Возле входа в ожидании топтались младший сержант Козлов и рядовой Корнев, а метрах в тридцати от них, у шлагбаума, дожидаясь проверки документов для проезда в глубину погранзоны, стояли два чабана, держа в повод лошадей.
Лейтенант подошел к чабанам, взял их паспорта и, внимательно вглядевшись в их лица, спросил:
- Вы нашего солдата сегодня нигде не видели?
- Я видел,- вдруг, словно плеснув по сердцу неожиданной радостной вестью, сказал один из них, лет сорока пяти, с угрюмым, почти черным от загара лицом, чабан.
- Где? Когда?!- вцепился взглядом в его лицо лейтенант.
- Часов в одиннадцать… Во-о-о-н там,- чабан рукой указал за перевал.
- Что он там делал?
- Шел.
- Как,- недоуменно переспросил чабана лейтенант,- просто шел?
- Да.
- Один?
- Да, один.
Владимир, растерянно посмотрев туда, куда ему указал чабан, почувствовал, как у него неприятно заныло в желудке.
"Так оно и есть,- со злостью подумал он. – Самоволка!.. Лучше бы этого урода украли!"
Будучи еще совсем молодым офицером, Владимир даже предположить не мог, что с поста, находящегося почти у самой линии границы, солдат может уйти в самоволку. Зачем?!.. Куда?!!!
"А вдруг это не самоволка?.. Что, если он сбежал с поста?! – тут же полоснула по сердцу лейтенанта тревожная мысль. – Вот, гад!"
Глядя туда, куда указал чабан, лейтенант прикинул ситуацию: за тем высоким перевалом, вдоль длинной цепи гор, распласталась широкая долина с богатыми травами – идеальное место для выпаса скота. Там, только на участке его заставы, размещается более пятнадцати кочевий. Значит, Асхаков поперся туда неспроста - с какой-то целью,… но с какой?
"С того момента, как Асхакова там видели, - думал Владимир,- прошло, по меньшей мере шесть часов. До границы, если у него есть намерение уйти в Китай, – рукой подать, нужно только перейти хребет и по ущелью пройти не более пятисот метров. Но нет - это вряд ли, если бы он хотел уйти в Китай, он пошел бы по кратчайшему пути и уже давным-давно был бы там. По крайней мере, это предположение хорошо ложится в гипотезу. Значит: все-таки или самоволка, или он сбежал с поста. Как бы там ни было, - оценивая обстановку, продолжал думать Владимир, - у меня выбор один: икать Асхакова там, где его видели. Зыбкий, конечно, шанс найти его там спустя шесть часов после того, как он покинул пост, но другого пути у меня нет. На эту долину можно попасть двумя маршрутами, - тут же прикинул лейтенант: обходным путем - на лошадях, это займет часа три-четыре, и напрямик – в пешем порядке через перевал по следам Асхакова, это займет часа два-три. При таком раскладе выбор ясен"…
Приняв решение, лейтенант дал команду Корневу пропустить чабанов и, отведя сержанта в сторону, сказал:
- Значит так, Козлов, не смотря на твою бездарность, твои сержантские лычки вынуждают меня действовать вопреки своему желанию - ты вновь остаешься на посту за старшего. Сиди на посту и держи связь с заслонами у границы. В связи с изменившейся обстановкой, первый заслон сместишь метров на пятьсот влево, его задача: перекрыв ущелье на направлении заброшенной зимовки, не допустить прорыва Асхакова в Китай. Начальнику заставы доложишь, что я двигаюсь по следу Асхакова в направлении заставы "Калиновка", желательно, чтобы на ее территории, силами этой заставы, был выставлен заслон. Об обстановке на участке поста немедленно, - ты слышишь меня, - "немедленно", докладывай начальнику заставы, связь с нею через каждые полчаса. Со мной, за перевалом, связь вряд ли будет осуществима, поэтому на всякий случай будешь подавать мне сигналы сигнальными ракетами – вдруг увижу… Вам, товарищ младший сержант, все понятно? - переходя на официальный тон, жестко глядя в лицо сержанта, строго спросил лейтенант.
Тот, молча, кивнул.
- Не слышу Вашего ответа, товарищ младший сержант,- лейтенант повысил голос.
- Так точно, товарищ лейтенант, я все понял! – под взглядом офицера, сержант еще ниже опустил голову и втянул в плечи.
Подошел Корнев. Владимир проверил на нем экипировку, затем вошел в помещение. Там, он повесил на плечо, почти бесполезную в горах радиостанцию "Сокол" и, поправив на ремне кобуру с пистолетом, вышел из помещения.
Строго взглянув на сержанта, он скомандовал:
- Рядовой Корнев, за мной!
Получив неожиданную для себя информацию от чабана о месте, где может скрываться Асхаков, и хороший "поджопник" от командира части, лейтенант, задыхаясь от злобы на Асхакова и сержанта, подбежал к перевалу и максимально ускоренным темпом начал карабкаться вверх по заросшему кустарником склону горы.
"Вперед! Вперед! Вперед!" - повторял он мысленно, чувствуя, как его тело быстро наливается тяжестью, а сердце бешено заколотилось.
Метров через сто потянулись скальные выступы сильно разрушенных скальных пород.
Не смотря на опасность камнепада, Владимир решил не обходить их, сокращая путь и время. Но как только он начал движение вдоль первого скального выступа, как где-то вверху раздался сильный гул.
Рефлекс командира, отвечающего за подчиненного, заставил лейтенанта забыть о себе. Едва он успел крикнуть Корневу, отставшему от него метров на тридцать, предупреждая об опасности, как в нескольких метрах от него, вздымая пыль, с грохотом промчался бешеный поток мелких камней.
Взглянув вниз, лейтенант солдата не увидел. Испуганным взглядом ища Корнева, он озабоченно крикнул:
- Корнев, ты где?
- Тут,- через минуту подал голос Корнев, показавшись из-за огромного валуна, развалившегося прямо на пути камнепада.
Ну, слава Богу! – облегченно вздохнул Владимир и взглянул вверх: вершина хребта ничуть не увеличилась, она была далеко, по-прежнему покрытая маревом, казалась совсем недоступной.
Свернув в сторону и пройдя вдоль отвесной скалы, защищенной от камнепада скальными выступами, ловко цепляясь за расходящиеся трещины, лейтенант продолжил подъем.
Через полтора часа подъема еще четверть перевала оставалась наверху. Владимир с упорством лез на четвереньках вверх, дыша мелко и часто, заглатывая воздух полной грудью.
Наконец, шатаясь и задыхаясь, лейтенант вышел на вершину перевала и обессилено повалился на землю. Его сердце колотилось у самого горла, а от холодного разряженного воздуха начали болеть легкие и бить озноб. Немного отдышавшись, он поднял голову. Рядом с ним проплывали облака. Далеко впереди виднелись контуры следующего хребта, а под ним распласталась, словно зеленый ковер, красивая холмистая равнина.
Владимир поднял к глазам бинокль. Оптика приблизила густые кусты и деревья на склонах гор, юрты, отары овец. Напрягая зрение, он попытался рассмотреть людей, изредка, едва заметными точками попадавшихся ему в объектив, но не смог – слишком далеко.
Потерев уставшие глаза, лейтенант посмотрел на упавшего рядом с ним Корнева.
- Ты как, живой? – тут же поинтересовался лейтенант, с тревогой вглядываясь в неестественно бледное лицо солдата: вид у него был жалкий, измученный, дышал он, как загнанная лошадь. По его изможденному лицу, смешиваясь, текли слезы, сопли и слюни.
- Почти…- тяжело дыша, в ответ вымучил слово Корнев.
- Это хорошо, что живой,… вот передохнем минут пять и вперед!.. Твоего "боевого товарища" искать будем… - сквозь зубы, со злостью в голосе процедил лейтенант после минутного молчания.
Минут через десять, глядя во все еще вымученное лицо Корнева, Владимир, опасаясь, что в таком быстром темпе, какой он задал, тот вряд ли сможет продолжить вместе с ним поиск Асхакова, забрал у него автомат, и забросив его себе в положение "за спину", начал спуск.
Лавируя меж острых высоких камней и притормаживая ногами, они через сорок минут спустились к зажатой между скал реке. Она круто изгибалась, ударяя водой по гранитным валунам, кипела и была белой от пены.
Отчаявшись, что приходится терять время в поисках переправы, Владимир направился вдоль реки, при этом, догадываясь о том, что где-то она должна быть: ведь Асхаков как-то же перебрался на другой берег?.. И действительно, спустя двадцать минут, они нашли широко разлившуюся неглубокую часть реки. Опустившись по пояс в ледяную воду, они, рискуя быть унесенным быстрым потоком, перебрались на другой берег, от куда до ближайшей юрты было километра два-два с половиной. Еще будучи на вершине горы, Владимир наметил путь движения, и первой, намеченной для его проверки, была одинокая юрта с пасущейся рядом с ней лошадью.
Лейтенант вылил из сапог воду, с трудом натянул их на ноги и, дождавшись, когда Корнев тоже наденет сапоги, скомандовал ему:
- За мной, вперед!
Бежали они минут двадцать, до юрты оставалось метров триста.
Лейтенант недовольно оглядывался: за ним, шагах в тридцати с трудом трусил, шатаясь в разные стороны Корнев. Его зеленная фуражка, держась тренчиком за подбородок, болталась где-то на затылке, гимнастерка была расстегнута до ремня, а пот струйками стекал по его впалой груди.
– В чем дело, товарищ солдат? – остановившись и дождавшись Корнева, сердито спросил лейтенант, недовольным взглядом осматривая расхлябанный вид солдата. - Приведи себя в порядок, пограничник…
- Вы не так быстро, пожалуйста… - с трудом отозвался Корнев, поправляя на себе форму.
Когда солдат привел себя в надлежащий вид, лейтенант вновь скомандовал:
- Не отставать от меня ни на метр! За мной, вперед!
Бежали они еще минут десять, спотыкаясь, но упорно пробираясь через высокую густую траву и оставляя за собой длинные темные полосы следов.