- Какого черта вы тут делаете, Джордж?! - обрушился он. - За что вы получаете свои деньги? От кого, черт возьми, пошли эти сведения, я спрашиваю? И кто мне скажет, откуда взялось это безмозглое дитя госдепартамента по имени Макклоски? Завтра же отправить его в Африку, пусть он там информирует подходящее для него общество, если у него на большее не хватает мозгов. Кто допустил, черт возьми, утечку информации, вы можете мне ответить на этот вопрос, Джордж? А если нет, то на кой черт я держу вас? Узнайте у Раска, у его заместителей, кто разрешил этому кретину говорить то, о чем он и знать-то не должен, и ведите всех ко мне немедленно!
Риди стоял, ошеломленный, не понимая, о чем идет речь.
- Господин президент, - попытался он еще раз узнать, в чем дело, но опять безуспешно.
- Чего вы, черт возьми, топчетесь! - закричал Джонсон. - Берите эту бумагу и ищите виновных. Немедленно!
Джонсон сунул в руки Риди телетайпную ленту и почти вытолкнул его из комнаты. С грохотом захлопнулась за спиной Риди тяжелая дверь Овального кабинета.
Пресс-секретарь нервным движением вынул из кармана платок и вытер покрывшееся испариной лицо. Он пытался прочитать, но строчки прыгали так, что было трудно соединить их. Только вернувшись в свой кабинет и успокоившись, он прочитал: "Пресс-конференция представителя госдепартамента по связи с прессой Роберта Макклоски".
"Бедный Боб, - подумал Риди, - надо же было тебе влезть в это болото".
Последнее время Джордж Риди жил в каком-то по-лукошмарном состоянии. Как пресс-секретаря президента, его беспрерывно атаковали журналисты, пытаясь прямыми и окольными вопросами узнать что-либо о Вьетнаме. Но Риди уходил от ответов, чувствуя, что здесь можно заработать крупные неприятности, если вьетнамские бумаги с грифом "государственная тайна" шли к президенту, минуя его как пресс-секретаря, от которого обычно секретов не бывает. И Риди выработал для своего оправдания трафаретный ответ:
- Обращайтесь, господа, в Пентагон или госдепартамент, это по их ведомствам. Только туда, господа, - говорил он, пробираясь сквозь решительно настроенных журналистов, заполнивших коридоры Белого дома. Такой ответ позволял сохранять респектабельность и дать понять журналистам: я знаю все, но не уполномочен говорить.
И рассерженная толпа мчалась к Макклоски, которого, как и Риди, держали в полном неведении. Только Макклоски было труднее отбиваться, он был представителем по связи с прессой.
- Один бог знает, чего мне стоит эта секретность, - жаловался он коллеге. - Может быть, ты что-нибудь знаешь? - спрашивал он Риди, но тот беспомощно разводил руками.
И Макклоски решил из обрывков информации составить более или менее общее представление о том, что происходит вокруг Вьетнама, и поделиться своим мнением с журналистами, чтобы не настраивать их против себя. Ссора с прессой может легко испортить карьеру. Берясь за эту работу, Макклоски знал, что действует на свой страх и риск.
- Из ваших слов, Боб, - читал Риди телетайпную ленту, - можно сделать вывод, что назначение генерала Уэстморленда на пост главнокомандующего во Вьетнаме дает ему полную свободу рук для применения военных сил по его усмотрению. Так ли это?
- Полагаю, что такой вывод можно сделать, - отвечал Макклоски, как всегда оставляя для себя хоть призрачный запасной выход.
- Не могли бы вы уточнить, Боб, получил ли Уэстморленд часть полномочий, относящихся к прерогативе президента как верховного главнокомандующего?
- Точно сказать не могу, но в последнее время, вернее, в последние несколько недель дело шло к этому.
- С юридической точки зрения, Боб, не думаете ли вы, что такое решение будет равнозначно отношениям, какие существовали между президентом Рузвельтом и генералом Эйзенхауэром во время войны в Европе?
- Да, пожалуй.
- Но ведь это означает, что президент Джонсон без ведома конгресса бросает Америку в большую войну и при этом скрывает свое решение от нации?
- Я бы не решился быть столь категоричным, господа…
Но его уже никто не слушал. Журналисты, стараясь опередить друг друга, бросились передавать в свои газеты и агентства сенсационное сообщение.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Склонившись в глубокой задумчивости над картой-схемой базы, генерал Райтсайд не заметил, как в его временную дюралевую резиденцию, воздвигнутую в тени густых деревьев, вошел Юджин Смит.
, - Здравствуйте, господин генерал, - приветствовал Смит, - вы, наверное, уже представляете свое детище в полном расцвете сил, а?
- А, это ты, Юджин, - оторвавшись от схемы, сказал генерал, - я, наверное, сойду с ума, пока это детище вырастет. Понимаешь, не хватает стальных листов для взлетной полосы. Уже давно должны бы подойти, а их все нет и нет. Теперь из Сайгона сообщили, что металлическое покрытие будет поставлено из Японии - ближе и дешевле.
- Ну и что вас волнует? Японцы умеют делать такие вещи не хуже, чем американцы в Питсбурге.
- Не сомневаюсь, мой дорогой, но заказ им только передали, значит, задержка неминуема. А как ты знаешь, дело уже начинает разворачиваться всерьез. Скоро начнут задавать мне каверзные вопросы.
- По-моему, дело развертывается в рамках планов и сроков, вряд ли стоит особенно беспокоиться.
- Наше драгоценное министерство любит менять сроки, чтобы при случае найти, на кого взвалить ответственность. Поэтому взлетная полоса - первоочередной участок. Помещения для летного состава будут готовы вовремя, их ведь только монтировать из готовых деталей. Если чуть задержимся с установкой кондиционеров - не беда, перебьемся.
- А вам из Сайгона не сообщили главной новости? - спросил Юджин Смит.
- Какой? Нашего посла сменили или их очередного президента сбросили? Что там еще может случиться?
- Макнамару чуть не отправили на тот свет.
Генерал тяжело откинулся на спинку кресла и, вынув платок, стал вытирать лицо.
- Ты откуда узнал? Может быть, обычная газетная утка. Наши парни на это большие мастера.
- Я узнал об этом из передачи американского радио с Гавайев. Никаких подробностей. Одно голое сообщение: "Министр Макнамара избежал фатальной участи". Правда, я застал лишь конец сообщения.
Когда Райтсайд и Смит обменивались этими новостями, Сайгон бурлил. Вооруженные полицейские, военные патрули заполонили город. По улицам не разрешался проезд ни мотоциклистам, ни велорикшам, которые составляли основу сайгонского транспорта. Город притих и насторожился, но это была та часть города, где знали, что если будут предприняты репрессии, то они пройдут именно здесь. Газеты сообщили, что арестован сайгонский электромонтер Нгуен Ван Чой из мастерской Нгокать на улице Фатзием, связанный с коммунистическим подпольем. Он намеревался взорвать мину, когда машина с министром обороны США Робертом Макнамарой должна была оказаться на мосту Кон-гли. Следственные органы, сообщалось в печати, ведут поиск сообщников террориста.
В тюрьме Центрального участка в Сайгоне события в это время разворачивались своим чередом.
- Из этого подонка, - кричал полицейский полковник старшему следователю, - надо вытряхнуть все! Все, все, все! Адреса, явки, имена, связи, планы! Все! Мы докатились уже до края пропасти! Покушение на министра обороны США! Вы представляете, какой позор падет на нас?! Уже весь мир знает об этом. А вы, - обратился он к старшему следователю с помятым лицом, потухшими от наркотиков глазами, вялому и, казалось, лишенному интереса к жизни, - вы, Хоа, опять скисли? Денег, что ли, нет? Примите хорошую дозу порошка и давайте работать!
- Я всю ночь не спал, господин полковник. Этот, как вы выразились, подонок может вывести из себя даже Будду. Молчит, а если начинает говорить, то строчит словами дяди Хо. Рот ему надо заткнуть побыстрее. Поверьте моему опыту, этот не скажет ничего из того, что нам надо.
- Рот мы ему заткнем, не сомневайтесь. Только от вас требуется одно: вытащить из него клещами, руками, зубами - чем хотите! - необходимые сведения.
- Сейчас этим занимается следователь Кхань, - сказал Хоа.
- А, сумасшедший Кхань, - улыбнулся полковник. - Ну у этого с крючка не уйдешь. А ты, Хоа, - перешел полковник на более фамильярное обращение, - стал что-то слишком мягкотелым, раньше ты был, - полковник пошевелил пальцами руки, подыскивая подходящее слово, - да, да, раньше ты был понадежнее.
- Господин полковник, - возмутился Хоа, - вы меня подозреваете в чем-то?
- Что ты! Откуда взял? Я просто боюсь, что ты сломаешься. Сдадут нервы, и сломаешься. Эта болезнь сейчас не только у тебя, многие ломаются. Ну, ничего. Макнамара приехал не зря. Слышал, какое строительство развернули американцы?
Полковник закурил сигарету, и ее ароматный дым поплыл по кабинету. Хоа оживился.
- Ладно, ладно, не принюхивайся. По старой дружбе дам тебе сигаретку покрепче, - он щелкнул замком небольшого сейфа, стоявшего на столе, замаскированного под стопку книг, и вынул тонкую сигарету.
- Вот, поправляй свое здоровье.
Хоа прикурил, сделал глубокий вдох, и блаженная улыбка растеклась по его еще минуту назад кислому лицу. С каждым вдохом синеватого дыма Хоа приобретал черты деятельного человека. Глаза заблестели, руки перестали дрожать, на щеках заиграл румянец. Теперь это был другой человек.
На столе пронзительно зазвонил телефон. Полковник рывком снял трубку, и Хоа заметил, как он начал меняться в лице.
"Неужели ухлопали Макнамару в другом месте?"- подумал с каким-то облегчением Хоа, надеясь, что не только на их участок падет гнев начальства.