- В Энск. Не слышал о таком? Где-то за Полярным кругом… Не туда бы надо, да… начальству виднее. В общем, получай карты, готовься немедля. Перелет будет не из легких. Ты когда-нибудь над морем летал?
- Нет. Я и моря в жизни еще не видел. Сегодня в первый раз и то на расстоянии.
- Я тоже. Только в кино. Теперь будем летать над ним. Точнее, над морями Белым и Баренцевым. Понял?
- Для этого нас сюда и гнали с такой поспешностью?
- Угадал. Мы прибыли в распоряжение командующего ОМАГ. Не понимаешь? Сокращенно по буквам: Особая морская авиационная группа. Командует генерал-майор авиации Петрухин, моряк. Чем занимается ОМАГ? Сказали, узнаем на месте. Вроде какие-то караваны будем прикрывать. Теперь понятно?
- В общем, да. Но… ровным счетом ничего! - честно признался летчик. Новость ошарашила его, и он не мигая уставился на командира, ожидая объяснений.
- Полеты над морем относятся к категории самых сложных. Говорят, они более трудные, чем в облаках и в тумане. Ничего, друг! Морскими летчиками не рождаются. Ими становятся, когда прикажут. Станем и мы! Ясно?.. Не это самое страшное, Усенко. Не это!
Но что, он так и не сказал. Тяжело вздохнув, Щербаков разом убрал все зажигалки в карман. Приказал:
- Готовься к полету. Времени в обрез! Иди!
Но Костя не сдвинулся с места. Он упорно разглядывал текущие мимо острова стремительные воды Северной Двины. Потом оторвался от них, решительно махнул рукой:
- Черт с ним, с морем! Я полечу куда угодно, лишь бы там были поганцы фрицы. У меня с ними свои счеты.
5
Гилим уже получил полетные карты и, склонившись над каким-то ящиком, под диктовку Чернышева прокладывал маршрут. Константин подошел, стал рассматривать. Почти в полкарты голубело море, неровные линии берегов изобиловали мелкими речушками со странными, трудно выговариваемыми названиями: Лодьма, Ижма, Чидвия, Куя, Кадь, Чага… Зеленый цвет материка недалеко от Архангельска сменялся бесцветным - тундрой. В тундре тоже густо пестрели безымянные речки, озера, огромные площади занимали болота. Надписи чернели только по побережью. Часто встречались пятиугольные звездочки - так на картах обозначались морские маяки. У каждой звездочки названия: Керец, Зимнегорский, Вепрь…
- Изба - это наименование деревни? - поинтересовался Усенко. - Вот еще… еще. Других имен не придумали, что ли?
- Нет, то не деревня. Изба и есть.
- Как? На карте обозначена изба? Обыкновенная хата?
- Что ж ты еще обозначишь, раз ничего другого нет? Нет населенных пунктов. Есть отдельные избы, да и то на сотни километров по одной.
Летчик присвистнул:
- А где этот… Энск?
- На краю земли, как здесь говорят. Где-то вот в этом районе, - показал на карте Щербаков, - посадили 95-й авиаполк, он на "пе-третьих". Теперь нашу эскадрилью бросают на его усиление. А Челышев со своей и со штабом полка остается на базе.
- Найдем ли, куда садиться?
- Нам дают лидеров из числа лучших летчиков 95-го. Мое звено поведет майор Кирьянов, с Устименко полетит капитан Гаркушенко, ну а тебе достался младший лейтенант Рудаков. Ничего, что молод! Рудакова, между прочим, уже сбивали в бою, и он хлебнул водички в Баренцевом. Рассказывал, что температура в нем постоянная: летом и зимой четыре градуса по Цельсию. Говорит, до того замучился, плавая на каком-то спасательном жилете, что хотел застрелиться, да закоченел так, что не смог руки поднять. Катера подобрали чуть живого…
- Спасибо, утешил!.. Я готов!
Летчики посмотрели друг другу в глаза и невесело рассмеялись.
- Готовь свое звено! Вылетаешь предпоследним. За тобой пойдет командир полка, будет с нами в Энске. Задача ясна?
- Так точно, товарищ капитан!
- Действуй!
К летчикам подошел улыбающийся Цеха. Константин с удовольствием оглядел его поджарую спортивную фигуру, симпатичное, чуть продолговатое лицо, серые приветливые глаза.
- С прилетом, землячок! - пожал он протянутую руку. - "Летным" не побалуешь?
Техникам выдавалась махорка, летному составу табак, но такой ядовитый, что те охотно обменивали на махорку. Техники же пристрастились к "летному".
- Не знаешь, Владимир Самойлович, отчего Щербаков такой хмурый? - поинтересовался Усенко у техника. Цеха служил во второй эскадрилье, но коллективы были маленькие, жили и служили вместе, поэтому секретов не было. - Что-нибудь случилось в эскадрилье?
- Нет. Там, насколько мне известно, полный порядок. Но… Извини, командир, чего-то Лысенков машет.
Тот подошел, поздоровался.
- Встретил друга. Он технарит в 95-м, прилетел за нами. Про Энск интересные вещи рассказывает. Пойдем послушаем?
- Дело! - заинтересовался Усенко. - Обязательно надо, только минутку! - Он повернулся к бомбардиру. - Саша, будь другом, покажи свое штурманское мастерство на моей карте, проложи маршрутик, пожалуйста! У тебя это здорово получается, лучше, чем у Чернышева.
- Хитер, - саркастически ухмыльнулся Гилим. - Значит, мне придется проверять самого себя? Ладно! А ты куда? Потом расскажешь?
- Когда я что скрывал от тебя?
Позади стоянки самолетов у козелка сгрудилась небольшая группа летчиков и техников. Они нещадно дымили табаком и внимательно прислушивались к неторопливому говору степенного техника средних лет, одетого в морскую форму. Моряк оглянулся на подошедших, кивнул Цехе как знакомому и, продолжая разговор, повернулся к Екшурскому:
- Какой транспорт? Я ж говорил тебе, что там тундра и море. Край земли. Дальше океан. Дорог - никаких. Правда, к скалистому мысу иногда на рейд подходят пароходы, но от нас до мыса добрых два десятка кэмэ. Соображаешь? По бездорожью приходится на своем горбу таскать абсолютно все.
- А горючее как же? Его ж надо тонны!
- Все! - отрезал техник. - Горючее и масло в бочках доставляют до мыса Корабельного, потом на лодках. Как-то оленеводы выручили, дали нам несколько упряжек оленей. Так олешки же - не ломовые лошади! Слабенькие! Что на них перевезешь? Приспособили, конечно, по одной бочке на нарты, а потом тащили и бочки, и нарты с оленями.
Окружающие весело рассмеялись.
- На оленях прямо к самолетам? - не унимался Екшурский. - Вот здорово! Сфотографироваться бы потомкам на память, да не разрешено.
- Это еще не все! Оленями бочки только на склад. А дальше те бочки мы руками подкатываем к самолетам, сливаем бензин в ведра, поднимаем на самолет и заливаем в горловины баков. Долго? Конечно. А что делать? Самолеты должны летать. Было б еще ничего, если б народу хватало. Но наши экипажи укороченные: на каждую машину только по технику и оружейнику. Остальных там некуда размещать. Живем в землянках, а их не хватает, потому что не нароешь, грунт каменистый. Землянки со здешними дворцами не сравнить: норы на три-четыре человека. Строительного материала нет.
- Воду из колодцев берете?
- Если бы! Таскаем ведрами из реки. А река в глубоком каньоне. Пока с тем ведром взберешься по крутому склону, полведра как не бывало. Да и вода… Коричневая какая-то, болотная, что ли!
- Сушилки есть? Где сушить мокрое обмундирование, обувь? В землянках холодно?
- Холодно. Дров нет, в тундре взять негде, там только мох. Пробовали, конечно, и мох, так он не горит, только тлеет и дымит. Правда, с моторным маслом горит! Комары? Ну какая же тундра без комаров?
- Все пугаешь? Стращаешь?
- Зачем же? - искренне удивился рассказчик. - Попросили - рассказываю как есть. Ты ж не дитя - воин! Должен знать.
- Налеты фашистов?
- Налетов пока не было. Они, наверное, не догадываются, где аэродром. А беда пострашнее налетов.
- Не тяни душу. Говори как есть.
- Туманы.
- Что-о? Туманы? Хо-хо-хо! Га-га-га! - разнеслось по острову.
Моряк нахохлился, сказал зло:
- Напрасно вы так. Там туманы такие… неделями стоят! Этой весной туман нас в плену продержал около месяца. Во-о! Помучились! Соль кончилась!
- Что-о? Соль? Подумаешь, продукт питания! Было б чего жевать! Можно и без соли! Наши предки ее совсем не знали.
Техник хотел сказать что-то резкое, но передумал, несколько раз сряду затянулся дымом.
- По своей серости мы сначала тоже так думали. Когда кончилась соль, первые дни посмеивались и уплетали все, что подавали. Но потом кусок в горло не полез. Даже рис со сливочным маслом - нас и таким баловали.
- Во-о! Загнул! От сливочного масла отказались! Ха-ха!
- Нет, друзья! Это, оказывается, очень страшно: пища без соли! Первое, второе, хлеб - все без соли. Жуешь, как… как мануфактуру, а организм ее назад! Оказалось, без соли, как без воды, человек долго жить не может! Вот тебе и предки!
Все притихли. Задумались.
- А все из-за тех проклятых туманов. Повезло еще, что самолетов не было в воздухе. Страшно подумать: куда бы они садились?.. Ну, мне пора! Остальное договорим в Энске.
- Слушай, а почему аэродром называют Энском? - спросил кто-то.
- Да так получилось, - пожал плечами техник. - Место безлюдное, безымянное, а как война началась - любой объект Энском называют. Ну и мы свой так окрестили, а теперь пошло - Энск да Энск…
Размышляя над услышанным, Усенко медленно вернулся к самолету. Там его ждал взволнованный Гилим.
- Костя! Ты знаешь? Севастополь оставили!
- Ты-ы что?.. Быть того не может! Не верю!
- По радио передали: оставлен по приказу Ставки… Севастополь… Несокрушимой твердыней стоял он на левом фланге фронта. Севастополем гордились, по нему равнялись, в него верили, с ним как с плацдармом в тылу врага связывали планы на будущее наступление, на освобождение угольно-металлургической базы страны - Донбасса. Утрата была страшная.