На улице было хорошо и тихо. Падал редкий лохматый снежок, и крыши деревушки с названием Алчут, словно по ступенькам спускавшейся к шоссе, смутно белели в ночной тьме среди голых черных деревьев.
Гурьянов постоял минут пять, с наслаждением вдыхая морозный воздух, послушал тишину, которая, как он чувствовал, не предвещала ничего хорошего, и медленно, тяжелым, усталым шагом пожилого человека побрел к себе.
Седьмого января с утра до поздней ночи командир корпуса опять мотался по частям и всюду видел одну и ту же картину: ожесточеннейший, беспрерывный, порой даже какой-то безрассудный натиск вражеских войск. Эсэсовские дивизии по трупам собственных солдат рвались вперед. Натыкаясь на огонь артиллерии и танковых засад, неся большие потери от круживших над передовой ИЛов, они на время отходили, меняли направления ударов и снова поворачивали на восток, не теряя надежды пробить брешь во встреченном ими противотанковом барьере.
Лишь после одиннадцати, когда Гурьянов вернулся на командный пункт корпуса, бои западнее Бичке, Мани и Жамбека чуть поутихли. Отпустив машину и приказав шоферу, радисту и автоматчикам поесть и немедленно ложиться спать, генерал прошел к себе на квартиру, умылся и, попросив у повара чаю, включил радио.
Диктор уже дочитывал сводку Информбюро.
"... В Венгрии наши войска оставили город Эстергом... "