3
- Эй, ты, проснись… Орел!
Ленька вскочил и, ничего не понимая, захлопал глазами.
- Сколько спать можно? Ребята уже давно позавтракали.
Щупленький хитроглазый боец в выцветшей гимнастерке стоял перед ним и смеялся.
- А рубаха где твоя? Потерял с перепугу?
Ленька посмотрел по сторонам - действительно, в одних штанах, гимнастерки нет. Вот голова, забыл-таки там.
Боец подсел.
- Не узнаешь? Майборода.
- А-а… - неопределенно сказал Ленька и поежился: было довольно прохладно.
Майборода звонко шлепнул его по спине.
- Ну и здоров же ты, парень. Знал бы раньше, не отпустил бы, когда мины таскали! - Он критически осмотрел Леньку с ног до головы, тот до сих пор никак не мог проснуться. - Пойди хоть морду ополосни. Капитан уже спрашивал тебя. - И опять хлопнул его по спине. - Бычок, ей-богу. Да очухайся ты наконец! А я в повозке поищу - может, найду чего.
Через минуту он прибежал с майкой в руках - "валяй пока это, потом на складе поищем что-нибудь более подходящее". Ленька с трудом натянул на себя узкую ярко-оранжевую майку.
- Пошли к капитану. Пилотку только надень.
Но капитана в палатке не оказалось. Сидевший у входа боец - ординарец, должно быть, - не поворачиваясь, буркнул "сейчас придут" и продолжал чистить песком котелок. Майборода вытащил из кармана круглую коробку с махоркой и развалился у входа в палатку. Кругом был лесок - молоденький, свеженький, летали какие-то желтые бабочки, где-то над головой стучал дятел.
- Да-а… А Кирилюка вот и нет, - сказал Майборода и протянул Леньке коробку. - Закуривай. И двое пацанов осталось. - Он как-то боком посмотрел на Леньку. - Не женат?
- Не… - почему-то смутился Ленька.
- А у того двое пацанов. И ведь тоже молодой, с двадцать третьего года. Ты с какого?
- С двадцать пятого, - ответил Ленька.
- А он с двадцать третьего. На два года только старше тебя. Весь Сталинград сохранился, а тут… - Майборода как-то с присвистом вздохнул. - Вот под теми сосенками похоронили. Я утром посмотрел, аж страшно стало. Вот по сих пор, - он провел рукой над бровями, - снесло. Так мозги и вывалились…
Помолчали. Майборода повернулся к ординарцу.
- А далеко капитан пошел?
- А я хиба знаю, - не поворачиваясь, ответил парень. - Мне пока не докладывают.
- Командир батальона, что ли? - спросил Ленька.
- Ага, сейчас командир. Орлик его фамилия - чудная такая. Был замкомбатом, а как майора Селезнева на Донце кокнуло, стал командиром.
- Тоже сталинградский?
Майборода мотнул головой.
- Нет, из новеньких. К концу Сталинграда только пришел. С госпиталя прямо. С палочкой еще долго ходил.
Из дальнейшего рассказа выяснилось, что капитан с майором были не в ладах. Майора в батальоне не любили - он был из тех командиров, которые на фронте тише воды, ниже травы, а в тылу расправляют плечи и без толку орут на подчиненных. С этого и начались раздоры.
- Ты про Ляшко, про лейтенанта, расскажи, - всучился в разговор ординарец, совсем еще молоденький паренек, тщетно старавшийся придать своему детскому голосу солдатскую грубость. Он уже кончил чистку котелка и старался ввязаться в разговор, но так, чтобы не уронить своего достоинства. - Здорово его капитан отбрил тогда, а?
- Дай бог как, - усмехнулся Майборода и повернулся к Леньке. - Напился, понимаешь, майор раз пьяный и лейтенанта Ляшко, командира первой роты, матом при всех обложил. И перед строем. Лентяй, мол, бездельник, воевать не хочешь. А капитан стоит, слушает, покраснел весь, и челюсти только ходуном ходят. А потом: "Стыдно мне, - говорит, - за вас перед бойцами, товарищ майор. Ляшко - лучший офицер батальона и, когда перед строем стоит, четвертинкой из кармана не светит". Хлопнул хлыстиком, повернулся и ушел. Ну, после этого как началось, как началось… И к подворотничку, и к сапогам брезентовым придираться стал, и рапорт, мол, не так написан, и так далее, и так далее… Пока война не началась. А началась - майор сразу шелковым стал. Капитан, тот всегда с людьми - и на походе и на переправе, а майор, тот нет, больше все на повозочке или: "На НП, к комдиву пойду, покомандуй тут, капитан, без меня". Ну вот на НП-то его и поймала шальная пуля. Жаль, ранение пустяковое, мускул на руке задело, в неделю заживет. - Майборода сокрушенно вздохнул. - Да… С капитаном веселее как-то, ей-богу! - И неожиданно вдруг рассмеялся, черные хитрые глазки его даже заблестели. - Ну а то, что бабы по нем сохнут, так разве это он виноват? Сами липнут, как мухи…
- Когда на формировке стояли в Червонотроицкой… - начал было ординарец, но Майборода его перебил:
- А ты не вмешивайся. Чисти свой котелок и помалкивай. Вон все дно черное.
- Черное… черное, - обиделся ординарец. - Расселся тут, как барин, окурки свои паршивые накидал. Вон капитан идет, покажет он тебе.
- Ты чего там уже рычишь? - издали еще крикнул капитан. - Хозяином почувствовал себя?
Высокий, статный, в сбитой на ухо синей пилотке с голубым кантом, в расстегнутой гимнастерке, в легоньких хромовых сапожках, он шел ленивой, слегка вразвалку, походкой, сбивая хлыстиком листья с кустов.
- Вот ты какой, значит, - сказал он, подойдя и хлопнув Леньку хлыстиком по груди. - Богорад, кажется?
- Богорад Леонид, - как можно бойче ответил Ленька, расправив плечи и прижав сжатые кисти рук по швам.
- А отчество?
- Семенович.
- Ну заходи, Леонид Семенович, потолкуем.
И, наклонившись, вошел в палатку. Ленька и Майборода - за ним. Капитан бросил хлыстик на кучу травы, прикрытую одеялом, повернулся, засунул руки глубоко в карманы и, слегка раскачиваясь, осмотрел Леньку с головы до ног. Ленька стоял, выпятив грудь, поджав живот, в ярко-рыжей, треснувшей уже под мышкой майке, набрав полные легкие воздуха, чтобы казаться еще здоровее.
Капитан улыбнулся.
- Да ты не тужься. И так вижу, что здоровый. Копать умеешь?
- А что же тут уметь, товарищ капитан?
- А ну, согни руку.
Ленька напряг мускул. Капитан пощупал.
- Дай бог. Тебе бы такие, Майборода, хоть польза какая была бы. А то только языком и умеешь.
- Молодое, что вы хотите, товарищ капитан. А я уже старик, скоро тридцать. Языком-то легче, чем руками.
Ленька стоял красный от похвалы и не знал, что бы сделать такое, чтобы еще больше понравиться капитану.
- У вас гири нет, товарищ капитан? - спросил он.
- Какой гири?
- Обыкновенной. Пудовой, двухпудовой. Я одной рукой могу…
- Ладно, - перебил капитан. - У нас тут не цирк. У нас надо землю копать. По восемь, десять, пятнадцать часов. Пока орден заработаешь, не одно ведро поту потеряешь. Это тебе не пехота - в атаку ходить и "ура" кричать. Мины знаешь?
- Мины? - Ленька растерялся.
- Так точно, товарищ начальник. Те самые, что вчера таскал, - ЯМ, ПМД, ПОМЗ. А? По глазам вижу, что и названия-то в первый раз слышишь. А ТМБ? Тоже не знаешь? - Капитан свистнул. - Плохо дело. А я-то думал…
Он сделал паузу и уголком глаза глянул на Леньку. Ленька стоял красный, растерянный. Ему до смерти хотелось понравиться капитану, но он не знал, как это сделать, и от беспомощности только краснел.
- У тебя что, направление есть какое-нибудь? - спросил капитан.
- Есть.
- А ну покажи.
Ленька полез в карман и вытащил мятый, замусоленный конверт. "Теперь все. В дивизию пошлет". Капитан прочел и вернул обратно.
- М-да… Так ТМБ, значит, не знаешь?
- Не… - упавшим голосом ответил Ленька.
- Годен, не обучен?
- Почему не обучен? В запасном нас…
- Чучело кололи? "Коротким коли, сверху прикладом бей"?
- Не только чучело, - обиделся Ленька. - Гранату кидать, и "Дегтярева" собирать и разбирать, и винтовку чтоб назубок, и по-ползунски лазить…
- Как, как? - переспросил капитан.
- По-ползунски, говорю, лазить.
Капитан рассмеялся.
- По-ползунски, говоришь? Ну, а сапером хочешь быть?
- Хочу.
- За неделю берешься выучить все наши премудрости?
- Берусь, товарищ капитан.
- Вон он какой, смотри. Люди годами учат, а он за неделю… - И повернувшись к Майбороде - Отведи-ка его к Ляшко в первую. И гимнастерку подыщи. Поприличнее только. А теперь - кругом, шагом марш!
Ленька лихо козырнул, повернулся на каблуках и строевым зашагал из палатки.
Капитан ему понравился: молодой такой и уже орден, и красивый, как черт, - кудрявый, смуглый, брови черные, - и отчаянный, должно быть, по глазам видно. Да и вообще все складывалось хорошо. И Ленька пошел на кухню знакомиться с поваром.