- А-а-а-а! - закричал неожиданно для самого себя Ленька и вскочил.
Антонов больно ударил его прикладом ППШ по ноге:
- Ложись, дура!
Ленька плюхнулся на живот, а Антонов опять ударил его, на этот раз по голове, чуть выше уха.
- Чего дерешься? - огрызнулся Ленька.
- Молчи, пока живой. Патроны есть еще?
Ленька пощупал рукой висевший на поясе в мешочке запасной диск, снял его и положил рядом. Искоса посмотрел на Антонова, потом на Сучкова. Тот все так же лежал, раскинув ноги и обхватив голову руками. "Отвоевался", - мелькнуло в мозгу у Леньки, и он отвернулся. Откуда-то справа доносилась еще стрельба, потом и там утихло.
- Сорвалось пока. - Антонов отложил автомат и посмотрел на Леньку. - Ну как?
- Да ничего, - Ленька попытался улыбнуться.
Антонов состроил вдруг гримасу.
- Э, брат, да тебя уже того… Что это у тебя под ухом?
Ленька пощупал - липкое. Посмотрел на руку - красное. Кровь…
Но тут Петренко крикнул: "Кончай ряды, пока тихо", и они с Антоновым стали укладывать оставшиеся мины.
К шести утра рота успела поставить пять минных полей - на одно больше, чем хотел того начштаба Сутырин, из них два - взвод Петренко. Антонов с Ленькой были на первом месте - вдвоем они поставили шестьдесят четыре мины. Ленька чувствовал себя героем. Голова его была перевязана, я на вопросы бойцов он с пренебрежительным видом отвечал: "Да так, ерунда, царапина". Лейтенант Ляшко сказал ему: "Был бы у меня фотоаппарат, сфотографировал бы тебя - вид у тебя больно геройский". А инженер с седыми висками, узнав, что Ленька новичок и уже столько мин поставил, сказал: "Давай догоняй старичков, чтоб не зазнавались". И Ленька сиял и краснел и из скромности говорил, что это все Антонов - без него он все равно что нуль без палочки, - и жалел, ох как жалел, что не было тут капитана Орлика…
И только смерть Сучкова, молчаливого долговязого Сучкова, не давала ему насладиться триумфом. Они не были друзьями - он и Сучков, - более того, Сучков был единственным, с кем Ленька повздорил в батальоне, и Леньку всегда злило, что Сучков без конца жевал хлеб и на земляных работах каждые пять минут устраивал перекур, но это был первый - первый убитый немцами человек, которого он знал. Недавно только разговаривали, и Сучков у него еще газетки для курева попросил, и он ему дал, а тот сказал "хорошая, не рвется", а вот сейчас лежит он, руки вытянул, глаза закрыл, и бойцы ему могилу копают. И когда на него, завернутого в плащ-палатку, упали первые комья земли, Ленька почувствовал, как к горлу его что-то подкатило, и он часто-часто заморгал глазами.
7
Задание было выполнено, минные поля поставлены, можно было идти домой. Но майор Сутырин, панически боявшийся танков, - а они все не шли и не шли, а он их все ждал и ждал, - упросил Ляшко оставить один взвод до вечера.
- Ты понимаешь, - говорил он уже совсем другим тоном, чем утром, просительным, заискивающим, - дорога у меня тут одна паршивая еще есть. Если пустят танки, то обязательно по ней, вот увидишь. А сейчас светло, никак к ней не подступиться. Оставь ребят до вечера, они вмиг все сделают. А я им за это, - он щелкнул себя пальцем по шее, - на сон грядущий выдам по маленькой.
Ляшко, как и утром, почесывал подбородок и, тяжело вздыхая, дразнил майора.
- Права не имею, товарищ майор. Все прекрасно понимаю, но не имею права. Приказано всем без исключения после выполнения задания в расположение вернуться.
Майор обнимал Ляшко за спину - он был на голову ниже его и до плеч не мог дотянуться - и не отставал.
- Ну, не мсти мне, не мсти мне, Ляшко. Я утром погорячился, сам понимаю, но надо же быть человеком. Я б и своих послал, да их, сам знаешь, как кот наплакал, и в разгоне все, по батальонам. А у тебя ж орлы, одно слово - орлы, повернуться не успеем, как все сделают. А я их обедом и ужином накормлю, по две порции дам! - И он просительно заглядывал в глаза Ляшко. - Ну как? Договорились? А? Ну не мучь меня.
Кончилось тем, что майор уговорил все-таки Ляшко, дав клятвенное обещание, что к двадцати четырем часам первый взвод будет на месте.
Второй и третий взводы уже ушли. Первый расположился в немецких артиллерийских землянках и завалился спать. Один только Ленька, возбужденный происшествиями сегодняшнего дня, не мог заснуть. Приставал сначала к Антонову с различными вопросами, потом к Петренко, они что-то бурчали ему в ответ невразумительное, наконец просто обложили матом, и Ленька стал слоняться по батарее, щупая и ковыряя пушки, пока его и оттуда не погнали. Забрался в сад, наелся кислых яблок до оскомины и бурчания в животе и прибился наконец к полковым разведчикам - удалым хлопцам в пестрых шароварах, расстегнутых гимнастерках и с кинжалами за поясом. Ночью они ходили в разведку, задержали на дороге заблудившийся немецкий грузовик, привели "языка" - шофера и притащили два чемодана трофеев. Сейчас, устроившись в одной из землянок, дулись в очко на трофейные часы и прочее барахло. Ленька поставил единственную свою ценность, перочинный ножик с двенадцатью предметами, и через час выиграл двое часов - одни с черным, другие с желтеньким циферблатом, - самописку в зеленых разводах и бритвенный прибор в беленькой пластмассовой коробочке. Потом разведчики угостили его коньяком, и кончилось все тем, что он у них заснул, не заметив даже как.
Проснулся, когда стало уже темнеть, Разведчики ушли на какое-то свое задание, и в землянке был только старшина, перебиравший взводное имущество. Ленька с перепугу, что все проспал, побежал к своим, а там набросился на него Петренко:
- Где тебя носило? Всю батарею обыскали, весь сад, с ног сбились… И уже наклюкался где-то. А ну, дохни.
Ленька дохнул.
- Так и есть. Без году неделя в батарее, а уже номера выкидывает. Это что тебе - запасной полк, что ли, или боевая единица? Капитан пришел, где Богорад, спрашивает, а что я ему отвечу?
Ленька стоял, вытянув руки по швам, и молчал. И нужно ж ему было к этим лихим разведчикам попадать - занесла нечистая сила! - как раз когда капитан пришел. Не везет, ну просто не везет!
- А, нашелся, бродяга, - раздалось вдруг у него за спиной. Ленька вздрогнул, узнав голос капитана. - Где пропадал?
- Разведчики здесь рядом. К ним вот заскочил, - самым, каким только умел, невинным тоном ответил Ленька.
- Водку хлестал с ними, а?
Ленька почувствовал, что краснеет.
- Ну чего стесняешься? Угощали водкой?
- Коньяком… - еле слышно ответил Ленька.
Землянка чуть не развалилась от хохота.
- Это что ж, чтоб голова не болела? - Капитан указал на Ленькин бинт и присел на снарядный ящик. - Напиться есть у кого? Только не коньяку.
Несколько рук протянулось к капитану.
- Яблочки вот хорошие, кисленькие.
Петренко хлопнул по одной из рук так, что яблоки разлетелись в разные стороны.
- Отставить! И выкинуть их все к чертовой матери! И так все желудки порасстраивали. Палкой из кустов не выгонишь. Майборода, принеси-ка воды, там, около пушки, бачок стоит.
Капитан встал.
- Ладно. Шутки в сторону. Сколько у тебя людей, Петренко?
- Со мной десять.
- Оставишь себе шестерых, хватит по уши, а мне дашь Антонова, Тугиева и… - капитан обвел глазами землянку, поочередно останавливаясь на каждом, - ну и… - остановился на Леньке. - Здорово тебе в голову заехало?
- Да какое там здорово… Просто…
- Ясно. Зрение хорошее?
- Ничего.
- И ночью хорошо видишь?
- Вижу…
- Значит, этих троих - Антонова, Тугиева, Богорада - я беру с собой. А остальных веди на задание. Ох, уж этот мне Сутырин - всю жизнь мечтал с ним воевать. Только чтоб к двенадцати все уже на месте были.
- А мы и за час управимся. - Петренко встал. - Дома еще ужинать будем.
- Ну все. Собирай людей. А вы трое - за мной!
Капитан вылез из землянки, осмотрелся и направился к яблоням. Солнце уже село, и в воздухе пахло сыростью. Группа солдат, устроившись под пушкой, вполголоса пела какую-то украинскую песню. На пушке сохли кальсоны и рубашки. Откуда-то очень издалека доносилась гармошка.
- "Тиха украинская ночь, прозрачно небо, звезды блещут…" Садись, ребята. Закуривай. - Капитан сел под яблоню, ту самую, где было выцарапано "Б.Р.С.", и вытащил пачку "Казбека". Антонов даже языком щелкнул:
- Откуда это у вас, товарищ капитан?
- А ты не спрашивай, закуривай. Подарили люди добрые.
Антонов подмигнул Леньке: знаем, мол, что это за люди.
- А штуку эту придется тебе чем-нибудь замотать. - Капитан указал на Ленькин бинт.
- Можно и вообще скинуть.
- Не скинуть, а замотать, я сказал. В темноте, как фонарь, светит. К немцам сейчас пойдем. Прямо в логово ихнее. Ты вот вблизи их никогда не видал. Надо ж посмотреть, правда?
- Надо, - без особой уверенности ответил Ленька.
Капитан улыбнулся.
- Ну, не к самим немцам, но, в общем, поближе к ним. Завтра предполагается операция маленькая, ну и нам с вами надо на двух участках проверить, нету ли полей минных. И провернуться должны как можно быстрее, чтоб вторая рота успела сделать проходы. Бурлин придет сюда к двенадцати - значит, в нашем распоряжении три, максимум четыре часа. Ясно?
- Ясно, - ответил Антонов. - А далеко идти?
- Сейчас узнаешь. Возьмешь Тугиева, я - Богорада. Твой участок - дорога на Голую Долину, мой - левее, где разрыв между рощами. От передовой до немцев - метров триста: значит, до мин - метров двести-двести пятьдесят. За три часа должны успеть. Каждому взять по две гранаты РГД и проверить автоматы. Финки тоже с собой взять. На все это даю пятнадцать минут. Сбор здесь, у яблони. Шагом марш!