Действительно, в мину была вмонтирована панель приемника с лампами, конденсаторами, сопротивлениями, индуктивными катушками. Гейден только моргал и почти перестал дышать, вобрав голову в плечи. Сколько он знает типов мин, но такой не видел… В мине - радиоприемник! Неужели это радиомина?
- Радиоприемник в мине - глупость!
- Яволь, герр гауптман! Глупость! Разрешите мне идти? - Губы у Броера побелели.
- Иди. Ты свое сделал, - кивнул гауптман и пошел звонить фон Брауну.
- Мин в особняке нет! - торжественно доложил он. - Найденная мина с радиоприемником обезврежена! Можете переселяться, герр генерал.
- Что будете делать с этим радиоприемником? - поинтересовался фон Браун.
- Заберу на квартиру. На память о шуточках русских.
В тот же день начальник гарнизона генерал фон Браун созвал в комендатуру командиров саперных батальонов, пригласил также представителей контрразведки, чтобы детально обсудить работу по обезвреживанию мин, поставленных саперами Красной Армии.
Еще по дороге в Харьков, в Валках, остановленный взрывами на шоссе, фон Браун дал распоряжение прочесать лагеря военнопленных, найти там бывших саперов и использовать их на розыске и обезвреживании мин. Саперов искали повсюду и потом жестоко допрашивали в присутствии инженерной службы: "В каких местах оставлены мины? Кто руководил работой по минированию Харькова, окраин, дорог? Что знаете о видах мин?" Однако даже под пытками советские военнопленные ничего не сказали. Они были обыкновенными саперами, наводили и подрывали мосты на дорогах, но к харьковским минам не имели никакого отношения. Такое поведение военнопленных бесило фон Брауна, и он дал распоряжение расстрелять несколько сот красноармейцев перед строем саперов. Но и это не помогло. Генерал фон Браун еще хранил надежду, что к нему придут за наградой если не тысячи, то сотни харьковчан, знающих о заложенных минах, но этого не произошло.
Гейден считался вроде придворного сапера при фон Брауне, к нему и обратился генерал как к наиболее компетентному и информированному лицу:
- Докладывайте!
- Герр генерал! - начал Гейден. - Как вам известно, мины были найдены нами за семьдесят километров от Харькова. Наши саперы впервые встретились с новыми образцами, имеющими химические взрыватели. Найдено уже девять видов таких мин, вес зарядов - от двухсот граммов до двухсот килограммов. Встречались и мины, изготовленные из крупных снарядов, которые взрывались, уничтожая все живое в радиусе пятидесяти метров. Саперные войска сегодня хотят продемонстрировать вам лично образцы найденных нами мин, некоторые из них попали в наши руки только потому, что саперы сами обезвредили химические взрыватели. Другие образцы взрывались при попытке извлечь из них детонаторы, и солдаты, выполнявшие эту работу, тяжело ранены или убиты.
- Я же давал распоряжение, чтобы эти проклятые мины разряжали русские пленные саперы! - раздраженно заметил фон Браун.
- Да, герр генерал. Однако нам самим важно знать, в чем секрет. Сильнее всего саперов пугает значительное количество мин замедленного действия, большую часть которых просто невозможно обезвредить и которые могут взрываться в течение двух месяцев! - отважился сказать всю правду гауптман Гейден.
После этих слов он вобрал голову в плечи, словно вновь наткнулся на мину, вынутую из-под угля в котельной. Наступила продолжительная пауза.
Гейден чувствовал, что нагнал страху на генерала, но лучше было сказать об этом сейчас, в присутствии многих специалистов, чем потом тебя обвинят в неточной информации.
- Герр генерал! Работу по разминированию, как вы и приказывали, проводили русские военнопленные. Почти все они погибли или были тяжело ранены. Если не имелось поблизости пленных, мы подрывали мины при помощи двух, а то и трех зарядов.
- Бог мой! Сколько возни с этими минами! - недовольным голосом заметил фон Браун.
- Так точно, герр генерал! Во многих случаях наши заряды взрывались там, где большевики оставляли ложные заряды, - искренне признался гауптман Гейден и испуганно заморгал, встретившись с колючим взглядом штурмбаннфюрера СС Вассермана.
Вассерман был уполномоченным по формированию карательных команд, инспектировал лагеря военнопленных и нередко вмешивался в личные дела офицеров воинских частей. Права у него были большие, возможно, поэтому и вел он себя весьма независимо.
- Сюжет! Композиция! - выкрикнул насмешливым голосом штурмбаннфюрер, обращаясь к командиру саперного батальона. - Вы закладываете три заряда, а мины там нету… Ха-ха… Более чем странно!
- Не стоит недооценивать противника, герр штурмбаннфюрер, - осторожно ответил гауптман Гейден. - Русские во многих местах копали колодцы и закладывали туда железо, доски, умышленно плохо маскировали эти гнезда, чтобы мы их заметили. Невероятно, но факт. Иногда в этот хлам они клали мину, которая взрывалась, когда мы начинали ее разряжать. Вот почему нам приходится делать сотни взрывов, чтобы в подозрительных местах попасть на их мину.
- Вот как! - выкрикнул штурмбаннфюрер Вассерман. - Доблестные войска фюрера сегодня или завтра войдут в большевистскую Москву, что означает победный конец в этой войне, а гауптман Гейден рассказывает басни о русских минах. А потом выясняется, что это не мины, а куча железок. Ха-ха! Сюжет! - Вассерман смерил убийственным взглядом сапера. - Да мы пустим своих собак, которые стерегут сейчас пленных-заложников, и они найдут все мины.
- Герр генерал! - обратился гауптман Гейден к начальнику гарнизона. - Мне продолжать?..
- Говорите, - кивнул фон Браун.
- В Москву войдут наши славные войска, может, и сегодня. Но Москва от нас далеко, а под Харьковом на шоссе мины взрываются столь часто, что отдельные участки мы вынуждены объезжать стороной, утопая в грязи. Объезды требуют много времени, вдвое-втрое больше горючего, которого нам и так не хватает. Вчера группа офицеров батальона свернула с шоссе только потому, что перед этим одна из машин нарвалась на мину замедленного действия, шофер и его спутники убиты. Наши ехали тридцать километров по грязи три часа, а по дороге можно было бы проехать за сорок минут.
- И на железной дороге настоящий ад! Мины взорвались уже под сотней поездов! - выкрикнул фон Браун.
- Вчера во время аварии погибло около ста офицеров! - уточнил штурмбаннфюрер Вассерман. - Что вы на это скажете, герр гауптман?
- Мы сейчас пропускаем перед военным эшелоном специальные товарные поезда с балластом. Но это почти не дает результатов. Невероятно, но факт… поезд с балластом остается целым, а тот, что за ним, взрывается. Бывает, что взрывается эшелон с балластом, а за ним и ремонтный поезд, когда приходит на место аварии…
- Безобразие! - с сердцем проговорил фон Браун.
Идя на это совещание, штурмбаннфюрер Вассерман прихватил необходимые справки, среди них были и сведения о Веденском.
- Этот Веденский еще в Испании попортил нам крови.
- Знаем этих интернационалистов, - со злобой в голосе перебил фон Браун Вассермана. - Однако ничего не вышло у них в Испании. А наши доблестные войска прошли потом и Нидерланды, и Бельгию, и Люксембург, и Францию, и Норвегию, и Данию, и Грецию, и Югославию…
Все встали в честь побед великой армии фюрера. Когда сели, генерал фон Браун продолжал:
- И вот солдаты, которые прошли победоносно по Европе, вынуждены гибнуть на минах какого-то испанского интернационалиста, и когда город уже занят нами!.. - Он стал читать справку: - "Солдат погибло две тысячи, разрушено минами девять мостов и виадуков, уничтожено семьдесят автомобилей, десятки танков, несколько десятков подвод и уже сто одиннадцатый эшелон". Спокойно только на аэродроме. Возможно, не успели заминировать. Гауптман Гейден, что вы предлагаете как специалист, как сапер?
- Нам нужны новые средства для обнаружения мин, а не пленные. Нам просто необходимы такие технические приспособления, которые заставили бы взорваться заложенные русскими мины. Иначе нам придется строить новые автомобильные дороги.
- Сюжет!.. - Штурмбаннфюрер засмеялся. - Не хочет ли герр Гейден сказать, что русские саперы и их инженеры загнали в тупик наших? - Вассерман бросил победный взгляд на брата изобретателя "фау-снарядов", начальника гарнизона генерала фон Брауна.
Но именно потому, что генерал имел такого знаменитого брата и знал цену таланту инженера, он и выслушивал таких, как гауптман Гейден, в совершенстве знающих свое дело. А техника в этой войне значила многое, как бы скептически ни смотрели на нее в канцелярии Гиммлера. И потому, когда разобиженный нападками Вассермана гауптман попросил вызвать на совещание ефрейтора Броера, фон Браун кивнул головой. Быстрым шагом Гейден оставил большую, обставленную дубовой мебелью комнату и вскоре вернулся вместе с ефрейтором, который нес ящик, найденный в угле.
Гауптман осторожно поставил ящик на длинный стол, за которым сидели присутствующие, как раз напротив Вассермана. Краем глаза Гейден наблюдал за Вассерманом, глаза которого вдруг забегали туда-сюда, хотя на губах играла все та же неизменная ухмылка.
- Господа! - обратился Гейден ко всем и прежде всего к Вассерману. - Я и ефрейтор Броер разминировали этот ящик и обнаружили в нем радиоприемник… Думаю, что это бутафория, а не мина. Я не хочу утверждать, что русские сконструировали радиомину, которой нет у нас. Этого действительно быть не может! И потому могу объявить с полной уверенностью, что в особняке для герр генерала мин нету! Но вы можете себе представить, сколько работы задали нам минеры некоего Веденского.
- И что вы думаете делать с этим ящиком? - примирительно спросил штурмбаннфюрер.
- Ящик уже несколько дней стоит у меня на тумбочке, и я собираюсь с его помощью послушать передачу о вступлении славных войск фюрера в Москву!