- Поль Дэйвис по-прежнему пьёт здесь? - спрашиваю я у него.
- Ты что, Джок, имеешь в виду того цветного перца, который играет за "Арсенал"? - смеётся он.
- Нет, такого здоровенного ливерпульца, брюнетистого, волосы жёсткие такие, нос что твой сраный лыжный трамплин. Его ни с кем не спутаешь.
- Верно, ну так я его знаю, конечно. Дэйво. Трётся тут с одной курочкой, такая девчушка, невысокая, с тёмными волосами. Нет, не видал я их тут уже лет сто. Даже и не знаю, живут ли они тут по-прежнему.
Я пью свою пинту пенистой мочи и болтаю с этим парнем о его новых клиентах.
- Дело в том, Джок, что большинство из этих перцев даже не настоящие яппи, - презрительно машет он рукой в сторону толпы одетых в костюмы людей в углу. - Просто обычные клерки, которые протирают задницу в конторе, или же страховые агенты на проценте, которые получают пару вонючих сотен в конце недели. Это всё их сраный имидж, догоняешь? Эти мудозвоны по уши в долгах. Носятся по этому сраному городу в своих дорогих костюмах, притворяясь, что загребают по пятьдесят штук в год. У большинства из них за год и четырех-то нулей в сумме доходов не наберётся.
Этот парень, несмотря на всю свою желчность, в сущности, говорил правду. Конечно, люди здесь живут богаче, чем у нас, но тутошние мудилы все как один убеждены, что если играть по правилам, то всё в жизни сложится, и вот тут-то они попадают пальцем в жопу. Я знаю торчков, живущих на пособие в Эдинбурге, у которых отношение активов к долгам гораздо лучше, чем у большинства работающих на двух работах, чтобы выплачивать закладную за дом, женатых пар в Лондоне. В один прекрасный день прозвенит звонок. На почте исполнительные листы из судов уже лежат пачками.
Я вернулся к дверям квартиры. Этих козлов по-прежнему не было.
Соседка снова высунула нос из своей квартиры.
- Да вы их здесь не найдёте.
В голосе её звучит злорадство. Судя по всему, первостатейная стерва - эта старая перхоть. Чёрная кошка проскальзывает у неё между ногами и выходит на площадку.
- Чита! Чита! Иди сюда, ты, чёртова маленькая…
Она хватает кошку и прижимает её к груди покровительственно, словно ребёнка, и смотрит на меня так, будто я собрался замучить её дерьмовую кошечку.
Я охуительно ненавижу кошек - почти так же сильно, как собак. Я стою за полное запрещение всех домашних животных, а также за уничтожение всех собак, за исключением нескольких экземпляров, которых следует содержать в зоопарке. Это один из немногих вопросов, по которым мы с Кайфоломом придерживаемся абсолютно одинаковой точки зрения.
Бляди, ну куда же они подевались?
Я возвращаюсь в паб и пропускаю ещё пару кружек. Просто сердце кровью обливается, глядя на то, что они сотворили с этим местом. Сколько вечеров мы здесь провели! Такое ощущение, что вместе со старым оформлением они уничтожили наше прошлое.
Безо всякой определённой мысли я выхожу из паба и двигаю обратно в ту сторону, откуда я пришел, - в сторону вокзала Виктория. Я останавливаюсь возле таксофона, вытаскиваю из кармана пригоршню мелочи и потрепанную адресную книжку. Пора заняться поиском альтернативного логова. Со Стиви и Стелой я разосрался, так что туда мне путь заказан. Андреас вернулся в Грецию, Кэролайн - на каникулах в Испании, тупой мудак Тони вместе с Кайфоломом, отгуляв во Франции, вернулись в Эдинбург. Я забыл взять у засранца ключи, а он забыл мне напомнить.
Шарлин Хилл. Она живёт в Брикстоне. Высший класс. Возможно, даже удастся потрахаться, если правильно разыграть карту. Что-то может срастись… вот что значит - быть в завязке… ну, скажем, почти в завязке… сущая пытка!
- Алло. - Незнакомый женский голос.
- Привет. Можно поговорить с Шарлин?
- Шарлин? Она больше здесь не живет. Даже не представляю, куда она переехала. Стокуэлл или что-то в этом роде, кажется… адреса она не оставила… погодите… МИК! МИК! У ТЕБЯ ЕСТЬ АДРЕС ШАРЛИН? Нет, извините. Он тоже не знает.
Видно, сегодня не мой день. Попробуем Никси.
- Нет. Нет. Нет Брайан Никсон. Уехал. Уехал. - Голос явно принадлежит азиату.
- У тебя нет его адреса, приятель?
- Нет. Уехал. Уехал. Нет Брайан Никсон.
- Ну а куда, типа, уехал-то?
- Что? Что? Я вас не понимаю…
- Ку-да-у-е-хал-мой-друт-Брай-ан-Ник-сон?
- Нет Брайан Никсон. Нет наркотики. Всё. Всё.
И мудак бросает трубку.
Уже поздно, а мне по-прежнему некуда податься в этом городе. Алкаш с явным акцентом уроженца Глазго выпрашивает у меня двадцать пенсов.
- Ты славный паренёк, сынок, послушай меня… - хрипит он.
- Отвянь, Джок, - говорю я с лучшим выговором кокни, на который только способен.
Нет ничего хуже для шотландца, чем встретиться в Лондоне с другим шотландцем. Особенно если это - чёртов уиджи. Люди из Глазго все как один - пронырливые засранцы, которые способны испортить мне настроение и в лучшие времена. Они думают, что их болтливость сойдет за дружелюбие, но последнее, что мне хочется прямо сейчас, - так это чтобы ко мне сел на хвост какой-нибудь вонючий неумытый протестант.
Я думаю, не сесть ли мне на тридцать восьмой или пятьдесят пятый, чтобы отправиться в Хакни и позвонить оттуда Мелу в Дайстон. Если Мела нет дома или он не подходит к телефону, то тогда у меня действительно будут сожжёны все мосты.
Вместо этого я оказываюсь на вокзале Виктория, где покупаю билет в ночной кинотеатр, в котором крутят порнуху до пяти утра. Это последний приют всех сомнительных элементов в этом городе. Алкоголики, торчки, бродяги, изврашенцы, психопаты - все они сползаются сюда. Я уже обещал, что никогда больше не проведу ночь в этом месте после того, что случилось со мной в прошлый раз.
Несколько лет назад я проводил здесь ночь вместе с Никси, и одного парня зарезали прямо в зрительном зале. Заявилась полиция и повязала всех, кто подвернулся, включая нас. У нас при себе была четвертинка гашиша, так что нам пришлось всю её съесть. К тому времени, когда нас вызвали на допрос, мы уже языком пошевелить не могли. Нас продержали в камере до утра, а на следующий день отвели к мировому судье на Боу-стрит, который сидит прямо рядом с каталажкой, и всем, кто не годился им в качестве свидетеля, впаяли штраф за нарушение общественного порядка. У нас с Никси при себе было тридцать монет - вот на эту сумму нас и оштрафовали.
И все же я снова здесь. За время, прошедшее с моего предыдущего визита, место пришло в ещё больший упадок. Все демонстрируемые фильмы были порнографическими за исключением одного документального, в котором показывалось, как дикие звери рвут друг друга на части на фоне экзотических пейзажей. Отличалось это от фильмов Дэйвида Аттенборо весьма существенно.
- Ах они, суки черножопые! Ах они, ниггеры сраные! - выкрикивает в зале какой-то голос с явным шотландским акцентом, когда кучка туземцев начинает втыкать свои копья в бока какого-то африканского бизона.
Шотландский расист, друг природы. Сто к одному, что он болеет за "гуннов".
- Грязные мартышки! - вторит ему голос какого-то угодливого кокни.
Ну и в блядское местечко я попал! Я пытаюсь сосредоточиться на фильмах, чтобы отвлечься от стонов и тяжёлого дыхания моих соседей по залу.
Самым лучшим фильмом оказывается немецкий, дублированный какими-то американскими актерами. Сюжетец так себе: какую-то клюшку в баварском народном костюме трахают самыми разнообразными способами все обитатели фермы в составе множества мужчин и нескольких женщин. Но ситуации придуманы с немалой изобретательностью, так что я смотрю на экран с большим интересом. Видно, что большинство посетителей именно ради подобных зрелищ сюда и явились, поскольку, как я уже упоминал, звуки, раздающиеся со всех сторон, однозначно свидетельствуют о том, что кое-кто из мужчин в зале трахается, кто с женщинами, кто с собратьями по полу. Я тоже возбуждаюсь и начинаю подумывать о том, чтобы подрочить, но следующий фильм полностью гасит мою эрекцию.
Разумеется, это британский фильм. Действие происходит в Лондоне во время сезона вечеринок и называется он, как и следует ожидать, "Вечеринка в офисе". В главной роли - Майк Болдуин, а вернее - актёр по имени Джонни Бриггс, который играет этого мудака в "Улице Коронации". Всё это похоже на "Ручной багаж", только юмора гораздо меньше, а секса гораздо больше. Майку, разумеется, все дают, хотя он этого совсем не заслуживает, поскольку большую часть фильма ведёт себя как последняя дешевка.
Я засыпаю тревожным сном и резко просыпаюсь, когда моя голова запрокидывается назад так сильно, что, кажется, вот-вот оторвётся от шеи.
Краешком глаза я вижу какого-то парня, который подсаживается ближе ко мне. Он кладёт руку мне на бедро, но я снимаю её.
- Вали отсюда в жопу! Руки тебе девать некуда, что ли?
- Извините. Извините, - говорит он с сильным континентальным акцентом.
Я вижу, что извиняется он искренне и что это - старик со сморщенным лицом, и мне становится его жалко.
- Извини, приятель, но я не голубой, - говорю я ему, тут же замечаю, что он меня не понял, и разъясняю, тыкая пальцем в себя. - Я не гомосексуалист.
Я чувствую себя полным идиотом. Что за чушь я несу.
- Извините. Извините.