Топлиц в этот день было особенно красивым. Вода лежала в котловине спокойно, и ни единая морщинка не нарушала ее тишины. Свежая зелень леса, сбегавшего по склонам Грасванда к берегу, как бы опрокидывалась в глубине озера и повторялась там до мельчайших подробностей. И если долго смотреть, даже голова начинала кружиться, такая в воде отражалась глубина. Если бы только не воронки от взрывов, уничтоживших бараки испытательной станции и блокгауз, можно было подумать, что пруссаки никогда не приходили сюда, да и никакой войны не было, все это дурной сон.
- Вот здесь они перегружали их на плоты, - сказал Ханнес, показывая на пологий спуск к воде. - Видишь, на земле еще следы наших повозок.
Хаммер осмотрел берег.
- У тебя, кажется, была лодка?
- Лодка, - хмуро усмехнулся Ханнес. - Дней десять назад они конфисковали все лодки и угнали их неизвестно куда.
- Не могли же они увезти их с собой, - пробормотал Эрвин. - Где-нибудь здесь, в кустах.
Но в кустах, сколько они ни искали, лодок не было. На глаза им попался только плот, связанный из десяти бревен. Наполовину вытащенный из воды, он был завален ветками, наспех обломанными с ближайших деревьев.
- Здорово торопились, - сказал Эрвин. - Слушай, Ханнес, сходи, дружище, домой за топором, мы вырубим весла. А я пока попробую столкнуть этот крейсер на воду.
КЛАД
- …Какая здесь глубина?
- Посередке метров сто - сто двадцать. А здесь под нами, я думаю, не больше тридцати.
Хаммер лежал на краю плота и напряженно всматривался в воду. Ханнес, орудуя кормовым веслом, медленно вел плот, следуя изгибам берега.
Косые лучи солнца пробивали воду метров на десять в глубину и гасли в пелене желтоватой мути, видимо поднятой со дна взрывами.
- Хотя они и пошли к середине, но далеко от берега увезти их не могли, - сказал Ханнес. - Я и сотни шагов не успел отойти со своей телегой, как они вернулись.
- Ящики были тяжелые?
- Да. Каждый из них поднимали два солдата.
- Вода слишком мутная. Держи ближе вон к тем кустам.
Ханнес сделал несколько сильных гребков.
- Что это за палки на дне?
- Какие палки?
- Вот здесь, слева.
Ханнес бросил весло и лег на плот рядом с Хаммером.
- Вот, видишь, еще одна.
Лесничий вгляделся в воду.
На глубине трех-четырех метров он увидел довольно длинный шест, стоящий вертикально. Шест слегка раскачивался из стороны в сторону, как поплавок, колеблемый глубинным течением.
- В жизни не видел такого. Будто он привязан к чему-то за нижний конец.
- Ханнес, найдется в твоем хозяйстве кошка? Сейчас мы узнаем, к чему привязан этот поплавок.
…Через несколько минут плот снова оттолкнули от берега и подвели к тому месту, где в глубине покачивались таинственные шесты. Хаммер осторожно опустил в воду запасной якорь от конфискованной эсэсовцами лодки Ханнеса. Якорь был трехлапый с острыми, хорошо заточенными концами. Он сразу же зацепился за что-то на дне. Лесничий и бывший объездчик начали медленно выбирать веревку.
Сначала на поверхность всплыл шест, привязанный прочным шнуром за какой-то тяжелый предмет, а потом и сам предмет, оказавшийся небольшим кубическим ящиком, сколоченным из толстых, хорошо пригнанных друг к другу досок. Ханнес и Хаммер с трудом втащили его на бревна плота.
- А теперь - к берегу! - скомандовал Эрвин.
Его аккуратно вскрыли стамеской на кухне Ханнеса.
Под досками оказалось несколько слоев водонепроницаемой бумаги, а под ней - два слоя хорошо просмоленной парусины.
- Упаковано на совесть, - сказал Эрвин, вспарывая ножом плотную ткань.
Под ней оказалось еще два слоя бумаги.
Когда их сорвали, Ханнес тихо вскрикнул и сел на табурет.
В ящике лежали деньги.
Некоторое время оба ошеломленно смотрели на синие и зеленые бандероли, уложенные так плотно, что они казались монолитной массой. Наконец Эрвин вытащил одну бандероль и поднес к глазам.
- Английские фунты стерлингов, - произнес он. - В этом кирпичике, если верить цифрам, напечатанным на обертке, ровно пять тысяч. Черт возьми, сколько же здесь всего?
Он начал выкладывать бандероли на пол.
- В моей телеге было четырнадцать таких ящиков, - пробормотал Ханнес, опускаясь рядом с ним на колени.
Скоро весь пол вокруг ящика был покрыт бандеролями, а им, казалось, не было конца.
- Бумажки-то старые, потертые, - сказал Ханнес, разрывая на одной пачке обертку. - И где они их столько набрали? Я думаю, здесь полмиллиона, не меньше…
Он заглянул в ящик.
- А это что за шкатулка, Эрвин? Сдается, что мы найдем здесь еще и драгоценные камни.
Эрвин извлек со дна ящика небольшую деревянную коробку, в которой что-то глухо звякнуло, когда он поставил ее на табурет.
Долото вошло в щель между крышкой и корпусом коробки, и крышка откинулась.
- Железо… - разочарованно протянул Ханнес, трогая пальцем стопку темных металлических пластинок, которые составляли все содержимое шкатулки.
- По-моему, нет, - отозвался Эрвин. - Железо они не прятали бы вместе с деньгами.
Оба одновременно взяли из шкатулки по пластинке и начали их разглядывать.
- Гравировка, - сказал Ханнес. - Какие-то буквы и цифры, только наоборот. Вроде как в зеркале.
- Да, зеркало! - воскликнул Эрвин. - У тебя в доме есть зеркало?
- Конечно!
- Дай-ка сюда.
Ханнес принес из спальни зеркало.
Эрвин приблизил пластинку к стеклу и повернул ее к свету окна.
- Смотри.
- Теперь можно читать, - сказал Ханнес, вглядываясь в отражение букв и цифр. - Вот: "Банк оф Енгланд… тысяча девятьсот тридцать первый год… Септембер, двадцатое. Лондон…"
- Понял, что это такое?
- Ума не приложу, - развел руками Ханнес. - Вроде каких-то штампов.
- Старина Ханнес, - медленно произнес Эрвин. - Здесь не надо много соображения. Вот этими самыми железками отпечатано все, что лежит сейчас перед нами. - Он ткнул носком сапога груду зелено-синих бандеролей. - То, что мы держим с тобой в руках - это клише для типографских станков. Понял?
- Значит, все эти деньги…
- Простая бумага, не имеющая никакой ценности. В этих ящиках они затопили в Топлице оборудование и продукцию своей фальшивомонетной мастерской. Вот так.
- Эрвин, но ведь бумажки-то старые, потертые… - Ханнес все еще не мог примириться с мыслью о чудовищном обмане.
- Из новой бумаги всегда можно сделать старую.
Хаммер выдернул из бандероли пятидесятифунтовую кредитку и посмотрел ее на свет.
- Отменно сделано. Фирма! Даже водяные знаки на месте. Это не жалкое изделие кустаря, а хорошо налаженное производство. Представляю, сколько они их выпустили в оборот! Страшно подумать.
Он бросил кредитку на пол, а клише сунул обратно в шкатулку.
- Тут еще что-то есть, - сказал Ханнес, снова заглядывая в ящик.
- Посмотрим.
"Что-то" оказалось увесистым свертком все в той же водонепроницаемой бумаге.
Хаммер неторопливо распаковал пакет и положил себе на колени черный, туго набитый чем-то кожаный портфель с застежками-молниями по краям.
- Я думаю, здесь находится нечто более ценное, чем все эти пятитысячные бандероли, - сказал он и расстегнул молнии.
Мелькнули черные и фиолетовые орлы имперских печатей, колонки машинописи, грифы "Секретно", "Строго секретно", "Совершенно секретно". Зашелестели тонкие листки рисовой бумаги.
- Документы! - воскликнул Эрвин. - Ханнес, освободи-ка стол.
Через несколько минут тонкие папки, помеченные литерами "А-1", "А-2", "А-3" и так до "А-12", были разложены на скатерти.
Никогда Ханнес не предполагал, что на скромном крестьянском его столе окажутся такие важные и немного страшноватые бумаги.
Здесь были подробные списки агентов СС в Голландии, Дании и Норвегии. Директивы насчет диверсионных актов, взрыва судов и аэродромов. Данные опытных подводных ракет и торпед самых последних моделей. И опять списки каких-то "К-Фербенде Абвер Цвай".
Хаммер, сильно волнуясь, просмотрел папку за папкой. Затем все сложил обратно в портфель и застегнул молнии.
- После войны все это попадет куда нужно, - сказал он, поднимаясь с табурета и поправляя на плече автоматный ремень. - Я сам позабочусь об этом. Прости, Ханнес, у меня очень мало времени. Эти фальшивки, - он показал на деньги, - ты припрячь в какое-нибудь надежное место. Они пригодятся, когда мы будем судить черную братию. И никому ни одного слова о том, что мы нашли. Прошу тебя. А сейчас - до встречи.
И он ушел, унося с собой портфель.