По лицу Ильина, на которого все чаще тревожно поглядывали остальные десантники, катился градом пот. "Неужели ошибся при шифровке или работая на ключе?" - с ужасом думал он.
Скоршинин ерзал на сундуке, слегка барабаня короткими пальцами по деревянной колодке маузера. Он уже вновь возвращался в мир своих односторонних, превратных суждений и под конец сводки едва сдерживал рвущийся наружу торжествующий возглас: "А, что я говорил?! Теперь ясно, кто прав?!"
Диктор замолчал. В репродукторе отчетливо послышалось шуршание бумаги. Как завороженные, немигающими глазами смотрели люди на репродуктор. "Неужели конец?.." И тут на этот молчаливый вопрос последовал ответ. Отчетливо, с особой выразительностью, диктор снова заговорил:
- Партизанский отряд "За правое дело" в боях с немецко-фашистскими захватчиками освободил девять населенных пунктов, пустил под откос шесть воинских…
Присутствовавшие в землянке не успели дослушать фразу, как комиссар восторженно вскрикнул:
- Эх, братцы родные! Вот оно… Москва! Москва ответила!
Взрыв восторженных возгласов потряс землянку. Люди ликовали, обнимались, жали друг другу руки. Комиссар с каждым десантником обменялся крепким рукопожатием, а Алексея пригнул к себе и поцеловал. Один Скоршинин стоял в углу и натянуто улыбался. Спохватившись, он выбежал из землянки, чтобы срочно снять усиленную охрану, и не вернулся обратно.
Десантников отвели отдыхать в лучшую землянку. Тотчас же специально для них затопили баню. Врач отряда вместе с Серебряковым выработали особый рацион питания на ближайшие дни, чтобы предупредить возникновение каких-либо осложнений после голодовки.
…Прошло всего несколько дней, и десантники вплотную приступили к выполнению возложенного на них задания. Партизаны помогали им, добывая сведения о расположении, численности и родах войск противника, о чинах и фамилиях офицеров вермахта, гестаповцев и эсэсовцев. На территории Советского Союза, оккупированной фашистами, десантникам предстояло начать свои действия. Выполнение же конечной и главной задачи должно было произойти в самой Германии. Чтобы добраться туда целыми и невредимыми, мало было вырядиться в мундиры гитлеровцев и в совершенстве владеть немецким языком. Нужна была еще большая осведомленность, чтобы при вынужденных беседах с подлинными гитлеровцами не попасть впросак.
Как-то один из партизанских разведчиков, рассказывая об эсэсовских частях, сказал, что всеми эсэсовцами верховодит некий Витенберг.
- Витенберг? А может быть, Вихтенберг? - насторожился Отто Вильке.
Разведчик извлек из полевой сумки тетрадь и не без удивления подтвердил:
- Правильно, Вихтенберг. Я ошибся.
Отто попросил рассказать подробнее об этом эсэсовце. Положить конец кровавой деятельности этого палача давно уже входило в планы партизан, но добраться до него было трудно. Стало известно, что эсэсовец выезжает по воскресным дням в своем автомобиле на прогулку за город. Однако его машина ни на метр не сворачивает с шоссе, а до него от леса более четырнадцати километров. Обычная засада средь бела дня исключалась.
Персона Вихтенберга и его машина (по всем данным, это был вместительный "Майбах") привлекли внимание десантников. И тот и другая могли сослужить им хорошую службу в самом начале предстоящего пути, чреватого всякими неожиданностями. Взвесив все обстоятельства, они решили привести в исполнение намерение партизан - пресечь деятельность этого палача. Для этой цели десантникам понадобилась легковая автомашина. Партизаны добыли маленький, изношенный "Оппель". В его капоте были две изрядной величины пробоины - следы партизанской бронебойки.
…Воскресный день выдался пасмурный, но тихий. Можно было рассчитывать, что Вихтенберг не откажет себе в удовольствии совершить традиционную прогулку. И "оппелек" выехал на шоссе.
На заднем сиденье расположились Отто Вильке в форме полковника вермахта и "оберлейтенант" Алексей Ильин; за рулем - Фриц Вильке в форме СС, рядом с ним Фридрих Гобрицхоффер в форме оберштурмфюре-ра СС с черной повязкой на правом глазу. Фридрих больше чем кто-либо из десантников своей внешностью походил на щеголеватого высокомерного эсэсовца.
"Оппелек" катил по пустынному шоссе. Движение в этот день было не столь интенсивным, как в будни. Отъезжать далеко от места, где они выехали с проселка на асфальт, не входило в расчеты десантников. И потому "оппелек" время от времени, когда ни впереди, ни сзади не было видно транспорта, разворачивался в обратную сторону и до минимума убавлял ход. Глядя со стороны, его можно было принять за патрульную машину. С изредка появлявшимися встречными грузовиками "оппелек" разъезжался на полной скорости, а следовавших в одном с ним направлении пропускал вперед.
Далеко позади показалась легковая автомашина. Фриц убавил ход, давая ей возможность догнать "оппелек". Но это был приземистый "Адлер", да и шел он не с того направления, откуда должен был с минуты на минуту появиться "Майбах". Но вот, наконец., далеко впереди показалась черная точка, которая быстро разрасталась в пятно и вскоре приняла очертания, не оставлявшие сомнения в том, что это и есть "Майбах".
"Оппелек" рванулся навстречу. Когда расстояние между машинами сократилось до двухсот - трехсот метров, "оппелек" притормозил, из него поспешно выскочил Гобрицхоффер и, пробежав несколько шагов навстречу черному лимузину, встал посреди шоссе, размахивая над головой обеими руками. "Майбах" затормозил и остановился поодаль.
Фридрих подбежал к лимузину и чинно приветствовал развалившихся на заднем сиденье сухопарого с изрезанной шрамами физиономией штандартенфюрера СС и его соседа в штатском - толстяка с круглым свекольного цвета лицом. Наклонясь к приспущенному стеклу передней дверцы, за которой рядом с шофером сидел рослый адъютант штандартенфюрера - оберштурмфюрер СС, Фридрих извинился за беспокойство и взволнованно предупредил, что впереди, в километре отсюда, машина с его спутниками подверглась обстрелу.
Сухопарый эсэсовец с посеребренным черепом на черной фуражке пренебрежительно процедил:
- А вам не почудилось? Быть может, не выветрились винные пары?
- Прошу прощения, господин штандартенфюрер, - с достоинством ответил Фридрих, - можно, разумеется, усомниться в моей способности отличать звуки выстрелов от карканья ворон, но вы можете лично убедиться в том, что в капоте нашей машины есть пробоины!
Адъютант штандартенфюрера оглянулся на шефа, ожидая его распоряжения. Тот молча подал знак. Эсэсовец тотчас же вышел из "Майбаха" и направился к "Оппелю". Отдав честь сидевшему в машине полковнику, он бросил беглый взгляд на пробоины, сокрушенно покачал головой и вернулся к своей машине.
Вслед за ним из "Оппеля" вышел Отто Вильке. В белых перчатках, с моноклем в глазу, важно и спокойно он направился к лимузину. За ним в качестве адъютанта следовал Ильин, которому на время проведения этой операции было дано имя Альфреда Майера.
Они подошли к лимузину, когда эсэсовец уже доложил своему шефу о пробоинах в капоте "Оппеля".
Штандартенфюрер взглянул на подошедшего полковника, и на лице его отразилось крайнее изумление. Он приоткрыл дверку, чуть подался вперед и, не отводя глаз от полковника, высокомерным тоном спросил:
- Фон Вильке?
Отто неторопливо поправил монокль и сухо ответил:
- Совершенно точно, герр Вихтенберг. Как видите, у нас обоих недурная память.
- Да, но… вы, насколько мне известно, были в Испании?! С так называемыми республиканцами?! Затем вообще исчезли… Или я что-то путаю?
- Нет, вы не путаете. Именно в связи с предстоящей поездкой в Испанию вы имели удовольствие допрашивать меня на Бендлерштрассе, 14. Но… с тех пор многое изменилось, герр Вихтенберг…
- Да, я вижу… Вы снова в составе вермахта?
- Это долго рассказывать, да и некстати. Надеюсь, у нас будет время поговорить. А сейчас попрошу всех вас проявить благоразумие и… поднять руки. Вы арестованы!
В одно мгновение Фридрих выхватил из кобуры пистолет и направил его на шофера, а Ильин навел автомат на адъютанта эсэсовца. Одновременно из "Оппеля" выскочил Фриц. И только Отто Вильке по-прежнему стоял неподвижно, опустив руки в белых перчатках.
Не сразу гитлеровцы поверили, что вся эта сцена не шутка. Полковник говорил так спокойно, невозмутимо… "Нет, нет! Конечно, это шутка, неумная шутка!.." - эта мысль сквозила в промелькнувшей на лице Вихтенберга снисходительной улыбке. И тут впервые десантники увидели, как внезапно преобразился Отто Вильке. Он помрачнел, сжал кулаки и резким, повелительным голосом скомандовал:
- Руки вверх!
Руки гитлеровцев дернулись кверху, но стоявший у открытой передней дверцы машины адъютант поднимал их медленно и вдруг рванулся к открытой дверце, схватил лежавший на сиденье автомат… В ту же секунду короткой очередью из автомата Фриц свалил его.
Вскоре тяжелый "Майбах" и подпрыгивающий на ухабах "оппелек" пылили уже по проселочной дороге я через полчаса углубились в лес. За рулем "Майбаха" сидел Фриц Вильке, рядом с ним Фридрих Гобрицхоф-фер. Он снял повязку с глаза и навел автомат на заднее сиденье, где, прижатые друг к другу, с закинутыми на затылок руками, сидели трясущийся от страха круглолицый штатский, прыщеватый шофер и побледневший штандартенфюрер СС. В ногах у них лежал труп адъютанта.
Пленных доставили в распоряжение десантников, которые теперь обосновались рядом с партизанским лагерем. Сразу сюда пришел комиссар отряда Иванов. Он уже ходил по лагерю, но грудь еще была перебинтована. Здороваясь с Отто Вильке, комиссар пошутил:
- Это тоже десантники? Из Москвы?
Отто понял намек и со свойственной ему едва заметной усмешкой отрицательно покачал головой: