- Господин подпоручик, вы спрашивали, чем будет заниматься комитет. Посмотрите-ка на этих молодцов, - указал он пальцем на дорогу к селу, по которой медленно шли представители местной власти, - кто знает, сколько страху мы нагнали на них.
- Идите сюда! - позвал их Кутула из конца вагона.
Комитет решил уже на следующей стоянке арестовать офицеров, унтер-офицеров и солдат, которые в будущем могли бы представить опасность для новой власти.
- Давайте посмотрим по ротам, - предложил Марин. - Кто из первой роты?
- Ротный и курсанты.
- Из второй? - спросил Кутула.
- Игнатов, Кында, Геца, Наско.
- Нет возражений, - добавил Слановский. - Из третьей?
- Там все из запаса, - ответил Марин. - Атанас, ты их всех знаешь, скажи, есть там такие, кого надо арестовать? - повернулся он к усатому солдату из запаса, который слегка насупился и предостерегающе поднял руку.
- Из третьей роты надо бы арестовать как раз пять человек. Нельзя упустить ни одного, - категорично заявил Атанас.
- Ничего не имею против, - согласился Марин. - Из пулеметной?
- Ротный фельдфебель и курсант Боев.
- Из минометной?
- Курсант Чернев.
- А что скажете о майоре Пееве? - нерешительно спросил Слановский.
Все молча переглянулись, как будто никто не решался первым сказать, что он думает. Слановский поторопился исправить неловкость:
- Думаю, что майор Пеев заслуживает нашего доверия и внимания, не будем на него посягать.
- Согласен, - слегка поднял руку Марин.
Остальные оживленно зашевелились.
До этой минуты солдаты 2-й роты молча слушали, а как только Слановский поднялся, они один за другим начали давать советы, как поступить, кого еще надо арестовать, кого из них включить в группы по охране и аресту.
Поезд летел без остановок мимо станций и полустанков, как будто у него вообще не было намерения где-нибудь останавливаться, но после большого железнодорожного узла все же замедлил ход.
- Ну, здесь-то посидим, - бросил кто-то.
Слановский выглянул из вагона. Поезд сбавлял скорость. Дежурный по вокзалу, стоя на перроне, делал знаки машинисту, чтобы тот остановился.
Несколько человек пошли от вагона к вагону, предупреждая, чтобы никто не выходил.
Кутула, Ангелчо, Пени, Луканче, Сава и еще около десяти солдат окружили эшелон.
Слановский, Марин и Атанас пошли к первому вагону, где находились офицеры батальона. Их догнал курсант Лило.
- А меня что же бросаете? - с улыбкой спросил он.
Слановский молча кивнул ему, чтобы он следовал за ними.
Кутула встал у передней двери вагона, а Ангелчо и Луканче - у задней. Слановский с пистолетом в руке вошел первым, за ним Марин, Атанас и Лило.
- Господа, вы арестованы! - обратился он к офицерам взволнованным голосом.
- А-а, - приподнялся Пеев. Губы его дрожали.
- Господин майор, к вам это не относится, прошу вас, отойдите в сторону.
Игнатов сидел на скамейке напротив Пеева. Он выплюнул на пол окурок сигареты и нервно растер его ногой.
- Слановский, на что это похоже? - спросил Игнатов охрипшим, неузнаваемым голосом.
- Есть приказ арестовать вас. Пройдите сюда и сдайте оружие.
- Вам я ничего не отдам, - поднялся Игнатов со своего места.
Марин скрипнул зубами:
- Выполнять приказ!
Атанас кинулся к Игнатову, схватил его правую руку и заломил за спину. Игнатов попытался ударить его головой в живот, но в это время Марин вытащил из его кобуры пистолет.
Игнатов молча рухнул на свое место, согнулся около окна и обхватил руками голову.
В этот же вагон посадили и других арестованных. Кутула пропускал сюда одного за другим солдат, унтер-офицеров и курсантов, которых приводили из других вагонов эшелона.
За двадцать минут единственный пассажирский вагон эшелона, предназначенный для офицеров, был превращен в арестантский вагон, охраняемый шестью часовыми.
Еще не успели члены комитета выйти из вагона арестованных, как с конца эшелона послышалась автоматная очередь. Слановский поспешил в том направлении, откуда раздались выстрелы. Кто-то кричал осипшим голосом:
- Держите его!
Марин перескочил через шлагбаум и побежал с другой стороны состава.
- Что там случилось? - спросил он солдата из пулеметной роты.
Солдат недоуменно пожал плечами и поторопился скрыться в глубине вагона.
Марин побежал дальше. Навстречу ему торопился раскрасневшийся и запыхавшийся Сава.
- Что там за пальба? - сердито спросил его Марин.
- Геца пытался убежать, так Луканче чесанул ему по ногам.
- Убил?
- Нет, ничего страшного, немного царапнуло…
Через два с половиной часа эшелон снова пошел на запад. В окне вагона, в котором ехал Слановский, развевался красный флаг.
А в вагоне арестованных было тепло и душно. Игнатов брезгливо посматривал на курсантов и солдат. Он никак не мог представить себе, что ждет его впереди, но из-за того, что какой-то подпоручик и солдаты из батальона так жестоко его унизили, у него не было никакого намерения никому ничего прощать. Мысль его работала лихорадочно и напряженно. Она была подчинена одной цели: сбежать во что бы то ни стало, укрыться до тех пор, пока не выяснится, как будут развиваться события. А уж потом мстить за все унижения, как это умеет делать только он.
Когда над равниной опустился тихий теплый вечер, поезд подошел к станции Нижний Сеновец. Перрон был запружен возбужденным народом. Солдаты повыскакивали из вагонов, разбежались в сутолоке по перрону: ведь большинство из них было родом из этого края.
Игнатов воспользовался рассеянностью часовых и страхом арестованных и опустил стекло. Осторожно выглянул наружу. Луканче разговаривал с каким-то парнем. К ним подошли две девушки. Поздоровались за руку. Игнатов не спускал с них глаз. Он встал на сиденье, высунул правую ногу, освободил левую и ловко соскочил на перрон. Юркнул в толпу. Его сердце билось учащенно, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Солдаты не заметили его.
Один унтер-офицер даже отдал ему честь. Игнатов не чуял под собой ног. Он вдруг почувствовал страшную слабость. И только проскочив семафор, испытал неожиданный прилив сил. Добравшись до кукурузного поля, он бросился бежать что было сил. Сухие кукурузные листья били его по лицу, и он иногда расчищал себе дорогу руками. За спиной послышалась стрельба из автоматов, но Игнатов был уже далеко.
Марин схватил Луканче за горло:
- Почему упустили его?
Через некоторое время вернулся запыхавшийся Кутула с солдатами.
- Сбежал! - Кутула вытирал потное лицо и угрожающе вертел головой. - Жаль! Столько времени охотились за ним!
- Куда он побежал? - спросил сердито Марин.
- Скрылся в темноте, где-то недалеко, да разве найдешь сейчас?..
Игнатов сначала бежал по полю, стараясь, чтобы железнодорожная линия оставалась слева. Что для него эти двадцать с чем-то километров между Лозеном и Нижним Сеновцом? Не это пугало его. Пока он бежал, ему не давала покоя мысль, где найти убежище. Кто теперь его примет? Права на выбор у него не было. Игнатов решил любой ценой добраться до дома Николы Бейского и хотя бы на два-три дня укрыться у него.
Около часа он непрерывно бежал, все еще находясь под впечатлением от шума вокзала, автоматных очередей, которые остались далеко позади; по крайней мере, так ему казалось, когда он поворачивался и видел бледные огни. Время от времени он останавливался, вслушивался, не преследуют ли его. Приседал, всматривался в темноту, в движущиеся силуэты. Нет, за ним никто не гнался. Только сильно и учащенно билось сердце. Хотя он и испытывал известное облегчение и радость оттого, что смог бежать, тем не менее глубоко в душе ему было стыдно. Никто в жизни не гнался за ним, и никогда его не преследовали и не унижали так жестоко. И как у всех ограниченных и не привыкших думать людей, у него в голове не укладывалось, что когда-нибудь за ним будут охотиться, как за зверем. И именно за те поступки и действия, которыми он так гордился и которые считал проявлением преданности, храбрости и достойно исполненного долга. А теперь он вздрагивал от малейшего шума, оглядывался с затаенным дыханием по сторонам, всецело находясь во власти страха.
К одиннадцати часам он добрался до Лозена. От реки, от темных зарослей верб и вязов доносился влажный запах тины.
Недалеко от тропинки, которая вела от шоссе к мельнице Бейского, он прилег на полянке, но вскоре почувствовал, что замерз. Убедившись, что вокруг никого нет, он снова пошел вперед.
Около цыганской слободы он остановился. А совсем недавно он ходил здесь как настоящий господин. Ему показалось, что на поляне вдруг появился силуэт человека. По привычке Игнатов схватился за пистолет, но с болью стиснул лишь пустую кожаную кобуру.
Залег. Стал всматриваться в темноту. Еще немного, и он готов был побежать назад. В конце концов он пересилил себя, сделал на цыпочках несколько шагов. Приблизился к силуэту и только тогда облегченно вздохнул: он принял за человека большой куст чертополоха.
Прислушался еще раз. Обошел слободу. Спустился к реке и крадучись проник на задний двор Бейского. Потихоньку открыл калитку в сад, на цыпочках прошел по тропинке под виноградными лозами. Нащупал ключ от наружных дверей, который и теперь был на старом месте. Легко отворил двери и начал подниматься по деревянным ступенькам, которые заскрипели под его ногами. В коридоре на втором этаже его встретил запах застоявшегося воздуха, соснового пола и одежды. С неиспытанным до сих пор волнением вошел Игнатов в свою прежнюю комнату.