- В народе говорят, - медленно начал генерал, - когда одна лошадь заболеет, то весь табун не будет есть траву. Это лошади. А возьмите лошадей-людей в нынешнем Южном Вьетнаме: чем больше американские хозяева их кормят, кормят долларами, а не травой, тем они сильнее дерутся друг с другом. Посмотрите: за американский лакомый кусок идет самая беспощадная драка. Переворот за переворотом. И за каждым из них - дележ долларового корма. Когда мы начнем наносить более сильные удары, одержим более заметные победы, они галопом бросятся бежать. И не только они сами будут драться и кусать друг друга. За ними последуют и их хозяева, начнут паниковать, будут фыркать и ломать конюшню - они ведь тоже лошади, только породистые - и бросятся убежать, но не к финишу, а подальше от возмездия. Вот почему нам необходимо постоянно вести психологическую войну с противником и стараться не проигрывать ни одного боя.
- На психологическую войну нажимают сейчас и американцы, товарищ генерал, - сказал Лань. - Пока я не готов докладывать по этому вопросу обстоятельно, наш отдел изучает положение, и в ближайшие месяцы мы будем располагать более полной картиной. Но по предварительным данным, я о них докладывал заместителю главкома, в Южный Вьетнам прибыла большая группа офицеров специально для ведения психологической войны. Среди них есть люди, которые могут представить для нас особый интерес. Например, полковник Юджин Смит.
- Что это за фигура, если сама товарищ замглавкома заинтересовалась им?
- Полностью он нам не ясен. Работает с генералом Фрэнсисом Райтсайдом. Ищет встреч и знакомств среди вьетнамцев. Недалеко от базы есть пагода мудрого Дье-ма. На самом-то деле она называется пагодой Пурпурных облаков, но настоятель пагоды прославился своими знаниями, умом, добротой, и люди давно уже называют ее пагодой мудрого Дьема. Вот с ним-то полковник Смит и старается наладить тесное общение, ведет беседы о буддизме. Думаю, что следует попробовать сблизиться с этим полковником.
- Неплохая мысль. Только надо подыскать такого человека, который мог бы завоевать доверие самого мудрого Дьема.
- Как раз этим мы сейчас и занимаемся. Племянник Дьема служит где-то в одной из наших частей. Мы уже знаем его имя, знаем, что Дьем души в нем не чает за то, что парнишка хорошо освоил каноны буддизма и философию древних. Дьем будто мечтал подготовить из него наследника себе. Но парню вдруг наскучило сидеть в пагоде, и он подался в политехническую школу в Хюэ и окончил ее успешно. Его хотели послать во Францию для продолжения образования, а он вдруг исчез из Хюэ. Через некоторое время он прислал мудрому Дьему весточку через верного человека, сообщив, что ушел в народно-освободительную армию. Мудрый Дьем, как рассказывают деревенские жители, сначала рассердился и расстроился, а потом, обдумав все - он же поэтому и зовется мудрым, - простил своего любимца.
- Если удастся найти парня", - сказал генерал, - сразу приходите с ним ко мне. Но постоянно помните, как бы не попасть самим в ловушку.
- У меня есть личная просьба, товарищ командующий, - сказал Фам Лань.
Генерал поднял удивленно брови, внимательно посмотрел на майора, будто ослышался: с просьбами, тем более личными, к нему обращаются редко.
- Очень прошу выслушать меня, товарищ генерал, - взволнованно произнес Фам Лань.
- Ну, как говорится, и вода вскипела, и чай заварен. Готов выслушать со всем вниманием, - ободряя майора улыбкой, сказал генерал.
- Вы знаете, что представляет собой база Фусань?
- Ну, если твои разведданные верны, то это - крепкий орешек. Нам он пока не по зубам, хотя разгрызать его придется когда-нибудь именно нам. Верно?
- Совершенно верно, товарищ генерал. Вот я и прошу вас отправить меня в район базы. Ведь я из тех мест, мне там многое знакомо. Я постараюсь проникнуть на саму базу - не могут же американцы обойтись без вьетнамской прислуги, помощников, переводчиков.
И если мне удастся, то Фронт будет получать информацию из первых рук. Настанет же такой день, когда наши войска начнут штурм базы, и тогда сведения, добытые на месте, очень пригодятся командованию.
- Как, товарищ председатель, - спросил генерал, - примем предложение или прикажем не отвлекаться от прямых служебных обязанностей?
Генерал говорил вроде строго, но Фам Лань уловил в голосе теплые нотки.
- Предложение заманчивое, - сказал председатель, - но только подойдет ли Фам Лань для этого? Тут надо подумать, не один раз подумать. То, что он из тех мест, может обернуться не преимуществом, а недостатком: а вдруг узнают? И тогда все пропало. Противник насторожится, к нему будет труднее подобраться.
- Вот видишь, Лань. Прав председатель. И еще одно. Не так много у нас людей с академическим образованием, чтобы мы могли рисковать ими.
- На риск мне или кому-то другому все равно придется идти. Но у меня в этом случае будут преимущества перед другими.
- У тебя они и здесь есть, - прервал генерал. - Я уже сказал.
- Я не об академическом образовании, товарищ командующий. Речь о другом. Риск можно уменьшить. Отпущу усы и бороду, изменю походку и сделаюсь неузнаваемым. Потом - время. Я уходил в армию шестнадцатилетним, а теперь уже за тридцать перевалило.
- Много ли перевалило-то?
Фам Лань смутился.
- Да уже три месяца, - ответил еле слышно.
Генерал и председатель рассмеялись.
- Совсем старик, - сказал генерал, вытирая глаза платком. Потом сразу посерьезнел. - А впрочем, жизнь измеряется не только годами, а сделанным за эти годы. Я знаю, Лань, через какие испытания ты прошел. Ну, а еще какие доводы в твою пользу?
- Язык, товарищ генерал. Я ведь знаю английский, а это для разведчика немаловажно.
- А если начнут пытать, а ты закричишь не по-анг-лийски, а по-русски? - с улыбкой глядя на Ланя, спросил председатель Фронта освобождения.
- Обещаю вам, что если такое случится, то буду кричать только по-вьетнамски, даже на южном диалекте.
Председатель Фронта теребил ежик седых волос, задумчиво глядел мимо Ланя, словно хотел увидеть будущее этого тридцатилетнего парня, с первой встречи ставшего ему очень близким. Он думал, что, будь у него такой сын, он без колебаний доверил бы ему выполнение задания, о котором просил Фам Лань. Бывают такие задания на войне, которые хотел бы поручить только самому себе, настолько они ответственны. И кажется, что только ты сам и понимаешь, как надо будет поступать в сложной ситуации, разобраться в запутанной обстановке. Но председатель Фронта, несущий ответственность за судьбы всей борьбы, поймал себя на том, что на такое задание он с твердой верой послал бы не только себя и своего сына, но и этого умного офицера.
- Хорошо, майор, - услышал Лань генерала, - этот вопрос мы решим. Но мы должны получить из Ханоя разрешение на проведение такой ответственной операции. Одно могу сказать: что мы с товарищем председателем поддержим твою кандидатуру.
- Спасибо, товарищ командующий, спасибо, товарищ председатель, - взволнованно поблагодарил Лань. - Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.
- Подожди, подожди - прервал его генерал, - очень торопишься. До завершения операции, которую, как ты говоришь, нам собираются навязать американцы, не может быть и речи о переменах в штабе, тем более в таком важном отделе. Поэтому временно забудь об этом разговоре.
Отпустив Фам Ланя, генерал еще долго сидел вместе с председателем Фронта над картой, обсуждая положение на разных участках.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Когда солнце- почти из зенита покатилось вниз, по небу, поползли тяжелые тучи. Небо посерело, стало тревожным. С востока, клубясь, надвигалась хмарь. Была влажная духота, ломило в висках, сдавливало грудь.
Старый Дьем любил в размышлениях проводить предвечерние часы в тихой прохладе своего сада или у бассейна с прозрачной водой. Вот и сейчас он пытался размышлять о вечном перевоплощении людей, подчинен-
ном законам самасары, и приблизиться к постижению мудрости неба. Но мысли уходили куда-то в сторону. Только он вспомнил мудрые постулаты кармы, без которой человек и шага сделать не может, как ему подумалось о поведении майора Тхао, который вознамерился разместить свой батальон в пагоде Пурпурных облаков, чтобы обеспечить безопасность подступов к базе с восточной стороны. "Неужели поведением и этого человека руководит небо?" - с возмущением подумал Дьем.
Он знал, что окрестные жители давно прозвали его Мудрым. Но где же эта мудрость, если он нарушил одно из священных установлений буддизма - не терять спокойствия и ясности мысли даже в тех случаях, когда земля зашатается под ногами? Нет, он вел себя- совсем не мудро, ввязался в спор с низким по духу человеком, тратил на него жар души, рассыпал перед ним мудрые цитаты из священных книг. Смертному не дано постичь изменчивые воплощения покинувшего мир человека в цепи превращений, определенных небом, но наглого, грубого майора Тхао он почему-то видел в образе жадного животного с кровавыми глазами. Как ни отгонял Дьем это видение, оно не покидало его.