А хочешь, я угадаю, как всё было? Сначала их пришло несколько. Они кричали о любви к Аллаху, доказывали тебе, что ты не прав. Ты очень не хотел впускать одного из них в свою оливковую рощу. Но прозвучал довод, который заставил тебя смириться. Это наверно звучало примерно так: "Если не впустишь нашего человека, то попрощаешься со всей семьёй". Да, ты крестьянин, у которого в руках кирка, но у твоих младших детей красивые игрушки и жизнь твоя налажена. На шум наверняка прибежали старшие сыновья. Окружили тебя. Ты посмотрел на свою семью и согласился. И в ту же самую минуту Бог, который был с тобой всю жизнь, отвернулся от тебя. Не он придумал автомат и убийство. Он создал жизнь ради любви. Тот, кто пришёл в твой сад, заставил Бога уйти из этих мест. Разве он человек любящий Бога? Чтобы испугать тебя он размахивал автоматом и что получил в итоге?
Срезать ветку легко, тяжелее её вырастить. Пришедший к тебе проиграл эту дуэль. Ведь его показная смелость была рассчитана на мирных жителей, и он никак ни собирался схлестнуться с военным. Что он мог? Войну видел в кино и может немного тренировался где-то в горном лагере. А я всю жизнь учился ремеслу солдата. Теперь я сижу пред тобой, старик. Того, который разрушил твою жизнь, увезли в простыне на опознание. Он выстрелил всего пару раз, а что теперь будет со всей твоей семьёй?
– Влад, чисто. Вы чего тут смотрите друг на друга и молчите?
– Илия, что случилось?
– Нам пора уезжать.
– Старик, нам надо торопиться. Илия, его посадим с нами в машину. Остальных грузим в кузов. Старик, вставай и не ворчи. Я извинился перед Богом и пред собой. Но всё равно я грешен. Не ворчи. Пусть будет так, как есть. Ступай, давай. Не упирайся. Раньше надо было думать. Сегодня я спас своим выстрелом тех, кто будет мирно ехать по этой дороге. Их не убьёт снайпер, прячущийся в твоей оливковый роще. Не огрызайся. Я сказал, иди. Не оборачивайся. А лучше давай я завяжу тебе глаза. Поехали. Теперь не я буду с тобой, а тот, кто всё про всех знает. Не оборачивайся, я же сказал. Шагай. Илия, прими груз. Одень ему повязку. Андрей, мы уходим.
Старик взглянул на меня и улыбнулся. Наверное, простил солдата за то, что выполнил приказ. И наверно возненавидел того, кто стал сносить его оливковую рощу и разрушать дом. Так будет легче охранять дорогу. Спасибо что простил меня, а остальное мне не важно. Быть может благодаря твоему прощению, я уже не буду таким грешным, как до нашей встречи.
Глава 25
– Андрей, а что ты больше всего любишь?
– Водить машину.
– Ну, это я знаю. А для души?
– Ну, думаю, сажать деревья. Ты только не смейся, Влад.
– Я и не смеюсь. Ты знаешь, я целый год жил в персиковом саду.
– Не, Влад. Я не персики люблю сажать, я просто люблю сажать.
– А что ещё?
– Люблю вишни. Мои родители рассказывали, что там, где мы жили раньше, у нас был огромный вишнёвый сад. Представь себе: большое поле, а по нему разбросаны то тут, то там чёрные точечки домиков. Впереди лес, а позади река. Небо, наполненное птичьим криком и солнцем. Там оно не такое, как здесь у нас. Оно не жарит и не выжигает, оно ласкает, наполняя живительным теплом тех, кто вышел из домов. Уютные дворики охраняют собаки. Их лай слышен далеко вокруг. Запах печённого к шабату хлеба стелется по земле, щекоча носы идущих из синагоги людей. Вокруг звучит смех и радость праздника, в котором моя прабабушка выходила замуж за прадеда. Он подарил ей счастье и огромный сад. Вишни висели сладкими гроздьями и манили своей спелостью идущего путника. Каждый мог войти в сад и нарвать себе столько вишен, сколько хотел. Здесь, посреди сада, стояла хупа [27] и в ней раввин объявил, что мои прадедушка и прабабушка теперь муж и жена. Веселью не было границ. Приглашённые евреи забыли о суете и праздновали от души. А ты знаешь, отец рассказывал, какие в то время были красивые еврейские девчонки. Не то, что сейчас, когда почти всё перемешано. Тогда строго соблюдалась чистота. Вот мы с тобой, Влад, полукровки. Как в Гарри Потере написано – не чистые. И значит еврейства в нас ровно наполовину. А вот раньше никто не сопротивлялся законам еврейской Торы. Этим мы и отличались от других людей. Когда то мои предки жили в городе, но людям, которые не такие как все, тяжело в обществе. Сначала была недоверчивая зависть и призрение, а потом и вовсе начались погромы. Это заставило несколько еврейских семей уйти из города и поселиться возле дороги. Первое, что они сделали, это посадили сад. Хозяином этого сада и был мой прадед. Каждый новый житель, приезжающий к ним, получал еврейское добро и ласку. И ещё немножко денег в долг. Хорошее было поселение, доброе и дружное. Там были всякие мастера: портные и столяры. Знаешь, Влад, дед рассказывал отцу, что в том селении даже мясник был, который так умел уговорить скотину, что она сама желала смерти. Каждый был знатен своим трудом. И им не надо было похвалы и славы, потому что вещи, сделанные умелыми руками, сами прославляли своих мастеров. А рядом рос огромный вишнёвый сад. Только всё это счастье закончилось в один момент, когда в деревню вползли звуки мотоциклов. Никто не думал, что вместе с фашистскими сапогами пришла смерть. В тот день дома были пустые, вся деревня праздновала свадьбу в вишнёвом саду. Незваные гости грубо остановили веселье. И знаешь, Влад, всех жителей положили без суда и следствия только за то, что они были евреями. Как больной скот. Только несколько человек смогли спрятаться в кустах. Они смотрели на расправу и плакали. Но даже слёзы лились беззвучно, хотя от увиденного ужаса хотелось кричать. Вишнёвый сад остался свидетелем той бойни. Тонкие, грациозные деревья, так похожие на людей, полны были кровавых ягод. Мотоциклисты остались ночевать под деревьями, дожидаясь команды, которая должна была похоронить всё в печах.
– Тела?
– Да, тела, Влад. Но те, кто должен был приехать, задержались и фашисты уснули в саду. Они ели кошерный хлеб, пили вино. Лакомились сладостями, приготовленными к свадьбе, и срывали спелые вишни. Они вели себя как хозяева – ничего не боясь. А когда наелись и напились – уснули. Ночь встретила их в вишнёвом саду. В жужжании мух, пьяные нелюди не заметили, как с мотоциклов сняли канистры с бензином. И вишнёвый сад загорелся погребальным костром, смешивая тех, кто был виновен и тех, кто был невиновен. Он выгорел дотла, оставив только нас, полукровок, которые теперь живут здесь, в Израиле.
Рассказ Андрея начался из ничего и вылился в целую исповедь. В комнату входили и выходили солдаты, а Андрей всё говорил и говорил.
– Я хочу посадить свой вишнёвый сад, но там, а не здесь. На том месте, где пули заставили остаться всю мою родню в вечном саду.
Я ничего не ответил и только вспомнил своих родных. Моя семья была очень богата и когда пришли немцы, платила золотом за то, что их прятали. За каждого человека одно золотое изделие. Но и это не помогло. Когда золото закончилось, нашлись предатели. У Илии в памяти тоже была подобная история. И у многих солдат семьи пережили что-то похожее. Наверное, именно это нас объединяет. А ещё память делает нас сильнее. И возможно именно это, а не современное оружие помогает нам оставаться непобедимыми. Любовь к близким и родным, не рисованная, а истинная, идущая из глубины сердце делает нас сильнее, а врагов слабее.
История Андрея разбудила воспоминания. Мы легли в кровати и долго ещё молчали. Каждый был там, где его семью расстреливали или вешали, сжигали в печах или вели толпой куда-то в ночь. Из 6 миллионов вернулись только единицы. У огромного дерева есть шанс вырасти, если его поливать, если его любить и о нём заботиться. Хорошими плодами оно одарит тебя или плохими, это не столь важно. Ты вырастил дерево, а значит, подарил земле новую жизнь. Вот так и остатки нашего народа, собранные в одну кучу. Если беречь их и лелеять, то обязательно наступит хорошее будущее.
Но долго оставаться серьёзными и грустными мы не умеем. Да и это невозможно при нашей профессии. В противном случае мы давно бы уже впали в жуткую депрессию или ещё того лучше – сошли бы с ума.
– А если вырастить целый сад?
– Ну, Андрей, это значит, что ты будешь жить вечно.
– Как это?
– Вот, например, Илия притопает в жару и отдохнёт в тени твоего сада. Он вспомнит тебя хорошим словом.
– А где буду я?
– Ну, ты к тому времени уже давно умрёшь.
– Ты что, Влад! Мне ещё жить, да жить.
– Ну, это в далёком будущем. Ты же не будешь жить вечно. Но не это главное. Главное что твой тенистый сад подарит усталому путнику прохладу.
– Так этот слон всё мне там поломает.
– Влад, можно за слона стукнуть этого садовника?
– Андрей, он ничего не будет ломать. Правда, Илия?
– Да, да, да.
– Ну вот. Он спросит, кто посадил этот сад. А женщины, собирающие фрукты, ответят, что это Андрей посадил. Илия ботинки снимет и подумает: "ну и молодец этот Андрей". Сорвёт вишни и будет наслаждаться их вкусом.
– Стоять. Быстро положи вишни на место.
– Илия, верни вишни.
– Всё, не надо так нервничать. Вернул.
– Андрей, тебе что, жалко вишен?
– Нет, конечно. Просто хочу, чтобы он попросил.
– Илия, не вздумай его трогать! Илия, встань с колен! Ну что это за крайности!
– Дядя, Андрей! Позволь измученному путнику сорвать вишенку? А то щас как встану с колен – то всё тебе переломаю. Ну, я в смысле сада.
– Агрессор вы путник-Илия и захватчик. Что с тобой делать? Рви.
– Сила, это хорошая штука. Показал её, и уже никто не жадничает. Сам отдаёт даже то, что не просил.
– Я не жадничал.
– А чем это ты Андрей только что занимался?
– Я спал, а тут ты за вишнями в мой сад припёрся. Ну, вот я и показал тебе кто тут хозяин.