Отряд кораблей под флагом Владимирского благополучно возвратился в Новороссийск. Но приуроченное к высадке в Судак наступление 44-й армии не началось. Более того, фронт отдалился от Судака на восток - войска Крымского фронта оставили Феодосию. Понятно, что в такой обстановке полк не мог решить поставленную задачу - захватить Судакскую долину и угрожать коммуникациям противника на Керченском полуострове. "Не пора ли подумать об эвакуации полка?" - спросил Владимирский у Елисеева. Но штаб фронта потребовал высадить в Судак еще один полк. 22 января, в день десанта, армии фронта намеревались начать наступление с Ак-Монайских позиций.
Из- за сильного шторма высадку перенесли. 544-й горнострелковый высадился 25 января. Наступление же фронта захлебнулось… Четыре дня спустя эсминец "Безупречный" и два катера-охотника пришли к Судаку с боеприпасами и продовольствием. С берега ответили огнем -там был враг {9}. Так несчастливо закончился январь. В записной книжке Владимирского в январе - феврале не раз встречается слово "десант". Видно, что он много размышлял об уроках десантных операций в Феодосию, Судак и Евпаторию. "Ненавижу не раз слышанное "на войне без жертв не бывает", - пишет командующий эскадрой. - Долг военачальника беречь солдатскую, матросскую кровь…" [50]
С необоснованными в должной мере решениями по десантам Владимирскому придется встретиться еще не раз, особенно когда он станет командующим флотом. И он будет жестко отстаивать свою позицию: десантную операцию - сложнейший вид взаимодействия армии и флота - нужно проводить, продумав все до конца. Нельзя забывать, что удержать захваченный плацдарм труднее, чем захватить его. Необходима уверенность в прорыве фронта врага, в том, что наступающие части успеют соединиться с десантом, прежде чем противник навалится на него превосходящими силами. А это значит, что десант лучше всего высаживать, когда успех наступления уже начинает обозначиваться.
В последующие месяцы флот десанты не высаживал. Корабли эскадры, в том числе и линкор, наносили артиллерийские удары по позициям и портам противника у Севастополя и на побережье Крыма от Ак-Монайского перешейка до Евпатории. Но ни в феврале, ни в марте Крымский фронт не прорвал вражескую оборону на Керченском полуострове, а в апреле его войска уже с трудом отбивали удары вражеских дивизий. Между тем все активнее действовала немецкая авиация. В дневнике у Владимирского подсчитано: "В феврале более 40 налетов на порты, только 4 - на корабли в море. В марте - более 50 на порты, около 30 на корабли в море. Что принесет апрель?" Все жарче светило весеннее солнце, но впервые это не радовало Владимирского. Гитлеровцы явно намеревались блокировать Севастополь с моря, их авиация свирепствовала на входных его фарватерах. Поплавковые гидросамолеты "арадо" с одной торпедой сидели на воде на подходах к Севастополю и кавказским портам. Обнаружив наш конвой, они взлетали, вызывали бомбардировщики, шли в атаку.
К апрелю 1942 года у флота оставалось всего шестнадцать транспортов. Каждый конвой в Севастополь теперь атаковывался авиацией. Сводка разведотдела флота сообщала о сосредоточении на аэродромах Крыма около ста бомбардировщиков и торпедоносцев противника, специально подготовленных [51] для действий против кораблей. Вражеские береговые батареи, получив радиолокаторы, стали стрелять точнее. Но защитникам Севастополя нужно пополнение, нужен боезапас. Нарком ВМФ приказал доставлять войска и грузы на боевых кораблях, на нескольких оставшихся быстроходных транспортах. С конца апреля боезапас перевозили и подводные лодки. Черноморцы-подводники совершили в Севастополь около восьмидесяти рейсов, доставив более 4 тысяч тонн боеприпасов, продовольствия и бензина. На лодках в порты Кавказа вывезли более 1300 раненых, женщин и детей.
После того как дивизии врага прорвали нашу оборону на Ак-Монайских позициях и захватили Керчь, войска Крымского фронта к 20 мая эвакуировались на Тамань. На рассвете того же дня гитлеровцы обрушили удары авиации и артиллерии на Севастополь. Так началась 18-дневная артиллерийско-авиационная подготовка к третьему и последнему штурму Севастополя.
В эти дни, как и в апреле, Владимирский отправлял в Севастополь корабли эскадры, проверял готовность противовоздушной обороны при их стоянке в Поти, Батуми и Туапсе, торопил с ремонтом крейсеров и эсминцев. В сущности, Севастополь шли уже не конвои, а отряды боевых кораблей да быстроходные транспорты "Грузия" и "Абхазия". Не раз командующий эскадрой просил разрешить ему самому повести в поход отряд кораблей эскадры, но комфлот приказывал оставаться на линкоре. На "Парижской коммуне" всего за месяц сменили расстрелянные стволы главного калибра. Корабль был готов к бою, но командование флота держало его в Поти. На подступах к Крыму теперь действовали не только авиация и береговая артиллерия. Из Средиземного моря в Крым были доставлены по суше торпедные катера и малые итальянские подводные лодки. В крымском порту Ак-Мечеть появились немецкие торпедные катера, переброшенные в Черное море по Дунаю. Интенсивность походов кораблей эскадры возросла с началом третьего штурма [52]Севастополя - 7 июня 1942 года. Защитникам города были нужны боеприпасы, пополнение для стоявших насмерть частей. Враг же усиливал блокаду с моря. Погибли "Грузия" и "Абхазия" с боеприпасами для полевой и зенитной артиллерии. Какое-то время основную часть грузов доставляли крейсера: четыре раза в Севастополь приходил "Красный Крым", дважды - "Молотов", один раз - "Ворошилов". Вернее, не приходили - прорывались вместе с сопровождающими лидерами и эсминцами, отражая атаки бомбардировщиков и торпедоносцев. С 16 июня маршевые пополнения и боезапас в Севастополь доставляли только лидеры и эсминцы.
Обычный маршрут наших кораблей - от берегов Кавказа на запад до меридиана турецкого Синопа и оттуда на север к Севастополю - немцы давно разгадали. 18 июня лидер "Харьков" с пятьюстами красноармейцами и десятками тонн боеприпасов на борту атаковали близ Синопа двенадцать "юнкерсов". Командир лидера П. А. Мельников сумел уклониться от бомб, но они взрывались рядом с корпусом, и вода попала в отсеки. Корабль потерял ход. После четырех часов дрейфа удалось ввести в строй один котел, и лидер малым ходом пошел к Батуми. А оттуда к нему на помощь мчался 40-узловым ходом "Ташкент" под флагом командующего эскадрой. Владимирский вышел на нем в море, как только получил радиограмму о случившемся, чтобы прикрыть поврежденный корабль от авиации, оказать помощь, взять на буксир, если понадобится. В порт Батуми лидеры вошли вместе.
Теперь осталось одно - отправлять корабли к Севастополю полным ходом и кратчайшим путем - из Новороссийска. Но все равно за ночь не успеть - светлое время в июне самое длинное. Из исправных кораблей, могущих идти со скоростью за тридцать узлов, отобрали три: лидер "Ташкент", эсминцы "Безупречный" и "Бдительный". Посылать одиночные корабли при господстве авиации противника у берегов Крыма - против всех законов войны на море. [53]
Но Севастополь мог держаться, пока получал морем боеприпасы. Елисеев показал Владимирскому телеграммы комфлота: расход боеприпасов в сутки до 500-600 тонн. Но как столько доставить? Эсминец больше 100-150 тонн взять не может. Получается, что даже если все три корабля будут каждый день прорываться в Севастополь, то доставят меньше суточной потребности. Подводные лодки берут еще меньше. Владимирский и Елисеев молча посмотрели в глаза друг другу: все понятно без слов. Если не произойдет чуда, то дни обороны Севастополя сочтены…
Когда в ночь на 20 июня 1942 года "Безупречный" и "Бдительный" ворвались в Севастопольскую бухту, Северная сторона от моря до бухты Голландия была в пламени непрерывных разрывов бомб и снарядов. Противник с Северной стороны вел прицельный огонь по рейдам и гаваням. Все-таки эсминцы вошли в Южную бухту, высадили 880 бойцов, выгрузили 250 тонн боеприпасов, бензин и продовольствие. Приняв более 2 тысяч раненых, детей и женщин, они в ту же ночь вышли в Новороссийск. Слушая на следующий день доклады командиров эсминцев П. М. Буряка и А. Н. Горшенина о прорыве в Севастополь, о том, как на обратном пути перегруженные корабли отбили три налета пикировщиков, Владимирский мысленно подвел итог: повезло! На штабной игре при таком соотношении сил посредник наверняка приказал бы считать эсминцы уничтоженными. Нормы, законы войны, казалось, отступали, менялись, подчиняясь мужеству и высокому воинскому умению командиров.
Три ночи подряд - на 23, 24 и 25 июня 1942 года - к небольшому причалу Камышовой бухты близ мыса Херсонес подходили "Ташкент", "Безупречный" и "Бдительный". Бухта узка, не развернуться. Корабли заходили кормой, разгружались под орудийным огнем, принимали раненых и шли к Новороссийску, по пути обстреливая позиции немцев на подступах к Балаклаве или Золотой Балке, отбивая атаки торпедных катеров. 26 июня погиб "Безупречный". Два десятка "юнкерсов" атаковали эсминец, когда до Севастополя [54] оставалось три часа хода. "Ташкент", вышедший из Новороссийска позже, оказался уже на месте гибели героического корабля. Это был второй с начала войны корабль эскадры, погибший в открытом море под ударами авиации… В обратный путь на лидер приняли 2300 человек - число сверхвозможное.