Гитлеровские танки и штурмовые орудия тоже маневрировали, пытаясь поразить стремительные контратаки русских, но сейчас тактическое преимущество оказалось на стороне защитников Москвы.
Катукову удалось переиграть Гудериана в этом бою. В этом-то и проявилась основная слабость гитлеровской тактики: когда соперник начинал импровизировать, немцы, как правило терялись, им сложно было отойти от заданной схемы, перестроить боевые порядки, по новой наладить взаимодействие между видами и родами войск.
Наступил критический момент боя. Чаши весов тактического превосходства пришли в шаткое равновесие. Никто не хотел уступать: два воина фехтовали сейчас на поле боя клинками танковых соединений. И хоть меч Тевтонского ордена был более массивен, но русский булатный меч гнулся, да не ломался. Сталь звенела о сталь, высекая искры из лезвий калибра 76 миллиметров, закаленная сталь, установленная под рациональными углами наклона, отводила удары врага. Стальные ленты гусениц наращивали темп боя. Еще несколько выпадов, блестяще блокированных русским мечом, и тевтонский рыцарь покачнулся от града ответных ударов!
Уцелевшие немецкие танки и штурмовые отряды, не выдержав натиска и хорошо организованной системы огня противотанковых батарей и танковых засад, начали отходить на свои исходные рубежи.
Да не тут-то было!
Над нашими позициями повисли четыре зеленые ракеты - сигнал лично старшему лейтенанту Горелову: можно начинать атаку!
- Механик-водитель, вперед!
Взревел танковый дизель, заскрежетали стальные гусеницы.
Взвоют гусеницы люто,
Надрезая снег с землей,
Снег с землей завьется круто
Вслед за свежей колеей…
- Экипаж, слушай мою команду: в атаку! Дави и жги немецкую гадину! Ура!
- Ура!!! - отозвалось победным эхом в наушниках танкошлема старшего лейтенанта Горелова.
- Механик, короткая. Наводчик, ориентир № 1, ближний - одиноко стоящее дерево. Дистанция - триста, самоходка противника. Бронебойным огонь!
- Есть огонь!
Громыхнула, наполняя едким пороховым дымом башню, 76-миллиметровая пушка Л-11. Первое же попадание - наповал: удар бронебойного снаряда пришелся в моторно-трансмиссионное отделение. "Артштурм-III" заволокло густым черным дымом.
- Пятьдесят вправо, дистанция четыреста метров. Танк противника. Бортом стоит, бей, пока не развернулся!
- Есть! Ура, горит, паскуда!
- Бронебойным заряжай!
Грохот внутри танка стоял несусветный. Натужно ревел двигатель, грохотала пушка. Уже с полдесятка немецких танков и самоходок подбил непобедимый русский танк. Фактор внезапности был реализован на все сто процентов: гитлеровцы и не знали, что фактически в тылу их наступающих боевых порядков, на линии ложных укреплений объявится беспощадный и неуязвимый противник!
- Огонь!
- Есть пробитие! - Еще один Pz.Kpfw.IV застыл на изрытом воронками поле. А из его люков вырываются жадные языки пламени.
Сухо трещат пулеметы, выкашивая пехоту в серых мышиных шинелях. Широкие гусеницы давят, перемалывают в фарш тех, кого не дострелили. Пушка молотит, как заведенная. Перед боем в "Клим Ворошилов" загрузили двойной боекомплект бронебойных снарядов и совсем немного - осколочно-фугасных.
Внезапно по броне русского танка словно молотом ударили! Попадание!
- Старшина, газуй. Поворачивай левее, за пригорок!
- Есть!
Ответный огонь немецких танков и самоходок не наносил "Климу Ворошилову" серьезного урона. Во-первых, даже 75-миллиметровые пушки гитлеровских танков могли уверенно поражать "Клим Ворошилов" только лишь метров с трехсот, да и то - если повезет! А во-вторых, на руку советским танкистам сыграл тот самый элемент внезапности. Немецкие танковые экипажи попросту растерялись, обнаружив у себя за спиной изрыгающее пламя бронированное чудовище! Положение их и действительно было незавидным: начнешь разворачиваться - получишь снаряд в корму или борт! А это - стопроцентная погибель!
Массированная атака немецких танков, штурмовых орудий и мотопехоты захлебнулась окончательно. Отважный экипаж "Клима Ворошилова" под командованием старшего лейтенанта Горелова записал на свой счет пятнадцать сожженных и подбитых немецких танков и самоходок!
Поле боя "Клим Ворошилов" покидать не спешил. Воспользовавшись паникой среди немцев, Николай Горелов сумел увести танк с глаз гитлеровских наблюдателей. Боевую машину снова замаскировали - в этом бойцы 4-й танковой бригады Катукова были большими мастерами!
- Степан Никифорович, как машина? - спросил Горелов.
- Нормально, мотор работает как надо. Коробка переключения передач только греется, едри ее в корень. Но - работает! Думаю, еще один бой выдержит. Вмятин на броне я больше двух десятков насчитал, но ни одного сквозного пробития!
- Да, "броня крепка, и танки наши быстры"!
- Все, славяне, перекур пока… Скоро фрицы снова в атаку пойдут.
- Только вот сдается мне, что в этот раз они нам спуску не дадут, - сказал наводчик орудия.
- Это точно, - согласился опытный командир танка. - Наверняка пакость какую-нибудь подтянут вроде зенитной пушки.
- Эти пушки у них сильные, - согласился старшина Стеценко, попыхивая самокруткой. - Прошьет она нашу броню. Как пить дать прошьет…
- Эй, наводчик.
- Я здесь, командир, - в проеме люка появился кременьчужанин Тарас Омельченко.
Этот смышленый украинский парень, приписавший себе год для совершеннолетия, отличался редкостной наблюдательностью.
- Тарас, посмотри, где бы ты разместил противотанковое орудие с дальностью стрельбы в километр-полтора. - Горелов передал наводчику и командиру орудия бинокль.
Омельченко обвел взглядом, усиленным оптикой, окрестности. Пока все было спокойно. Конечно же - если не считать дымящейся бронетехники и лежащих вповалку трупов немецких пехотинцев на недавнем поле боя… Изредка раздавался сухой треск или глухие удары: это рвался боекомплект в раскаленных стальных утробах подбитых бронированных монстров…
- Лощина слева, примерно в восьмистах метрах. Пригорок с редкими деревьями вправо под сорок пять градусов…
- Тоже подходит. Тарас, наведись на них нашим орудием.
- Зрозумiв, командире. - Тарас и действительно был сообразительным парнем. Башенный погон "Клима Ворошилова" размечен в тысячных для стрельбы с закрытых позиций. - Я вiдмiчу орiєнтири.
Командир орудия скрылся в люке, башня задвигалась, отрабатывая горизонтальные углы наводки.
- Радист!
- Я!
- Свяжись со штабом, передай наши нынешние координаты и углы наведения. Пусть скорректируют огонь артиллерии.
- Будем стоять насмерть!
- Как сказал маршал Константин Рокоссовский: "Умирать надо с умом!"
* * *
Тяжелый танк замер в засаде. Маскировка надежно скрывала его от вражеских наблюдателей не только с земли, но и с воздуха.
- Они снова наступают, командир!
- К бою! Приготовиться. Бронебойный?
- Заряжен, орудие готово!
Лобастые серые силуэты грохотали по снежной равнине. Поднялся ветер, принеся пургу. Ранний снег закружился белым саваном.
И снова клочья белого снега разорвали огненные вспышки орудийных залпов, а чистоту испятнали клубы дыма и фонтаны грязи. Гитлеровские танки Pz.Kpfw.III, Pz.Kpfw.IV и штурмовые орудия "Sturmgeschutze-III" наступали бронированным клином. На флангах их прикрывали легкие Pz.Kpfw.II и трофейные чешские Pz.Kpfw.38(t).
Атаке бронетанковых сил Вермахта предшествовала мощная артподготовка немецких артиллеристов. Но теперь гитлеровцы знали расположение истинных позиций героической бригады Катукова. Тяжелые 15-сантиметровые гаубицы перемешивали небо с землей с немецкой основательностью. Словно тяжелый молот Тора раз за разом опускался на окопы советских пехотинцев.
А потом по перерытому воронками полю снова поползли угловатые коробки с крестами на башнях.
И снова маневренные засады юрких "тридцатьчетверок" контратаковали, сковывая силы тевтонских завоевателей. Взметывая снег, расплескивая грязь из-под широких гусениц, Т-34 били из пушек и пулеметов. С каждым орудийным залпом на поле прибавлялось металлолома. Танки старшего лейтенанта Лавриненко искусно маневрировали, ведя прицельный огонь преимущественно по бортам "панцеров". Те огрызались вспышками орудийных выстрелов. И довольно болезненно огрызались: несколько наших танков было подбито. Все же выучка у экипажей Панцерваффе была на высоте.
А вот экипаж "Клима Ворошилова" был озабочен другим, не менее важным делом. Старший лейтенант Горелов наблюдал, как немцы устанавливают сразу два орудия как раз в тех местах, которые они определили вместе с наводчиком. Все же знание местности было на стороне советских танкистов, как говорится: "Дома и стены помогают!"
Два полугусеничных тягача подтянули длинноствольные зенитные орудия. Номера расчетов быстро отцепили пушку и развернули ее на позиции. Так же быстро стали оборудовать огневую точку.
В начале Великой Отечественной войны Pak.35/36 была основной пушкой противотанковых подразделений Вермахта. Она была принята на вооружение немецкой армии в 1934 году, а боевое крещение прошла в Испании. Затем Pak.35/36 с успехом использовалась во время Польской кампании против слабо бронированных танкеток и легких танков.
Но уже в сражениях с французскими танками с противоснарядным бронированием эти пушки оказались малоэффективными. Ну, а в борьбе с советскими танками Т-34 и "Клим Ворошилов" Pak.35/36 были что моськи против слона. Сами немцы с иронией называли эти орудия "армейскими колотушками" и "дверными молотками".