- Боже, какой я идиот! Я явно перебрал вчера вечером. Нет привычки к алкоголю. Но, с другой стороны, двадцать один только раз в жизни бывает.
Последнее замечание несколько смутило родителей Дианы: Рентону можно было дать сколько угодно лет, даже сорок - но никак не меньше двадцати пяти.
- Я потерял свою куртку и ключи - впрочем, я уже это говорил, - но, слава Богу, подвернулась Диана. Она меня спасла - большое ей и вам спасибо. Было так любезно с вашей стороны дать мне приют на ночь и накормить таким замечательным завтраком. Извините, что я не могу доесть сосиску. Я просто объелся. Не привык к таким обильным завтракам.
- Вот поэтому вы такой худой, - сказала мать Дианы.
- Нет, потому что живёте по квартирам. В гостях хорошо, а дома лучше, - сказал отец.
После этого идиотского замечания повисла нервная пауза. Смутившись, отец добавил:
- Это пословица такая. - А затем быстро переменил тему: - Как вы в квартиру-то собираетесь попасть?
Рентой жутко боялся таких людей, как Дианин отец, - людей, которые ведут себя так, словно они ни разу в жизни не совершили ничего противозаконного. Неудивительно, что Диана приводит незнакомых парней прямо из бара домой. У родителей Дианы был отвратительно цветущий вид. На макушке у отца пробивалась плешь, у матери в уголках глаз намечались морщинки, но он вынужден был признать, что любой объективный наблюдатель отнес бы их к той же возрастной категории, что и самого Рентона, добавив только, что они выглядят "более здоровыми".
- Придется выломать дверь. Она закрыта только на американский замок. Ужасно глупо. Я как раз собирался укреплять её. Хорошо, что так и не собрался. В подъезде домофон, но мои соседи мне откроют.
- Я могу вам помочь. Я плотник. Где вы живёте? - спросил отец.
Это предложение застигло Рентона врасплох, хотя в то же время он очень обрадовался, что они купились на его сказку.
- Не стоит беспокоиться. Я сам был плотником, пока не пошёл в универ. Но всё равно спасибо.
И это тоже было правдой. Говоря правду, Рентой чувствовал себя очень странно, поскольку лгать ему было гораздо привычнее. Говоря правду, он чувствовал себя гораздо более уязвимым.
- Я был учеником у Гиллсланда в Горджи, - добавил он.
Отец изумлённо приподнял брови.
- Я знаком с Ральф и Гиллсландом. Жуткий засранец, - фыркнул отец, но голос его звучал уже гораздо увереннее.
Они нашли точку соприкосновения.
- Именно поэтому я и ушёл.
У Рентона снова пробежал мороз по коже, когда он почувствовал, что Диана трется под столом своей ногой о его ногу. Он начал лихорадочно глотать чай.
- Ну ладно, мне пора двигать. Огромное вам спасибо.
- Погоди, я сейчас соберусь и провожу тебя в город, - сказала Диана и, прежде чем он успел опомниться и начать протестовать, вышла из комнаты.
Затем он предпринял несколько вялых попыток помочь убрать со стола, пока отец решительно не усадил его на диван в гостиной, а мать осталась на кухне заниматься хозяйством. Сердце Рентона сжалось в комок. Оставшись наедине с отцом, он ожидал услышать от того что-то вроде "На самом-то деле я всё знаю", но ничего подобного не произошло. Они говорили о Ральфи Гиллсланде и его брате Коулиие (он, к большому удовольствию узнал Рентой, покончил жизнь самоубийством) и о других мужчинах, которые им были знакомы по работе.
Затем они начали говорить о футболе, и тут выяснилось, что отец Дианы - болельщик "Хартс". Рентой болел за "Хибз", которые в последнем сезоне уступали своим местным соперникам - впрочем, s последнем сезоне они уступали всем кому не лень, и Дианин отец не преминул ему об этом напомнить:
- "Хиббз" крепко отстают от нас в этом году, верно?
Рентой улыбнулся, в первый раз порадовавшись, что у него есть и другие причины, кроме чисто сексуальных, для того, чтобы оттрахать дочь этого человека. Удивительно, решил он, что такие вещи, как "Хибз" и секс, которые ничего не значили для него, пока он сидел на игле, вдруг начали иметь первостепенное значение. Ему пришло в голову, что, возможно, он обратился за утешением к наркотикам именно потому, что "Хибз" так плохо выступал в чемпионате на протяжении восьмидесятых годов.
Диана тем временем собралась. Она нанесла на лицо меньше косметики, чем вчера вечером, и поэтому выглядела только на два года старше, чем была, - то есть на шестнадцать. Выходя из дома, Рентой почувствовал облегчение, правда, отравленное опасением, как бы кто-нибудь не увидел их на улице вместе. У него в этом районе имелись несколько знакомых - в основном наркоманов и торговцев наркотиками. Если они увидят его сейчас, подумалось ему, они могут решить, что он занялся сутенерством.
Они сели на поезд, который шёл со станции Саут-Гайл в Хэймаркет. Всю дорогу Диана держала Рентона за руку и беспрестанно болтала. Она радовалась временной свободе от присмотра родителей. Ей хотелось узнать о Рентоне как можно больше - ведь он мог снабдить её травой.
Рентой вспоминал прошлую ночь и с содроганием гадал, чем занималась Диана и с кем, для того чтобы приобрести такой сексуальный опыт и такое умение. Он чувствовал себя на все пятьдесят пять вместо двадцати пяти и был уверен, что все вокрут следят за ними.
В той же одежде, в которой он провел предыдущий вечер, Рентой имел очень потный, затасканный и сомнительный вид. Диана надела чёрные леггинсы, такие тонкие, что они больше походили на колготки, и белую мини-юбку. Уже одной из этих двух деталей одежды, по мнению Рентона, хватило бы, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Один парень засмотрелся на неё на вокзале Хэймаркет, пока она ожидала Рентона, покупавшего в киоске "Скотсмен" и "Дейли рекорд". Рентой заметил это и неожиданно для самого себя, разгневавшись, испепелил парня взглядом. Возможно, подумал он, это была проекция на другого того отвращения, которое он испытывал к самому себе.
Они зашли в музыкальный магазин на Дэлри-роуд и немного покопались в пластинках. Рентон начал вести себя крайне дёрганно, поскольку с каждой минутой похмелье всё больше и больше давало о себе знать. Диана показывала ему то на одну пластинку, то на другую, говоря, что этот альбом "замечательный", а вот этот "великолепен". По мнению Рентона, большинство из них были полной чушью, но он был слишком напряжён, чтобы спорить.
- Привет, Рента! Как мой братан поживает?
Кто-то хлопнул Рентона по плечу, от чего он дёрнулся так, что его скелет и центральная нервная система на миг выскочили наружу из тела, словно проволока из налепленного на неё пластилина, но затем всё же вернулись на предназначенное им место. Он обернулся и увидел Дика Свона, брата Джонни Свона.
- Неплохо, Дик. А ты как? - ответил он с деланной непринужденностью, выдававшей то, как бешено колотится его сердце.
- Да тоже ничего себе, начальник.
Тут Дик увидел, что Рентон не один, и оглядел его спутницу оценивающим взглядом.
- Мне надо валить. До скорого. Если увидишь Кайфолома, скажи ему, чтобы позвонил мне. Сукин сын должен мне двадцать кусков.
- Можешь на меня положиться, приятель.
- Тошно слушать, что он мне врёт. Ну да ладно. Бывай, Марк!
Затем, повернувшись к Диане, он сказал:
- До скорого, куколка. Твой парень даже не хочет нас познакомить. Видать, это - любовь. Следи за ним внимательно.
Диана и Рентон неловко переглянулись, впервые почувствовав, что их воспринимают со стороны как пару.
Рентон почувствовал необходимость срочно остаться одному. Его похмелье нарастало с чудовищной интенсивностью, и он уже с большим трудом сдерживал себя.
- Э-э-э, послушай, Диана… мне надо валить. У меня стрелках друзьями в Лейте. Футбол и всё такое.
Диана посмотрела на него усталым понимающим взглядом, сопроводив этот жест какими-то странными кудахчущими звуками. Она была расстроена тем, что он уже уходит, а она так и не успела попросить у него гашиш.
- Скажи мне твой адрес. - Тут она достала ручку и листок бумаги из своего ранца. - Только не тот, что в Форрестер-парке, - добавила она с улыбкой.
Рентон написал свой настоящий адрес на Монтгомери-стрит просто потому, что он был слишком в ауте, чтобы сочинить вымышленный.
Когда Диана ушла, Рентона охватили мучительные угрызения совести. Он не мог определить, с чем они связаны - то ли с тем, что он с ней переспал, то ли с тем, что, возможно, это никогда больше не повторится.
Тем не менее, как только настал вечер, в дверь раздался звонок. В кармане был голяк - только поэтому в этот субботний вечер Рентон оказался дома. Он открыл дверь, и перед ним предстала Диана. С косметикой на лице она выглядела такой же желанной, как и предыдущим вечером.
- Заходи, - сказал он, удивляясь тому, каким желанным при определённых обстоятельствах может стать домашний арест.
Диане показалось, что в квартире попахивает гашишем. По крайней мере она на это очень надеялась.