Для этого ублюдка ни одна корова не была священной, даже старая корова из Лейта, единственного теленка которой только что упекли в тюрягу.
- Я в жизни не прикасался к этому дерьму и всегда говорил Ренте и Коче… Марку и Дэнни, что они законченные мудаки, раз принимают его! Кайфо… Лоример уже хуй знает сколько месяцев назад слез с этого дела.
Бегби встал, сжигаемый изнутри благородным негодованием. Он ударил себя кулаком в грудь - очевидно, чтобы не ударить миссис Мерфи, - и проорал ей прямо в лицо:
- Я, БЛЯДЬ, ПЫТАЛСЯ, КАК ПОСЛЕДНИЙ ДОЛБОЁБ, ЗАСТАВИТЬ ЕГО БРОСИТЬ ЭТО ДЕЛО!
Миссис Мерфи повернулась и выбежала из паба. Выражение на её лице читалось недвусмысленно: оно означало полное поражение. Сын не только сидел в тюрьме - он оказался совсем не таким, каким она его считала. Я пожалел женщину и ещё больше возненавидел Франко.
- Да, она, конечно, дурочка набитая, эта Коллин, - сказала моя ма задумчиво, - впрочем, мне её всё равно жалко. Её мальчик отправился за решётку.
Она посмотрела на меня и покачала головой:
- Что ни говори, без друзей ты бы пропал. Как твой малыш, Фрэнк? - повернулась она к Бегби.
Мне страшно подумать о том, как моя мама легко попадается на удочку к таким парням, как Бегби.
- Ништяк, миссис Рентой. Набирает вес понемногу.
- Можешь звать меня Кэти. Какая там "миссис Рентон"! Когда меня так называют, я чувствую себя ужасно старой!
- И это верно, - прокомментировал я, но она полностью проигнорировала меня, и никто не засмеялся, даже Билли.
Разумеется, Бегби и Кайфолом тут же посмотрели на меня словно два недовольных дядюшки на наглого сопляка, которого они бы с удовольствием выпороли. Видно было, что меня низвели примерно на один уровень с младенцем Бегби.
- У тебя ведь паренёк, верно, Фрэнк? - спрашивает мама собрата по родительской доле.
- Ага, паренёк. Я как-то говорю Джу: "Слушай, Джу, - говорю, - если будет девка, то может отправляться обратно, откуда вылезла".
Я тут же представляю себе эту Джу с серой, как овсяная каша, кожей и телом, с которого свисает лишняя плоть. На лице у неё застыло непроницаемое мёртвое выражение - не улыбка, не гримаса. Она постоянно принимает валиум, чтобы не вздрагивать, когда младенец разражается очередной серией пронзительных воплей. Впрочем, она будет любить ребёнка в той же степени, в которой Фрэнк будет к нему безразличен. Это будет удушающая, всепрощающая, не задающая вопросов любовь, в результате чего из крошки вырастет со временем такой же подонок, как и его отец. Имя этого ребёнка было занесено в списки Её Королевского Величества Саутонской тюрьмы, ещё когда он находился в утробе своей матери Джуи, точно так же, как эмбрион какого-нибудь богатого ублюдка заранее обречён на учёбу в Итоне. А пока этот процесс будет идти своим чередом, папаша Франко будет заниматься тем же, чем он занимался всегда, - бухать.
- А я скоро стану бабушкой! Боже, трудно в это поверить. - И мама смотрит на Билли с гордостью и любовью.
Тот в ответ самодовольно улыбается. С тех пор как Билли насадил на свою палку эту штучку Шэрон, он стал любимчиком мамочки и папочки. Сразу как-то забылось, что за этим мудаком мусора являлись в наш дом гораздо чаще, чем за мной, мне по крайней мере хватало приличия не срать там, где живёшь. Но всё это теперь ни хера не значит. Только потому, что он снова записался в говённую армию - на этот раз на шесть лет! - и обрюхатил какую-то подстилку. На месте мамы и папы я бы спросил этого пидора, как он до жизни такой докатился, но они только гордо улыбаются - и все тут!
- Если это девка, Билли, то пусть отправляется обратно, откуда вылехта, - повторяет Бегби - на этот раз заплетающимся языком.
Бухло берёт своё. Ещё один пидор, который никогда не остановится сам.
- Отменно сказано, Франко! - Кайфолом хлопает Бегби по плечу, вдохновляя долбоёба ещё на пару-другую тупых шуточек, на которые он такой мастак.
Вообще-то мы коллекционируем все его самые глупые, женоненавистнические и злобные высказывания для того, чтобы изображать Бегби в его отсутствие. Делая это, мы сгибаемся пополам от конвульсивного смеха. Это опасная игра: стоит только подумать, как он отреагирует, если узнает. Кайфолом обнаглел настолько, что уже даже строит рожи у него за спиной. В один прекрасный день или я, или он (или оба мы вместе) зайдем слишком далеко, и он припечатает нас кулаком или бутылкой или "воспитает бейсбольной битой" (одно из излюбленных высказываний Бегби).
Мы едем на такси в Лейт. Бегби всю дорогу ворчит на предмет "диковинных цен", а затем произносит бредовую речь, восхваляющую Лейт в качестве центра досуга и увеселений. Билли соглашался; ему больше всего хотелось очутиться поближе к дому, поскольку, по его мнению, его беременная курочка отнесется благожелательнее к контрольному телефонному звонку, если тот будет произведён из местного паба.
Кайфолом с удовольствием бы сказал всё, что он думает по поводу Лейта, не опереди я его. Тогда этот ублюдок с наслаждением начал торговаться с таксистом. Мы зашли в паб "Зе Фит" в самом начале Лейт-уок. Паб этот мне абсолютно не нравился, но тем не менее именно в нём мы чаще всего зависали. Жирный Малькольм, бармен, налил мне двойную водку за счёт заведения.
- Слыхал я, ты сегодня отвертелся. Молодец, чувак!
Я пожал плечами. По соседству пара стареющих парней слушали, открыв рот, Бегби, словно тот был звездой Голливуда, Бегби рассказывал одну из своих историй - не особенно смешную и к тому же слышанную ими не один десяток раз.
Наступает очередь Кайфолома выставлять спиртное, он устраивает из этого настоящее шоу, размахивая деньгами над головой.
- БИЛЛИ! СВЕТЛОЕ ПИВО? МИССИС РЕНТОН… ТО ЕСТЬ КЭТИ! ВАМ ЧТО? ДЖИН С БИТТЕР-ЛЕМОНОМ? - кричал он, стоя у бара, в глубь паба.
Я понимаю, что Бегби, погруженный с головой в какое-то шушуканье с уродливым тупоголовым дрочилой, которого все избегали, как чуму, сунул деньги Кайфолому, чтобы тот купил ему бухло.
Билли ругается с Шэрон по телефону:
- Мой ёбаный братец только что отвертелся от тюряги. Кража книг, нападение на работника магазина, хранение наркотических веществ. И эта вонючка отделалась лёгким испугом! Даже мама пошла с нами в паб. За такое дело грех не выпить, мать твою так!..
Очевидно, он уже не знает, что и сказать, если вытащил из колоды карту братской любви.
- Мы на Планете Обезьян, - прошептал мне Кай фолом, кивая на парня, который пил рядом с нами.
Тот действительно выглядел словно статист из этого фильма. Как это обычно случается с бакланами, он искал себе собеседника. К несчастью, наши глаза встретились.
- Интересуешься бегами? - спрашивает он.
- Не-а.
- Футболом? - спрашивает он, но уже неуверенно.
- Не-а.
- Может, регби? - в отчаянии хватается он за последнюю соломинку.
- Не-а, - говорю я.
Пытался ли он срубить на мне бабок, или просто искал компанию - трудно сказать. Скорее всего засранец и сам этого толком не знал. Так или иначе, он быстро потерял ко мне интерес и переключился на Кайфолома.
- Интересуешься бегами?
- Не-а. А футбол и регби просто ненавижу. Вот фильмы я люблю. В частности, "Планету Обезьян". Видел такой? Я от него просто прусь.
- А! Я помню, помню! "Планета Обезьян". Там ещё играет Чарльтон Хестон, мать его так! И Родди Мак… как же его звать? Маленький такой подпиздыш. Ну ты знаешь, о ком я говорю. Да он знает, о ком я говорю! - И персонаж из "Планеты Обезьян" поворачивается за поддержкой ко мне.
- Макдоуэлл.
- Верно, блядь! - восклицает он торжествующе, затем снова поворачивается к Кайфолому. - Куда, кстати, твоя птичка сегодня подевалась?
- А? Это ты о ком? - переспрашивает Кайфолом в полном недоумении.
- Ну, эта маленькая блондиночка, с которой ты был здесь вчера вечером.
- Ах, она!
- Хорошенькая сучка… прости, если что не так сказал, приятель… я не хотел тебя обидеть.
- Да что ты, никаких проблем, приятель. Пятьдесят монет - и она твоя, - говорит Кайфолом, понизив голос.
- Ты серьёзно?
- Ага. Всё по-честному, никакого подвоха. Пятьдесят монет.
Я не верю своим ушам. Кайфолом явно не шутит. Он пытается подложить персонажу из "Планеты Обезьян" Марию Андерсон - свою приятельницу-торчка, которую он время от времени потрахивал последние несколько месяцев. Чувак решил попытать счастья в роли сутенёра. Меня чуть не стошнило от того, до чего он докатился - до чего все мы докатились, - и я ещё раз позавидовал Кочерыжке.
Я оттянул Кайфолома в сторону:
- Ты чего, совсем крыша, что ли, съехала?
- Моя крыша - мои проблемы. Не лезь не в своё дело. Ты когда это успел устроиться в социальные работники?
- Слушай, всему есть предел. Что-то с тобой, приятель, по-крупному не так.
- А ты у нас теперь мистер Чистые Ручки, да?
- Нет, но пока ещё никого под монастырь не подводил.
- Слушай, шёл бы ты отсюда на хуй. Можно по думать, это не ты свел Томми с Сикером и всей его шоблой.
Взгляд его был трезвым как стеклышко и коварным; ни капли совести или сострадания не светилось в нём. Он отвернулся и направился к персонажу из "Планеты Обезьян".
Я хотел сказать ему, что у Томми был выбор, а у Марии - нет. Но из этого ничего не последовало бы, кроме бесполезного спора о том, где начинается и кончается выбор. Сколько раз надо вмазаться для того, чтобы понятие выбора потеряло всякий смысл? Хуй знает. Это вопросы, на которые не существует ответов.