- Вот номер, - радостно ответил Максим Колотуха, подавая Гале руку. - Так мы же братья не только по классу, но и по холодной обработке металла. - Я - токарь, фрезеровщик и шлифовальщик в одном лице. Подменял товарищей, уходящих в отпуск. Так вот вы какая Галя с "Арсенала"! - все еще держал ее руку Максим. - И ваш взводный, дед Цымбал, родственник вам?
- Дедушка мой родной. Еще в семнадцатом году за Советскую власть сражался на "Арсенале", - ответила Галина.
- Молодцы вы, Цымбалы! - похвалил старшина.
- Какие есть… Про вас говорят, что вы награждены орденами за бои на границе?
- Так и есть!.. Могу объяснить, - моментально вмешался Колотуха. - Ваня Оленев - орденом Ленина, Андрей Стоколос - Красным Знаменем, а я - Красной Звездой.
- Какое созвездие боевых орденов! - с восхищением сказала девушка и обратилась к Стоколосу: - Наш взвод будет в засаде возле вашего.
- Рады таким соседям.
- Немного непонятно, - задумчиво сказала девушка, глядя на Андрея.
- Что непонятно?
- Волосы у вас белые, брови черные, а глаза синие… - ответила девушка.
- Вот именно! И вы увидели это ночью. Правда, непонятно.
- Галя Цымбал разведчица и приметила Андрея еще днем, - ревнивым тоном заметил Максим.
Андрей мало прислушивался к негромкому разговору. Думал про ночь в Киеве над Днепром, про развесистый каштан и теплую отцовскую руку на плече… Нащупал в кармане каштаны, и ему стало вроде теплее.
Ребята вскоре попрощались с Галиной. А ранним утром позиция у шоссе уже была готова. Партизаны ждали врага.
Первый бой был выигран без особых трудностей, да и удар партизан был внезапный. Стало тяжелей, когда немцы пустили вперед бронемашины и кавалеристов. В дело пошли гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Несколько бронемашин загорелось. Не удалось развернуться и кавалеристам. Деревья сковывали их действия, и партизаны перебили немало всадников. Человеческие крики смешались с пулеметными очередями, ржаньем перепуганных и раненых коней.
Бой с небольшими интервалами тянулся шесть часов. Возможно, это и были те часы, которые так важны для защитников столицы на южном рубеже. Немцы тогда так и не продвинулись по шоссе в направлении Киева.
Получилось так, что Стоколос и Галина Цымбал получили направление в штаб за новыми поручениями. Шли вечерним лесом. Предзакатное солнце рассыпало лучи между соснами и березами. Сердце девушки билось как-то взволнованно, а синие глаза Андрея не давали ей покоя.
Девушка наклонилась, сорвала брусничку. Андрей остановился.
- Смотри, сколько ягод! - Галина поднялась и раскрыла пальцы. На ладони лежали маленькие красные ягоды. - Бери! - сказала она. - Как пахнет кругом хвоей и грибами.
- Да, в лесу всегда здорово, особенно золотой осенью.
- Еще не золотая осень, - сказала Галя, наблюдая, как Андрей берет губами каждую ягодку, щекочет ее ладонь. Она засмеялась и, прищурив глаза, замечталась, втайне надеясь, что Андрей поцелует ее. Но парень стоял в растерянности, вспоминая проведенные с Лесей минуты.
- У меня… У меня есть девушка, - виновато прошептал Андрей, как будто его спрашивали об этом.
Галина взглянула насмешливо. Ей не верилось, что он такой несмелый. Но вот огоньки в ее глазах погасли, как погасла и надежда на дружбу с этим красивым и каким-то загадочным парнем. Молчали долго, Андрей уже ругал себя: обидел девушку! Что произошло с ним? Почему он прячет глаза от нее? Такое с ним было впервые. "У меня есть девушка…" Кого он имел в виду? Лесю Тулину, которой пишет письма Виктор Майборский? Таню, отношения с которой так и остались неясными? "Девушка у меня!.." А рядом стояла милая и доступная Галя. "Девушка у меня…" - чуть не сказал вслух с горькой иронией.
Шел и смотрел вниз, как ступает она на траву, на кустики брусники, ягоды которой краснели.
В штабе отряда связным сообщили, что гитлеровские соединения готовились к новым действиям, но не прошли по шоссе и теперь повернули в село Ошитновое. Там они наводят переправу через Днепр. Полковник Шаблий передал по радио приказ: переправу взорвать.
Андрей и Галина возвращались той же тропкой. Девушка постоянно наклонялась и рвала ягоды.
- А правда, что у Максима три специальности металлиста? - внезапно спросила Галина.
- Да, Максим - парень работящий и проворный. У него ко всему душа лежит… Ты ему нравишься, - вроде бы в оправдание сказал Андрей.
Галина вроде не расслышала. А когда пришли на позиции, спросила у Максима, бросив искоса взгляд на Стоколоса:
- Хочешь ягод, старшина? - протянула руку. Максим прижался губами к девичьей ладони, на которой лежали ягоды.
На следующий день Андрей пошел в разведку, был возле вражеской переправы через Днепр. Партизанам помогал лесник Матвей Кот, кряжистый, как дуб на опушке, пропахший всеми запахами леса, с каплями сосновой смолы на одежде, неповоротливый человек лет пятидесяти. Несколько часов тому назад в его усадьбе побывали немецкие солдаты.
- Дядя Матвей, и о чем же они говорили? Какое у них настроение?
- Говорили: "Капут Киеву".
- А вы, что вы ответили на это?
- Будет капут, если по мосту переправятся на левый берег, - ответил, вздохнув, лесник.
- Значит, надо уничтожить, а как?
- Пустить к черту, по течению.
- Очень сильно охраняют. Огневые точки всюду, даже три танка поставили на берегу. Вы сказали пустить по течению, а где взять лодки?
- Хе-хе! Я ведь еще и заядлый рыбак. А что же это за рыбак без челна! Есть три таких, в каких еще на Киевской Руси плавали. Там они, в ивняке, - потрогал усы Матвей Кот.
В штабе определили группу минеров. В лодку попросился и Матвей Кот, хорошо знавший Днепр и нрав своей ладейки. Были образованы штурмовые группы, которые должны были ввязаться в бой с охраной и отвлечь ее внимание в минуты, когда лодка подплывет к мосту. Еще днем отряд перебазировался ближе к Днепру. Андрей Стоколос с Матвеем Котом и минерами собирались на берегу. Ребята готовили заряды из тротила, бикфордов шнур, детонаторы.
Колотуха где-то раздобыл соду, пополоскал простуженное горло.
- Хорошенько лечи горло, - сказал Кот, - кашлять на задании нельзя. Я вот сейчас принесу еще молочка и меда, все пройдет!
Он отлучился домой и вернулся через час.
- Этот Максим нарочно забухал, чтобы попить молочка с медом, - проворчал Оленев. - А нам?
Лесник молча полез в торбу и вытащил кусок сала, здоровенную копченую рыбину.
- Как в сказке: "Принес Кот партизанам сало…" - весело бросил Андрей. - Чтобы не отощали, на всякий случай.
От моста возвратился связной. Там пока все спокойно. Охрана поужинала. Солдаты пошли в землянку, скорее - это был дот. Кто-то играет на губной гармошке, другие поют. Не иначе, хватанули шнапса.
Время выходить партизанам. Подрывники прощались с бойцами, оставшимися в отряде и штурмовых группах. Галина подала руку Оленеву, Андрею и Колотухе. Старшина обнял девушку и поцеловал. Теперь ему стало легче, об этом поцелуе он мечтал с того времени, как увидел Галю.
- Это от всех подрывников, - слегка смущаясь, сказал он.
Через полчаса подрывная группа достигла берега, где были спрятаны замаскированные лодки. Суденышки спустили на воду. В это время уже совсем потемнело, и только вдалеке, возле моста, время от времени вспыхивали ракеты.
- Ну что ж… Господи, помогай, корытами за Дунай! - сказал Кот, когда его экипаж уселся в лодки.
Отчалили… За ними бесшумно скользнули еще две лодки с людьми и взрывчаткой.
Отряд "Смерть фашизму" разделился на две группы, почти впритык подполз к берегу с двух сторон моста. Штурмовая группа готовилась ударить по танку.
Проходят минуты. Все внимание туда, где сейчас лодки с минерами.
В темноте минеры быстро подвешивали к деревянным брусьям взрывчатку в мешках, вставляли в отверстия тротиловых кирпичей детонаторы. Два бойца с соседней лодки, упираясь руками в дощатый настил, подтягивались к лодке Стоколоса, чтобы передать шнур. Но гитлеровцы уже заметили их и ударили из пулемета. Осветительные ракеты одна за другой понеслись в небо.
- Зажигай!
Оленев зажег бикфордов шнур, огонек от которого пополз к тротиловому заряду. Охрана, пожалуй, уже ничего не сделает. Успеть бы отплыть подальше!
Матвей Кот загребал веслом, ребята гребли руками. Гребли что было сил. Быстрее! Подальше от свистящих пуль.
- Причалим к песчаной косе! - крикнул Матвей.
Но его слова потонули в грохоте взрыва. Секция моста распалась на бревна, доски, все вздыбилось, затем рухнуло в воду.
Ночью отряд "Смерть фашизму" на лодках Матвея Кота переправился на левый берег, в междуречье Днепра и Десны.
Когда взошло солнце, партизаны раскинули лагерь в лесу. Дул свежий ветер, качая верхушки деревьев. Стоколосу показалось, что сосна, как веником, заметает небо, вздымая белые перышки тучек.
- Ночью ты любуешься звездами, днем смотришь на тучки. Странный ты человек, Андрей! - сказал Максим Колотуха.
- А ты разве не смотришь на звезды, на тучи?
- Да смотрю. Но не так. Ты как поэт. Я не удивлюсь, если ты когда-нибудь напишешь про нас книгу, - внезапно изрек Максим.
- Как это про нас? - не понял Оленев, лежавший рядом.
- Письма ты пишешь искренние и толковые, - вел далее Колотуха. - Попробуй и про наши мытарства или про дядьку Кота! Как Сусанин бросил свою хату, хозяйство и с нами через Днепр. Или про мою любовь… - подчеркнуто с нажимом сказал Максим.
Девушки, что сидели стайкой неподалеку, захихикали, бросая взгляды на Галину Цымбал.