* * *
В четверг надпоручик Ванечек вручил мне конверт с двумя листами бумаги. Взглянув на них, я подумал, что им проделана почти научная работа. Там были выписаны номера всех поездов и автобусов, которые могли заинтересовать меня, красным цветом обозначены пункты пересадки и план деревни, куда мне предстояло ехать. Дом тещи Ванечека, находящийся на самом краю деревни, в плане был заштрихован красным цветом. Мы несколько минут еще спорили насчет сотни крон, приложенных к конверту. Я отказывался брать их, ссылаясь на то, что речь идет о служебной командировке, и объяснял, что, если понадобится, я спокойно могу выписать проездные.
- Так я вас понял, - сказал Ванечек.
Опасаясь, что он может изменить решение, я молча сунул деньги в карман.
- А как зовут вашу тещу? Поскольку у меня имеется столь совершенный план, ее имя не так уж важно, но все же было бы лучше, если бы я его знал, - сказал я, стараясь придать нашему разговору хотя бы отчасти юмористический оттенок.
- Как-то командир полка сказал мне, что я хороший начальник штаба, умелый организатор, но порой забываю какую-нибудь мелочь, которая в конце концов оказывается решающей. Тогда я о его словах не думал серьезно. Но вы мне это подтвердили, - заявил Ванечек, слегка задумавшись. - Тещу зовут Новакова, Мария Новакова, запишите там.
- Я это и так не забуду, - ответил я, но Ванечек настаивал и не отпустил меня до тех пор, пока я не записал ее имя.
В пятницу мы с Лидой вместо вечерней телепрограммы занялись планом беседы с бабушкой Новаковой. Все-таки Лида - педагог с высшим образованием, изучала психологию, так почему бы мне не посоветоваться со специалистом?
Мы сошлись на том, что Новакова - прежде всего бабушка. На этом я должен был построить весь разговор с ней. Никаких извинений от зятя. Основная ошибка, которую он допустил в письме теще, - это то, что пытался извиниться. Петра и Тибор должны стать главными аргументами. Надо сообщить, что Петра обожглась, когда попыталась сварить суп, и что Тибору бывает очень обидно, когда его забирают из садика самым последним.
По одному из вариантов расписания, составленного Ванечеком, показавшемуся мне самым удобным, в субботу я встал в четыре часа утра. Я очень старался не разбудить Лиду, но это мне не удалось. Она тоже встала, приготовила завтрак, поцеловала меня на прощание и пожелала успеха. Я не сомневался, что целый день Лида мысленно будет со мной и будет страстно желать, чтобы моя поездка удалась.
Расписание Ванечека оказалось вполне совершенным, однако чехословацким железным дорогам было далеко до совершенства. Во время одной из пересадок из-за опоздания состава мой поезд ушел. Поэтому я приехал на место на два часа позднее, чем рассчитывал.
С помощью плана, начерченного Ванечеком, я сразу же нашел нужный мне дом: не понадобилось даже спрашивать у местных жителей. Я уверенно направился к дому, но меня остановил возбужденный и довольно громкий разговор, происходивший у крыльца.
- Я уже говорила тебе, Кодеш, раз десять, что дом не продам. Скажи своим пражским знакомым, что мне наплевать на их шестьдесят тысяч. И на этот договор, что они мне позволят здесь дожить, - тоже! - сердилась женщина, которой можно было дать не более пятидесяти лет.
- Ты совершаешь ошибку, Мария, - заметил мужчина, казавшийся чуть-чуть старше ее. - Ничего бы не изменилось, жила бы, как и прежде, в своей гостиной, а в остальные комнаты они бы приезжали на субботу и воскресенье или в отпуск. Дом тебе они бы как следует обновили, а на пятьдесят тысяч ты могла бы жить припеваючи до самой смерти. А если с ними поторговаться, то они бы и еще тысчонку накинули.
- А куда бы ездили на каникулы мои внуки? Об этом ты не подумал, а? Ступай отсюда, Кодеш, и больше с этим ко мне не приходи. Иначе у меня возникнет подозрение, что ты с этого дела хочешь получить обещанный процент. "До самой смерти"! Черт возьми, какие страшные слова!
Мужчина по имени Кодеш с расстроенным видом вышел из калитки, и я сделал вывод, что жизнь - это самый искусный писатель, режиссер и драматург сразу. Наступил подходящий момент для моего выхода на сцену.
- Добрый день, пани Новакова, - обратился я к все еще возбужденной разговором женщине.
- Если вы, молодой человек, тоже хотите купить этот дом, то не закрывайте за собой калитку, - не ответила на мое приветствие Новакова. - С тех пор как я осталась одна, беда мне с этими покупателями!
- Я от вашего зятя, - пытался я сразу перешагнуть через самое страшное.
- У меня нет никакого зятя! - осадила меня Новакова.
- Да нет же, пани Новакова, есть! Надпоручик Ванечек. Я… - пытался я найти подходящее слово, - его товарищ…
- У меня нет дочери, значит, не может быть и зятя. Напрасно усердствуете.
- А внуки у вас есть. Петра и Тибор. - Я был немилосерден.
Женщина растерялась: я использовал ее растерянность, чтобы подойти к крыльцу и сесть на лавочку. Она последовала моему примеру. Меня пробирала дрожь, отчасти от холода, отчасти от нервного напряжения.
Воцарилась тишина, и, на удивление, первой эту тишину нарушила Новакова.
- Как они себя чувствуют? - спросила она тихим голосом.
- Как без мамы.
Новакова еще больше растерялась, и было видно, что она смягчилась.
- Им нужна бабушка, - сказал я чуть слышно.
- Этого парня я видеть не хочу. Из-за него погибла моя единственная дочь.
- Это же был несчастный случай, пани Новакова.
- Ездил как сумасшедший, я ему всегда говорила.
- Он ехал очень осторожно, и вы это отлично знаете.
- Кто же ухаживает за детьми?
- Он.
- Этот? - произнесла Новакова с удивлением. - Он же не мог себе даже чай заварить!
- Уже научился. И не только чай. И постирать, и погладить.
- А когда же он все это делает? Из-за своей военной карьеры он не бывал дома даже по воскресеньям.
- Вы несправедливы к нему.
По Новаковой было видно, что она хотела бы возразить, но вместо этого она пригласила меня в дом.
* * *
В тот день я вернулся домой поздно ночью. Но не успел я вставить ключ в замок, как Лида открыла мне.
- Ну как дела? - спросила она еще в дверях.
Я аккуратно закрыл за собой дверь и, стараясь подражать нашим ребятам, поднял указательный палец правой руки вверх, сказав:
- Прекрасно!
Лида порывисто обняла меня.
Рано утром ребята залезли к нам в постель и разбудили нас. Это считалось вполне нормальным явлением. Но то, что надпоручик Ванечек уже в десять часов утра вышел с детьми на прогулку под нашими окнами, уже не было нормальным.
Я решил снять напряжение, которое владело им. Спустившись, я строгим голосом произнес:
- Пассажирский поезд из Пльзеня, прибытие в 15.29, завтра, то есть в понедельник.
- Елки-палки, а у нас дома все вверх дном! - воскликнул Ванечек, схватил детей за руки и пустился с ними домой.
- Дети, завтра приедет бабушка! - донеслись до меня его слова.
- Бабушка приедет! - повторили за ним дети.