- Помоги, князинька, дай совет, - стала его молить.
- Давал я тебе совет, Софьюшка, - отвечает холодно. - Замириться надо было с Петром-царем. Вовремя замириться. Может, пошел бы он тогда на согласность. Как-нибудь поделили бы власть.
- Пошел бы он на замиренье? - неуверенно спросила царевна. - Разве? Ты так мыслишь?
- Сказать по правде - не пошел бы. Властолюбив очень. Сильный умом и характером. Волею своею.
- Сжить его со свету надо, вот что! - выкрикнула Софья. - Ничего другого не остается. Думай, Вася, как к сему приступить.
- Думали ужо. Да занапрасно.
- Ищи выход! - зло бросила Софья. - Тебе же не поздоровится.
- Я вот что тебе скажу: упустили мы время. Поздно теперь руками-то размахивать. Теперь он нас и близко к себе не подпустит. Чует в нас врагов своих. - И, помедлив, спросил: - Пошто Прасковья не родит? Уж более года прошло.
- Что? Иваново семя несгодно.
- Мы с тобой толковали, дабы завела она галанта с добрым семенем. Ты ей намекала?
- Как не намекать. Не понимает, туповата.
- Коли не понимает, режь впрямую.
- Пожалуй.
Поняла Софья - тупик. Оборониться надо со всех сторон. Загородиться верными людьми. Давно положила глаз на Федора Шакловитого. Статен, силен, умен. Расторопен. Свой, одним словом. Глаз с нее не сводит и охотки своей не прячет. С князинькой дружбу завел, чтоб чаще с ней видаться. Она-то чует.
Запала царевне в голову одна мысль. Не стала она пока делиться с князем Василием. А призвала Шакловитого и напрямки спросила:
- Ты, Федор, был бы не прочь, коли я бы тебя стрелецким головою сделала?
Упал на колена, стал ловить ее руку, приложился - еле оторвала.
- Благодетельница! Госпожа ты наша премудрая! Да я тебе как пес верный служить буду. Что прикажешь - все сделаю.
- Смотри же. Я верных ценю. Жди указа.
Поехала в Измайлово, наставить братца Иванушку.
Он, само собой, в церкви бил поклоны. Потянула его за рукав.
- А? Что? - обернулся, глаз мутный, безумный. - Ах, это ты, сестрица?
- Пойдем, братец, потолковать надо.
- Зачем? Здесь и потолкуем.
- О мирских делах в храме Божием не толкуют, - рассудительно сказала Софья.
Пошли в покои. Отчего-то все окна закупорены, пахнет ладаном и деревянным маслом. Душно. Сдвинула раму волокового оконца, стало легче дышать.
- Остудно, сестрица, - вякнул Иван.
- Ништо. Эвон, и мухи дохнут.
- Это они от ладанного духа. Не выносят, - заметил Иван. - Воскуряем, дабы очиститься. Все нечистое он уносит.
- Дело меня привело к тебе, братец, - начала Софья, - важное - усеки.
- Что ж, я готов. Как ты скажешь.
- Ты думного дьяка Федора Шакловитого помнишь?
- Ну?
- Что читал указ о винах князей Хованских в Воздвиженском?
- Ну? Я при сем не был.
- Все равно - был, не был. Я тебе толкую. Он верный нам слуга. Нам с тобою, понял?
- Ну? Понял.
- Я указ заготовила. Поименован он в нем, яко глава Стрелецкого приказа. Ты сей указ брату Петру дай подписать, а сам подпиши прежде. Тогда он не откажет. Вот он, указ. При мне подпиши. Когда у вас сиденье?
- Завтрева.
- Федор в Думе будет. К руке твоей подойдет. Ты указ и огласишь, либо пусть боярин Стрешнев зачтет. У него голос громкой.
- Стрешнев не зван. Да он и дерзок на язык.
- Ну пусть кто иной. Только не забудь. Вот, подписывай, - Иван наклонился над пергаментом, обмакнул лебяжье перо в чернильницу…
- Чернила высохли, сестрица, - сокрушенно сказал Иван. - Тута мне писанье без надобности.
- Зови постельничего да пусть принесет чернил.
- Да где ж ему взять. Чернила - они у дьяков да подьячих, те пишут. А в сей чернильнице, думаю, чернил-то сроду не бывало.
- Так зачем же она тут! - в сердцах выкрикнула Софья. - Эй, кто тут!
На зов явился стольник Макарьев.
- Сей же час скачи в Посольский приказ да привези чернила. Уразумел? Скажешь - я велела. Да не помедли.
- Слушаюсь, государыня царевна. Лошадь под седлом.
Прошло два часа в нетерпеливом ожиданье. Наконец явился Макарьев с чернильницею. Он нес ее на вытянутой руке.
- Вот, государыня царевна, с береженьем вез. Ни капли не пролилось.
- Ловко. Ступай себе. А ты, царь-государь, изволь подписать.
Ивану, видно, не часто приходилось прибегать к письму. Он долго пыхтел, высунув язык, и наконец вывел свою подпись, а лучше сказать, нарисовал ее.
- Не умудрил Господь, - признался он. - Все письменное за меня дьяки учиняют.
- Ладно уж. Так ты не забудь, братец, дать Петруше на подпись.
- Как можно, коли ты просишь.
- То-то же. Нужный нам это человек - Федор Шакловитый.
И с этими словами отправилась на половину царицы Прасковьи.
В просторной горнице с киотом в красном углу мерцал, отражаясь в глади иконных ликов, красновато-желтый огонек негасимой лампады. Прасковья сидела на возвышении, как подобало царице. Вокруг нее теснились мамушки, комнатные дёвушки. Все были заняты рукоделием. Неназойливо жужжала прялка. Старуха Агафья, травница и гадалка, плела какую-то историю.
Завидя царевну, все вскочили и согнулись в поклоне. Встала и царица, поклонилась и она. Не так низко и раболепно, как все прочие.
- Добро пожаловать, государыня сестрица.
- Бог помочь, - отозвалась Софья. И, обратившись к остальным, властно произнесла: - Изыдьте! Свой разговор у меня. - И когда все выкатились из горницы, продолжила: - Открыто говорить с тобою буду. Не понесла небось?
Царица залилась краской:
- Не понесла, сестрица. Не виноватая я.
- Не стараешься. Кабы постаралась, забрюхатела бы.
- Стараюсь я, стараюсь, матушка сестрица. Молю Богородицу-заступницу о даровании плода.
- О добром семени молишь ли?
Запунцовела Прасковья, сделалась как огонек лампады.
- И о добром семени молилась, - вполголоса призналась она. - Не посылает. Видно, гневна Матерь Божья, ума не приложу, чем могла не угодить.
- Чиста ли ты духом?
- Чиста, - еле слышно отвечала Прасковья.
- Вот и худо, что чиста, - неожиданно произнесла Софья. - Много ль семени изливает царь-государь?
- Откуль я знаю, - прошелестела Прасковья. - Кажись, много.
- Невсходное оно, по всему видать. Сколь времени уж вы в супружестве, а толку нету. Искать надобно семя всходное. Нет ли у тебя на примете красна молодца, к коему сердце млеет?
Царица закрыла лик ладонями.
- Ну, отвечай как на духу!
- Есть, государыня царевна.
- Ну вот и хорошо, - как можно ласковей произнесла Софья. - Тут греха нет. И коли приблизишь ты его, греха не будет. Сердце, оно питания требует, а женско тело плодного семени. Ровно как цветок воды. Без воды он засохнет. И лоно твое без плоднего семени засохнет и сама ты увянешь. Приблизь его, приблизь. Да не робей - коли я сказала, греха не будет, стало быть, и не будет. Да я тебя прикрою, коли нужда приспеет. Все мы ждем, когда ты обрюхатеешь да младенца принесешь.
- Как же ему сказать, сестрица? - снова прошелестела Прасковья, не отнимая ладоней от лица. - Не можно мне…
- А ты наставь бабку Агафью. Все едино в таком деле верный человек нужен. Пущай на кресте клятву даст, что меж вас до гроба все пребудет. Она ведь, кажись, и сваха, так что в таком деле толк ведает.
- Само собою, - произнесла царица, отняв ладони от лица, по-прежнему розовевшего. Но уж краска постепенно отливала от него.
- А кто избранник-то твой? - напрямки спросила Софья.
- Стольник он мой, государыня царевна, - уже открыто отвечала Прасковья.
- Вот и хорошо, что стольник. Стало быть, благородных кровей, - поощрила ее Софья. - Стало быть, и плод любви твоей тож пребудет благороден. Хорошо это. Помни: дело это как бы государственное и посему приступай к нему безо всякого сумления. Поняла?
- Как не понять, - со вздохом отвечала царица. И уж была в ее тоне и надежда, было и облегчение.
- Отчет будешь мне давать, - напоследок сказала царевна. - Спрашивать с тебя стану. Так что не помедли. Вот завтрева и приступай.
- Благодарствую, государыня сестрица, - неожиданно произнесла Прасковья. - По слову твоему и приступлю. - Глаза при этом глядели ясно, а кожа лица приняла тот нежно-матовый оттенок, которому откровенно завидовала царевна.
Странное дело: Софья почувствовала необычное облегчение, словно с ее плеч: свалился некий груз. Царица Прасковья, казавшаяся ей слишком благочестивой и упрямой, в общем-то легко согласилась на блуд, прекрасно зная при этом, как велика опасность, если все откроется. В лучшем случае ее ждет монастырская келья где-нибудь на берегах Белого моря, а в худшем - смерть под топором палача.
Оставалось только ее погонять. Ну, погонять-то она будет, а вот как скоро дело сделается при том, что надобно идти к нему малыми шажками, поминутно осматриваясь. Вся надежда была на бабку Агафью, сваху и сводницу, с ее опытом и практикой. Надо было ее задобрить, и Софья послала к ней своего доверенного окольничего Тихона с мешочком червонных.
- Скажешь ей: по царицыному, мол, делу, дабы как можно сокровенней старалась. А коли все сделает как должно, будет ей еще награжденье от меня.
Всех следовало погонять, за всеми следить. Вот и братца Ивана по делу Шакловитого. Промедлил он, не подал грамоту царю Петрушке на подписанье. Кабы кто должность эту не перехватил из Петрушкиных-то людишек. Должность важная - начальник Стрелецкого приказа. Феденька Шакловитый с надворной пехотой поладит, у него меж начальных стрельцов - пятидесятников, сотников и пятисотенных - были дружки.