- Сэр, высказывают мнение, что с безопасностью дело плохо и становится все хуже. Какой путь вы видите к большей безопасности? - спросил его по-арабски Мухаммед, которого на самом деле звали иначе, а на английский перевел вопрос Иззи, которого тоже в действительности звали по-другому, заменивший Марка, арестованного и посаженного в тюрьму за вымогательство денег у других иракцев, работавших на ПОБ и поголовно носивших фальшивые имена.
- Очень хороший вопрос, Мухаммед, - сказал Козларич. - На сегодняшний день я, однако, не согласился бы с тем, что с безопасностью иракских граждан становится хуже, если говорить конкретно о Девятом Нисана. Я утверждаю это потому, что количество похищений людей и убийств было минимально.
А вот безопасность коалиционных сил действительно становится проблемой. Боевики в Девятом Нисана кусают руку, которая стремится помогать иракским силам безопасности, стремится восстанавливать или создавать элементарные городские службы. Всем должно быть уже известно, что в Ираке негосударственные вооруженные формирования незаконны и подлежат искоренению. Когда, скажите мне, когда в последний раз боевики сделали что-нибудь полезное для вас или ваших соседей? Оказывали ли они лично вам какие-нибудь услуги? В последнее время боевики не раз открывали по вашему району минометный и ракетный огонь, взрывали самодельные взрывные устройства. Из-за этого ни в чем не повинные женщины и дети гибли и получали увечья. Почему граждане Ирака это терпят? Это должно прекратиться как можно скорее, время на исходе.
- Сэр, расскажите, пожалуйста, что-нибудь об операциях, которые вы осуществили недавно, после вашего предыдущего выступления.
- Непременно. С тех пор как я последний раз выступал в этой студии, а это было, Мухаммед, примерно пять-шесть недель назад, мы сотни раз патрулировали район совместно с нашими братьями из иракских сил безопасности. В ходе этого патрулирования было задержано более пятидесяти боевиков и преступников. В отношении каждого из этих задержанных мы имеем очень серьезные улики, говорящие о том, что они наносили вред гражданам Ирака, иракским силам безопасности или коалиционным силам безопасности. Все они будут теперь иметь дело с иракскими органами следствия и суда.
Кроме того, мы нашли склады боеприпасов в Камалии и Федалии.
И теперь, когда эти преступники арестованы и склады ликвидированы, Девятое Нисана будет более безопасным местом проживания для ваших детей и для детей ваших детей.
25 июня рядовой первого класса Андре Крейг стал в батальоне четвертым погибшим. СФЗ оторвал ему правую руку, сломал челюсть, выбил зубы, растерзал лицо, и его ударило головой о металлическую турель. В составе своего взвода он ехал с КАП Камалия на ПОБ Рустамия на двухдневный отдых, что стало стандартной практикой для всех КАП. Примерно неделю солдаты прожили в тяжелых условиях - плохая еда, яма вместо уборной, патрулирование в пятидесятиградусную жару, - и им не терпелось принять душ, нормально поесть, выспаться, подышать кондиционированным воздухом.
Надо было только проделать путь от КАП до ПОБ.
"Ненавижу это место, - дал себе волю Каммингз в записке, которую написал позднее в тот день. - Ненавижу, как тут пахнет, как тут все выглядит, как эти люди плюют на свободу, как они готовы убивать друг друга ни за что".
Козларич тоже кое-что написал - для очередной поминальной речи.
"Мысль, что в каждого из нас уже выпущена пуля и когда она попадет в цель - это лишь вопрос времени, одним приносит успокоение, других ужасает", - писал он. Ему хотелось, чтобы слушатели поняли это не буквально, а символически - в том смысле, что всякому, кто родился, суждено умереть, как суждено было несчастному Крейгу, чья "отвага перед лицом опасности, добросовестное отношение к порученному делу, верность товарищам были видны ежедневно вплоть до того утра в понедельник 25 июня 2007 года, когда в багдадском пригороде Риассе предназначенная ему пуля попала в цель и он перешел из нашего мира в мир иной".
Он был горд тем, что написал, но, когда он произнес это вслух на поминальной службе по Крейгу в доме молитвы, полном солдат, чьи нервы были почти на пределе, у многих мурашки поползли по коже.
Пуля уже выпущена.
Вопрос времени.
27 июня Козларич снова был в радиостудии "МИР 106 FM".
- Мне лично кажется нелогичным вот что, - сказал он Иззи, Мухаммеду и всем, кто слушал в этот момент радио, а не шнырял среди мусорных куч, устанавливая взрывные устройства.
- На восточном берегу реки практически все, подавляющее большинство - шииты.
Джаиш-аль-Махди - шиитское вооруженное формирование.
Коалиционные силы на этой стороне реки помогают всем гражданам Ирака, но большинство здесь составляют шииты.
Так почему, спрашивается, боевики-шииты воюют против коалиционных сил, которые стараются помочь шиитскому населению?
28 июня в 6.50 утра еще один СФЗ поразил еще одну колонну с солдатами - они ехали со своего КАП на отдых в Рустамию, и после того, как по рации пришли сообщения, что рядовой первого класса Майкл Данн потерял руку, а сержант Уильям Кроу руку и ногу, после того, как Рикки Тейлор связался со штабом и сказал: "Плохо дело. Я слышу отсюда, как они кричат", Каммингз отправился в медпункт и явился туда чуть позже того момента, когда из вертолета вынесли эвакуированного Данна.
- Вхожу, на ближнем столе справа вижу - Данн лежит, и кровь в трубку дренажную еще течет, - рассказывал потом Каммингз. - Что я запомнил - это кровь, и запомнил еще, как много людей там было. Там лента протянута, дальше нельзя заходить, и все стояли за этой лентой. А на последнем столе был сержант Кроу, и, когда я подошел, один медик сказал: "Так, сердечно-легочную опять", и ему начали делать сердечно-легочную реанимацию, а я стал смотреть, чтобы понять положение дел, очень с ним плохо или не очень, он был весь серый, так что ясно было: ничего хорошего. Смотрю и вижу, от ноги у него осталась половина бедра. И кость была видна, и мясо, все порвано, висело клочьями. На руке был жгут, ее плохо было видно. Но я знал, что она вся изуродована. Медики ее прикрыли, там был, я увидел, док Брок; док Де Ла Гарса, его Эл зовут, тоже был там; один из наших санитаров делал мешком искусственное дыхание, другой массировал грудь.
- Жуткое зрелище, - продолжал Каммингз. - Очень тяжело было смотреть. Знаете, как бывает, когда ты много лет потом помнишь, где был? Я, например, помню, где был, когда учился в девятом классе и взорвался "Челленджер". Я шел, была перемена между пятым и шестым уроками, и вот объявили. Я помню, где был, когда стреляли в президента Рейгана. Я был около дома Гленна Норвицки, шел по улице. И с этим у меня теперь будет то же самое. Буду помнить, где я был, когда сержант Кроу… я примерно знаю, в какой момент, потому что у дока Де Ла Гарса был аппарат - я думаю, электрокардиограф, он совершенно точно был подключен к телу. Док сказал: "Стоп", посмотрел, потом говорит: "Продолжаем", и качает, качает, качает, качает, потом опять: "Стоп", смотрит и говорит: "Я по-прежнему ничего не вижу", посмотрел на дока Уолтерса, посмотрел на дока Брука и сказал: "Все, кончаем, без толку", и тут я: "Ох, блядство"… Я запомнил, какое у Эла было лицо. И боль там была, и печаль, и досада, и профессионализм, если это слово здесь годится. "Все, кончаем".
Они прекратили реанимацию, и я вышел. Задерживаться не стал. К телу не подходил. Чуть постоял в сторонке, потом иду, прохожу через дверь, там сержант Кинг. Он был в дальнем углу. Прохожу мимо сержанта Китчена, сержант Кинг на меня смотрит, я качаю головой, а он мне: "Ну что?" Я ему: "Нет. Не выжил. Жаль". Тут сержант Китчен подбегает, хватает меня, поворачивает, спрашивает: "Как он? Как?" Я говорю: "Сержант, он не выжил. Мне очень жаль". И еще раз повторил: "Мне очень жаль". Говорю: "Ребята, вы сделали все, что могли. Вы ни в чем не оплошали". А он только: "Твою мать. Твою мать". Повторял и повторял. Взвод стоял за углом, у конца съезда, сержант Китчен пошел и сказал им, и была только ярость и слезы. Все в ярость пришли из-за этого блядства. Хотели крушить все подряд. Просто обезумели. Я сказал одному, другому: "Мне очень жаль, парни". И у некоторых там, я заметил, ботинки были в крови. Это я тоже буду помнить. У ребят была кровь на ботинках.
А оттуда я пошел к подполковнику Козларичу и сказал ему: "Сэр, сержант Кроу скончался".
- В прошлый понедельник, - сказал Козларич в поминальной речи, - на церемонии, посвященной памяти рейнджера Крейга, я говорил о том, что в каждого из нас уже выпущена пуля и когда она попадет в цель - это лишь вопрос времени. И еще я сказал, что мысль об этом одним приносит успокоение, а других ужасает. Я искренне думаю, что сержант Кроу был из тех военных, которых успокаивает мысль, что их судьба предопределена силой гораздо более мощной, чем они сами. Меня убеждают в этом репутация Уилла Кроу и то, как он прожил жизнь.
30 июня, в последние минуты месяца, за который четверо солдат погибли, один потерял кисть руки, еще один - руку, еще один - глаз, одного ранило пулей в голову, еще одного - в шею, восемь человек были ранены осколками, восемьдесят раз проезжающие колонны были атакованы СВУ или СФЗ, пятьдесят два раза солдат обстреливали из легкого оружия или реактивными гранатами, тридцать шесть раз на Рустамию и КАПы падали ракеты или минометные мины, Козларичу приснился сон.
Он был в каком-то охотничьем домике. Вошел в уборную, закрыл за собой дверь, запер ее, был один перед писсуаром и вдруг почувствовал, что кто-то стоит около умывальника.
- Как вы сюда попали? - спросил Козларич.
- Просто вошел, - был ответ.
- Понятно, но вы кто - дух, что ли? Я уже умер?
- Нет, - ответили ему. - Еще нет.