Ладно! Чтоб служилось!
Глотнули одновременно, Рубен с усилием протолкнул сквозь сжавшееся горло комок огня, а Улле закашлялся, сложившись пополам, покраснев лицом и брызнув слезами.
— Я, — выдохнул он, — никогда...
— ...ничего крепче диет‑колы! — поддразнил его Трине. — Эй, Дален, да она паленая!
— Фига ли! — взвился рыжий. — Настоянная — это да! Где это вы видели паленого «Берсерка»?
— На чем, на чем настоянная? На плесени? — Содд весьма показательно зашел на цель с другого фланга.
— На перце! Мать Безумия, что эти дети понимают в доброй водке? Командир, рассудите!
— Э... Магне! С чего ты взял, будто я разбираюсь в водке?
Двенадцать человек разместились на двух койках, в два этажа. Чьи‑то головы свешивались вниз. Улле забился в угол, его явно лучше не трогать. Рубен ощутил что‑то вроде легкого раскаяния: в конце концов, порция им досталась одинаковая, а он был в полтора раза крупнее своего зама. И то по жилам бежал жар, и хотелось... ага, летать.
Магне Дален, опираясь локтями на обе верхние койки, изобразил лицом обиду, которой на самом деле не было.
— Съер! — проникновенно сказал он, — Я не верю и не поверю никогда, что и вы — никогда — ничего крепче диет‑колы!
— Наш комэск — самый крутой! — хором проорала эскадрилья.
Отрепетировали, дети Хель! Рубен не заметил даже, кто подал знак.
— Ладно, — он поднял ладони. — На планете с меня — бутылка «Кракена».
Он сделал паузу, чтобы позволить беспрепятственно пронестись по отсеку благоговейному "о"!
— Пока расскажу на словах. «Кракен» — это алый жар, идущий из глотка. Сперва ты раскаляешься, потом становишься стеклянным и начинаешь пропускать свет наружу. Алые лучи распространяются вокруг тебя... Лучше всего их видно при свечах.
— Видал я, сколько стоит такой коньячок, — протянул Содд. — Нешто — правда?
— И думаю, будет излишне добавить, что пить «Кракен» лучше не в одиночку. Звезд должно быть две.
Шельмы вздохнули единой грудью. Рубен убрал ногу, сойдя со скользкой темы. Совсем скоро, несмотря на весь пресловутый сэхримнирский бром, ребята превратятся в порох. Не хватало самому поджигать.
— Давайте‑ка на звенья поделимся, — сказал он. — Пожелания я видел и учел. Ну и поменяться время есть. Красные: Эстергази...
Против воли он сделал паузу, которую сам посчитал картинной. В тишине слышно было дыхание двенадцати человек.
— Дален.
Маше взвыл от восторга, мгновенно став пунцовым и получив кулаком по спине в качестве поздравления.
— Вангелис. — Стройный темноволосый юноша, из тех, кого проще убить, чем добиться слова вслух, порозовев, кивнул. Физиономистика, исходя из низких бровей отнесла его к «охотникам» — и страстным!
— И, — «прости, мама, пусть это будет моя спина!», — Вале.
Иоханнес, стоявший чуть поодаль, опершись плечом о стойку и каким‑то совершенно непонятным образом опять отделивший себя от плотного кружка раскрасневшихся Шельм, почему‑то тоже изменился в лице. Вангелис поглядел на него с заметным неодобрением.
— Да, — выговорил Вале, — слушаюсь, командир... съер.
— Синие: Ренн, Кампана, Трине, Содд. Серые: Риккен Эно, Риккен Танно, Шервуд, Йодль. Командиры звеньев названы первыми. Разбивку на пары оставляю в компетенции звеньевых. Вопросы?
Вопросов не нашлось, по крайней мере — заданных вслух. Все явно рады были, что момент остался позади.