Короче, как-то раз мы с Додди решили заскочить к "Перси" на кружку пива. В пабе было полно народу. Обычно в "Перси" спокойно - это такой тихий семейный паб, но в тот день туда набилась целая толпа оранжистов, заявившихся с дикого запада, которые собрались здесь для своего ежегодного марша и ралли на Дюнах. Эти котики, следует сказать, меня никогда особенно не доставали, но я их терпеть не мог. Ненависть из них, типа, так и прёт, прикинь? Мудацкое занятие - все время отмечать годовщины каких-то древних побоищ. Верно?
Я увидел Рентина старика в компании его братцев и племяшей. И Рентин братец Билли тоже там вертелся и все такое. Рентин старикан, он вообще-то исходно - протестант немытый, но теперь он на этих делах уже не особенно прикалывается. Однако его родня из Глазго, все эти уиджи, - они по-прежнему во всем этом дерьме по уши, а родня для Рентиного папы - это все. Рента, впрочем, эту публику не особенно жалует, типа, просто терпеть не может. Даже говорить о них не хочет. С Билли же всё совсем наоборот. Он тащится от этой оранжистской фигни, от всех этих фанатов "Джамбо/Гуннов". Он кивает в сторону стойки, типа, приглашая нас, но я знаю, что не особенно-то он нас видеть хочет.
- Привет, Дэнни! - говорит Рентин папаша.
- Э-э-э… типа, привет, Дэйви, привет. Есть новости от Марка?
- Не-а. Но, видать, всё в порядке. Потому что обычно он звонит, только когда попадет в какую-нибудь историю.
Видно, что он не то чтобы шутит, а эти его молодые племянники, те вообще на нас смотрят очень нехорошо, так что мы выбираем себе местечко поближе к двери и садимся.
И понимаем, что влипли…
Мы оказались вблизи от очень мрачного вида котяр. Некоторые из них скинхеды, другие - нет, у одних акцент английский, у других - шотландский, у третьих - белфастский. На одном футболка с эмблемой "Screwdriver", на другом ветровка с, типа, надписью "Ольстер был и будет британским". Они начинают петь издевательскую песенку, типа, про Бобби Сэндса. Я в политике ничего не смыслю, но, на мой взгляд, этот Сэндс - отважный парень и никого, типа, никогда не убивал. Типа, надо же смелость иметь, чтобы умереть так, как умер он, прикинь? Затем один парень - тот, что был в футболке с эмблемой "Screwdriver", - начал бросать на нас бешеные взгляды, а мы изо всех сил старались, типа, не встретиться с ним глазами. Это не так уж и просто, когда у тебя под ухом распевают "Синий, красный, белый цвет - чёрному места на флаге нет". Мы старались не нервничать, но котик нам попался очень упрямый. Он наконец выпустил когти и заорал на Додди:
- Ой! Какого хера на меня уставился, ниггер?
- Пошёл в жопу! - огрызнулся Додди.
Котик через всё это уже не по разу прошёл, но для меня это, типа, было впервой, поэтому я чувствовал себя охуенно неловко.
Мне один парень из Глазго однажды объяснял, что эти нацисты и прочая шваль - они вроде бы как не настоящие оранжисты, но большинство оранжистских ублюдков, которые сидели в пабс, принялись подбадривать этих засранцев и, типа, науськивать их на нас,
А затем они все начали скандировать:
- Чёрный ублюдок! Чёрный ублюдок!
Тогда Додди встал и направился к их столу. Я увидел, как издевательское, насмешливое выражение на лице у поклонника "Screwdriver" сменилось на совсем иное, когда он заметил (одновременно со мной), что в руке у Додди тяжёлая стеклянная пепельница… запахло насилием… плохо дело…
…он ударяет поклонника "Screwdriver" пепельницей по голове, и череп раскалывается, а чувак падает с табуретки на пол. Я весь трясусь от страха, по-настоящему трясусь, чуваки, и тут один парень наскакивает на Додди и валит его на пол, так что мне приходится вмешаться. Я хватаю кружку и бью ею по башке "Красную Руку Ольстера", который хватается за череп, хотя кружка даже, типа, не разбилась, но тут какая-то пизда бьёт меня в живот с такой силой, что мне даже сначала показалось, что мне воткнули нож.
- Убейте этого католического ублюдка! - кричит какой-то говнюк, и меня прижимают к стене, типа, а я начинаю махать во все стороны ногами и руками… но вроде бы ни в кого не попадаю… я даже ловлю от этого, типа, некоторый кайф, потому что это не настоящее, типа, побоище, когда кто-нибудь вроде Бегби входит в раж, а скорее, типа, комикс какой-то… я ведь по-настоящему, типа, драться не умею, но и у нацистов этих класс оказался ниже среднего… они только мешались друг другу и попадали под ноги…
Я так и не понял, что случилось дальше. Дэйви Рентон - Рентин старикан - и Билли, его братец, должно быть, оттащили этих ублюдков от нас, потому что в следующее мгновение я уже выволакивал на улицу Додди, которого отмудохали, типа, как следует.
Я услышал, как Билли сказал мне:
- Вытащи его отсюда, Кочерыжка. Уведи его куда- нибудь подальше.
А затем, когда всё, типа, кончилось, мне стало по-настоящему плохо, и я почувствовал, что по лицу у меня текут слёзы и гнева, и страха, но по большей части отчаяния…
- Ну это… блядь… ну это… скажу я тебе…
Додди ранен. Я волоку его на другую сторону дороги. Я слышу крики у нас за спиной. Я фокусирую взгляд на двери На-На, не отваживаясь обернуться. Мы входим. Я волоку Додди вверх по лестнице. У него течёт кровь из бока и из руки.
Пока я вызываю "скорую", На-На гладит его по голове и приговаривает:
- Офуенную трёпку они тебе задали, сынок… когда же они оставят тебя в покое, мой мальчик?.. с тех пор как в школу пошёл, с тех пор как пошёл в эту офуенную школу…
А я слушаю всё это и почему-то начинаю злиться, причем злиться на На-На. Прикиньте? С таким ребёнком, как Додди, она могла бы сообразить, каково это - быть не таким, как все, каково быть, типа, изгоем, прикиньте? И относиться иначе к той же женщине с винным пятном на лице и все такое… но некоторым людям проще ненавидеть, чем пытаться понять другого - одна сплошная ненависть кругом, ненависть, ненависть, ненависть - и куда она нас приведет, чуваки? Я спрашиваю - куда она нас приведет?
Я отвёз Додди в госпиталь. Рапы его, как выяснилось, оказались не такими серьёзными, какими они казались на вид. Я зашёл к нему, когда его уже заштопали и он лежал на кровати с колёсиками.
- Всё в порядке, Дэнни, - сказал он мне. - Мне раньше и хуже доставалось, а в будущем меня ещё и не то ждёт.
- Не смей так говорить, чувак, не смей, прикинь?
Он посмотрел на меня так, словно я никогда этого не пойму, и я подумал, что он, наверное, прав.
Первая палка за долгие годы
Почти весь день они курили дурь, пока не докурились до полного обалдения. Теперь они перебрались на новый мясной рынок - сплошная сталь и неон - и принялись надираться в баре. Огромный выбор напитков по явно завышенным ценам не мог скрыть того факта, что до настоящего продвинутого коктейль-бара этому заведению было как до луны.
Народ ходил сюда совсем по другой причине. Однако ночь ещё только начиналась, и ещё не было заметно, что все эти люди притворяются, что пришли сюда пить, разговаривать и слушать музыку.
Под воздействием травы и алкоголя либидо, вернувшееся к Кочерыжке и Рентону после того, как они завязали с героином, расцвело пышным цветом. Все женщины в баре (и даже некоторые мужчины) казались им невероятно сексуальными. Они никак не могли сосредоточиться на каком-нибудь конкретном объекте, поскольку взгляды их постоянно перескакивали с одной посетительницы на другую. От одного присутствия в этом месте им сразу вспомнилось, как давно они ни с кем не спали.
- Если мы никого не снимем в этом баре, считай, что мы выбрали единственный неудачный день в этом году, - рассуждал Кайфолом, слегка покачивая головой в такт музыке.
Кайфолом может позволить себе пофилософствовать с позиции (как он любит выражаться при подобных обстоятельствах) силы. Темные круги под его глазами указывают на тот факт, что он провёл большую часть этого дня, трахаясь с двумя американками, живущими в гостинице "Минто". Несмотря на присутствие Кочерыжки, Рентона и Бегби, нельзя сказать, что их здесь четверо. Их трое вместе с Кайфоломом, потому что Кайфолом - всегда сам по себе. Он просто снисходит до того, чтобы почтить публику своим присутствием.
- У них был отменный кокс, чувак. Я никогда ни чего подобного не пробовал, - улыбается он.
- Морнингсайдский спид, - замечает Кочерыжка.
- Кокаин… полная хуйня. Шняга для яппи.
Хотя Рентой уже несколько недель, как слез с иглы, он по-прежнему, как настоящий системщик, презирает все остальные наркотики, кроме ширева.
- Мои дамы возвращаются. Я должен предоставить вас, джентльмены, вашим собственным грязным делишкам.
Кайфолом презрительно качает головой, затем окидывает бар высокомерным взглядом.
- Рабочий класс развлекается, - фыркает он насмешливо.
Кочерыжка и Рентой морщатся.
Ревность на сексуальной почве - неизбежная расплата за дружбу с Кайфоломом.