Мы придем на могилы братишек
(Повесть-сценарий)
На периметре комендатуры шел бой. Боец в "Сфере" и бронежилете, расположившись в самом центре амбразуры и тщательно прицелившись, садил одиночными из автомата: тах! - тах!.. тах! Пулеметчик, обмотанный лентами поверх тельняшки, на манер революционного матроса, стоя на открытом пятачке, по-ковбойски - от пояса - поливал "зеленку" длинными очередями из своего ручника. Длинный Пастор, командир расчета "АГС", четко, по уставу, подавал команды наводчику, пока тот, нажав на гашетку, не заглушил его голос гулкой короткой очередью: дум-дум-дум! Через пару секунд из "зеленки" отозвались разрывы долетевших гранат: тах-х… тах-х… тах-х!
С противоположной стороны на территорию комендатуры влетел "Урал", за ним - БТР сопровождения с бойцами ОМОНа на броне.
С подножки машины на ходу спрыгнул Шопен - командир отряда, бегом направился в сторону постов, где вперебой стучали выстрелы, с сухим треском разорвалась ручная граната. Бойцы горохом сыпанули с брони, рванули вслед за ним.
- Что происходит? Прекратить огонь! Ты что, сдурел, как мишень торчишь?! - Шопен, схватив пулеметчика за шиворот, рванул его за угол кирпичного сарайчика, в укрытие. - Где противник, кто дал команду стрелять?!
- Все нормально, командир! - От стены сарайчика отделились двое в вопиюще гражданских нарядах. Джинсы, футболки. У одного на плече - профессиональная видеокамера.
Шопен, потеряв дар речи, стоял и смотрел на это явление. Наконец, задавив себя и остановив гневно заигравшие желваки на скулах, он своим обычным ровным голосом спросил:
- Кто такие?
- Телевидение. Мы тут ребят попросили поработать в кадре. Третий день в городе, ничего интересного. Спасибо, ваши помогли.
Шопен развернулся к бойцам. Те стояли, переминаясь с ноги на ногу и понурив головы.
- Кто дал команду?
Молчание.
- Мой зам в курсе?
- Так точно.
Долгая пауза повисла в воздухе предгрозовым разрядом. Даже задиристый, разбитной наводчик "АГС" подтянулся, ожидая, что же сейчас произойдет.
- Хорошо, идите!
Дружный облегченный вздох вырвался из десятка молодых могучих легких.
- Да нам бы надо еще… - начал один из телевизионщиков.
- Вам нужно, чтобы шальной пулей кого-нибудь завалило в результате вашей клоунады? Чтобы сюда через час десяток комиссий понаехали разбираться, кто нарушает приказ командующего гарнизоном, открывает огонь без разрешения? Чтобы опять местные шум подняли! Мы только-только с ними отношения наладили. Вы же (с нажимом на "вы") вещаете, что мы на мирной российской территории конституционный порядок наводим. Что здесь войны нет. Так какого… - Шопен еле сдержался, - вы нам ее здесь устраиваете?! Вон, полюбуйтесь - уже делегация идет!
И точно: от крайних домов частного сектора неспешно шли несколько стариков в папахах, один опирался на посох. Впереди бежал молодой парень, размахивая руками и что-то крича.
- Но ваш заместитель…
- Вот вместе с ним на пару теперь и объясняйтесь. Пастор!
- Я!
- Найди зама, я жду его в штабном кубрике.
Минут через десять из штабного помещения в расположении ОМОНа, выполнявшего заодно и роль столовой, вышел заместитель Шопена. Тяжко вздохнув, он классическим российским жестом полез было в затылок, но, заметив насмешливые взгляды бойцов, резко опустил руку и с разобиженным видом пошел на выход - покурить, успокоиться.
Жизнь в Грозном шла своим чередом.
У частных домов напротив комендатуры, у ворот, покуривая и неспешно, солидно беседуя, на корточках сидели мужчины. Время от времени они исподлобья бросали внимательные, цепкие взгляды на КПП комендатуры, на выезжающий и заезжающий транспорт. Вот двое встали и пошли в дом. Из тех же ворот, с огромной надписью мелом "Здесь живут люди!", немедленно вышли двое других, помоложе, и уселись на месте ушедших.
Женщины, перекрикиваясь пронзительными голосами, хлопотали в огородах, развешивали белье, энергично выметали и без того чистые бетонированные дворы. Несколько молодаек, похихикивая, сплетничали у одного из дворов. Половина из них держали на руках грудных малышей или покачивали коляски. У остальных, несмотря на свободный покрой цветастых платьев, заметно выдавались большие животы. Почти за каждую цеплялись еще один-два карапуза.
Пацаны постарше бойко торговались со скучающими на внешних постах комендатуры бойцами. Товар был обычный: жвачка, сигареты, "сникерсы". Один даже притащил с недалекого рынка вафельный торт и настойчиво совал его бойцам.
Те отбрыкивались:
- Может, твоему торту сто лет. А может, он с отравой.
- Не-е! Бомба есть, отравы нет!
- Дорого просишь. На рынке дешевле.
- Э-э-э! Зачем на рынке? Зачем ходить. Так покупай, я что, даром бегал?
- А я тебя просил?
- Э-э-э! Если такой бедный, зачем на войну поехал? Ехай домой деньги зарабатывай!
- Ну ладно. Тыщу сбросишь?
- Зачем? Деньги бросать нехорошо!
Видно было, что торговались просто так, больше из интереса. Торт пацану скорей всего дала работающая на рынке мамка. А соскучившихся по нормальной жизни младшим сестренкам и братишкам парней забавляла нахальная экспрессия юного спекулянта. Каждая его реплика вызывала у спорщиков новый прилив смеха.
Один из пацанов, пользуясь тем, что бойцы отвлеклись, влез на невысокую стеночку ограждения и, сосредоточенно шевеля губами, стал что-то пересчитывать во дворе комендатуры.
- А ну брысь, шпион мелкий! - Один из постовых ссадил его с ограды и дал шутливый шлепок чуть пониже спины.
Пацан в ответ, недолго думая, треснул его в грудь, защищенную бронежилетом, и запрыгал на одной ноге, дуя на ушибленный кулак.
- Ай, дурак железный!
Бойцы улыбались. А смешливые мальчишки, держась за животы, что-то звонко выкрикивали приятелю по-чеченски.
К комендатуре подъехал чужой "КамАЗ". Постовые на КПП, встретив машину настороженными стволами, вдруг из-за мешков защитных повыскакивали, улыбки на лицах засветились. Те, что под тент заглядывали, смеются, своим руками машут:
- Пропускай.
Зарычал "КамАЗ", вполз на территорию. А из-под тента еще на ходу бойцы выпрыгивают. Загорелые, запыленные, в камуфляже. Бороды, как у боевиков. Головы косынками повязаны, серыми от пыли. Лица будто в два цвета разукрашены. Вокруг глаз и выше - бурые: смесь пыли и загара.
Ниже - смугло-розовые, распаренные под сорванными облегченно повязками, с дорожками пыли и потеками ручейков потных. У наиболее пижонистых - на руках перчатки с обрезанными пальцами. Разгрузочные жилеты битком набиты магазинами, гранатами. У каждого над левым плечом или на голени - нож боевой. На кого ни глянь - Шварценеггер из "Коммандо", или Рэмбо (кто помельче).
Омоновцы сбежались, обнимаются с приехавшими.
Огромный, бритый наголо, но при этом чернобородый детина, больше похожий на афганского моджахеда, чем на российского "спеца", бросив своим две-три команды коротких, орет радостно:
- Здорово, Шопен! Принимай подмогу!
Командир ОМОНа, поспешивший на этот шум, к нему бросился. Тоже обнялись, друг друга по спинам хлопают.
- Душман, братишка, какими судьбами?
- Да мне из ГУОШа передали, что ты тут совсем "чехов" распустил. Пришлось к вам аж из Гудермеса на выручку рвать.
- Ладно, ладно! Небось твоя банда тамошнего коменданта достала своей крутизной, вот он и придумал, как от вас избавиться.
- Ах ты композитор хренов! - ничуть не обидевшись, рассмеялся великан и от избытка чувств так хлопнул товарища по спине, что тот аж присел.
- Ты, медведь! Убьешь!
- Слушай, это вы так домой припарадились? Выбритые, чистенькие.
- Не в окопах, чай, живем. Воды у нас - хоть залейся. С горячих источников привозим - мойся, стирайся. Чего вшей разводить? Да и куда нам до вас - собров-суперов? Мы - народ скромный. Нам бороды-косынки не к лицу. У меня только один такой… Рэмбо, да и тот - Питон. А своих предупреди: пока здесь не освоятся, пусть никуда не лезут и пальцы веером не растопыривают. Особенно на ногах, а то все растяжки поснимают. - В глазах у Шопена запрыгали веселые чертики.
- Разберемся, братишка. Ты только дай команду, чтоб нас покормили как следует. А то весь день не жравши.
- Мамочка! Ты гостей кормить собираешься?
- Обижаешь, командир! Уже накрываем… А… это…? - Коренастый круглолицый старшина, всеобщий заботник и кормилец, выразительно округлил глаза, и его пальцы непроизвольно сложились в фигуру, которой в России традиционно обозначают стопарик.
- Гостям по соточке, по случаю приезда. А свои перетопчутся. Нам сегодня опять весь периметр перекрывать.
- Понял - не дурак! - И прихватив с собой пару бойцов, старшина умчался на помощь кухонному наряду.
- Серега, ты не в курсе, кто нас менять будет?
- В курсе, в курсе. Нас сюда затем и перебросили, чтобы мы им на первых порах подсобили. Они от ГУОШа за нами шли, отстали немного. СВМЧ. Срочники…
- Что-то мне твой тон не нравится, а, брат?
- Сейчас сам увидишь. Вон они - пылят.
- Ой, ё…! - Шопен, подперев щеку ладонью и пригорюнившись, наблюдал, как из заполонивших двор грузовиков высаживается пополнение из прибывшего батальона.