Солдаты вломились в дом к той женщине, которую недавно выбрали председателем сельсовета. Она едва успела накинуть платок на плечи. Ее и двух ее ребятишек вытолкнули на улицу…
Учительница спала, когда ворвались в дом. Сбросили одеяло. Девушка пронзительно закричала, забилась в угол, к ней потянулись руки, порвали рубашку…
На карателей накинулись трое мальчишек лет по двенадцати. Они дрались с солдатами, как волчата, зубами и ногтями защищая свою учительницу. Одного мальчишку выбросили в окно - раздался звон разбитого стекла и треск выбитой рамы. Остальных, избитых, и учительницу выволокли во двор…
Из окон полетели книги, классная доска, сшитые из обоев тетради и глобус, тут же расколовшийся пополам…
Разгромили все в доме женщины, помогавшей Ирине Петровне при родах…
И у Анны Лосенковой хозяйничали оккупанты. Ничего не позволив взять, кроме грудного ребенка из люльки, ее и девочек, полуодетых, вышвырнули из дома.
Заливались отчаянным лаем собаки. Грохнул выстрел- и лай сменился пронзительным визгом. Панически кудахтали редкие куры…
Людей - а это были женщины, старики и дети - прикладами гнали по улице к полуразрушенной церкви.
На дальнем краю деревни загорелись дома…
Занге, наблюдавший за разгоравшимся пожаром, обернулся к Охриму и по-русски спросил:
- В таком освещении узнаешь майора Млынского?
- Узнаю, - кивнул Охрим.
В тот же день в Тарасевичах, в доме Маши, которая когда-то спрятала у себя раненого Алика, командир отряда "За Родину" Высокий сидел не снимая кожаной куртки, со стаканом давно остывшего свекольного чая.
Поставив стакан, Высокий проговорил, обращаясь к Косте и Алику:
- Спасибо за помощь. Без связей с подпольем нам туго пришлось бы… Вы молодцы!
Костя смущенно улыбнулся и ответил:
- Алик смелый парень…
- Ну хорошо, друзья, - сказал Высокий и обратился к Маше, которая все это время влюбленно смотрела на Алика, а теперь собралась было уйти. - Останься, Машенька, у нас от тебя секретов нет. Дело, ребята, серьезное, и время не терпит: каратели зверствуют. Напали на ту деревню, в которой недавно был Млынский. Грабят, жгут дома, людей согнали и заперли в церкви…
- Ужас какой! - с болью сказала Маша.
Костя сжал зубы.
- Отомстим…
- Само собой, отомстим, - подтвердил Высокий. - Но людей еще можно спасти.
- Вы думаете? - посмотрел на Высокого Алик.
- Я уверен. Если внезапно ударить сейчас по деревне, можно спасти людей. Вот только сил у нас маловато…
У Кости глаза горели от возбуждения.
- Млынский поможет. Я к самому Семиренко пойду!
- Тут, ребята, некогда формализм разводить, - жестко произнес Высокий. - Надо действовать немедленно!
- Тогда мы сразу отправимся к Млынскому! - сказал Костя.
- Это другое дело. - Высокий поднялся.
- А мне с вами можно? - робко спросила Маша.
Алик посмотрел на Высокого. И тот подтвердил:
- Конечно. Чем представительнее, тем лучше… И передайте майору - на рассвете мы выступаем и ждем его помощи…
- Ты не имеешь права идти! - говорил сквозь зубы Федоров. Нога его, забинтованная и вытянутая, с подвешенной гирей, после операции нестерпимо болела.
Млынский стоял напротив в шинели, с оружием, готовый к походу.
- Там люди сгорят…
- Ты командир Особого отряда, а не начальник пожарной команды, - жестко сказал подполковник. - Думай лучше, как проникнуть в закрытую зону квадрата 27. Расстрелять нас мало, если не сделаем этого…
- Я никогда не прощу себе, если в этой деревне погибнут женщины, старики и дети. Я обязан спасти этих людей…
- Вся наша война за людей, майор, - сказал Федоров, - за кого же еще мы воюем? Пошли две роты, а сам не ходи. Как старший по званию, я запрещаю, все! - И подполковник устало откинулся на подушку.
Роты Бондаренко и Бейсамбаева выстроились на краю поляны. С левого фланга стояли Костя и Алик с винтовками. Из землянки вышел майор. Командиры сразу подобрались, повернулись к нему.
- Командуйте, Хват! - сказал отрывисто Млынский.
- Есть! По местам, товарищи командиры!
- Горшков! - обратился к лейтенанту Млынский. - Ты должен остаться.
- Слушаюсь, - нехотя подчинился Горшков. Млынский повернулся к Зине.
- Так и не успели поговорить…
- Еще наговоримся, Иван Петрович, - улыбнулась Зина. - Счастливо оставаться!
Зина бегом заняла свое место в строю.
Хват уже дал команду:
- Равняйсь! Смирно! Напра-аво! Шагом марш!
Алик на ходу обернулся и увидел смотревших им вслед Горшкова и Млынского.
- Млынский остался!
- Эй! Разговорчики! - прикрикнул Хват. - Шире шаг!
Грохотал ресторанный оркестр. Музыканты были в поту от духоты и усердия. В чадной атмосфере царило какое-то исступление. На тесном "пятачке" больше толкались, чем танцевали.
Райснер с трудом пробрался к столику, за которым сидел подполковник, начальник его отдела.
- Куда ты пропал? - громко спросил подполковник. Он вынужден был из-за шума кричать.
- Я вообще не хотел идти. Здесь нечем дышать… Надоело!..
- Брось хандрить…
- Все надоело! Я хочу проветриться, Вальтер.
- Хочешь на фронт?
- Здесь фронт везде… Завтра идет машина с подарками к пасхе для офицеров дивизии "Викинг"… Разреши мне поехать.
- Кельнер! Два коньяка! Ты отличный товарищ, Георг, для тебя я готов на все.
- Ну спасибо…
На стук к дверям подошел Алеша. Приоткрыл и, увидев немецкого офицера, сразу попытался захлопнуть. Райснер успел подставить ногу…
- Матвей Егорович дома? - спросил он.
Алеша, услышав русскую речь, растерялся. Дед Матвей ему крикнул, приподнявшись с постели:
- Впусти, Алешка!
Алеша отступил от двери, и Райснер, отстранив его, прошел прямо в комнату, к постели Матвея Егоровича.
- Дед, что с тобой? Почему не пришел?
- Плохо, старость… Не вовремя. Новости вот из леса принес. - Дед Матвей кивнул на Алешу.
- Велено вам передать на словах, - сказал Алеша. - Федорову нужна замена.
- Так, - кивнул Георг Райснер, глядя, как Алеша прячет за голенище сапога Мишуткин подарок. - А ну дай сюда!
- Зачем?
- Дай сюда! - резко повторил Райснер. - Тебе Иван Петрович разрешил его взять?
- Это мое оружие…
- Это оружием было в лесу, а здесь это пропуск в рай… - Отобрав финку, Райснер улыбнулся. - Отправляйся немедленно назад и передай Ивану Петровичу: буду в срок в условленном месте. А это, - он подкинул финку на ладони, - при случайном обыске заберут, и все дело завалишь. На, спрячь, дед. - Увидев, что Алеша расстроился, он добавил: - Тоже мне, предводитель коман-чей…
Дед спрятал нож под подушку.
- Матвей Егорович, - продолжал Райснер, - если к тебе кто-нибудь подойдет и спросит, где ты купил овес в прошлую пятницу, скажи, что взял его в долг, и доверяй этому человеку, как мне.
- Понятно…
- Поправляйся, нужен вот так!
Перед рассветом роты вышли к опушке леса и залегли против деревни Селищи.
Хват, наблюдавший в бинокль за деревней, от которой тянуло гарью, обернулся.
- Где этот хлопец? - И сразу увидел Алика, бывшего неподалеку. - Где твой отряд? Связь, быстро!
- Есть! - Алик, подхватив карабин, сказал Косте, который было двинулся следом: - Я сам.
Почти тотчас же со стороны деревни появились фигуры людей - это вернулись из разведки Полищук и его товарищи.
- Люди в церкви, товарищ старший лейтенант, - сказал еще не отдышавшийся Полищук. - Левую сторону - над рекой - выжгли дочиста…
- Охрана церкви?
- Двое.
- Пулеметы?
- Есть. На бронетранспортерах. И вот там, в обгоревшем сарайчике, у мельницы и у дороги. Шесть грузовиков и легковая машина в деревне.
- Так. - Хват задумался на секунду. - Зина! Организуешь приемку людей в лесу.
- Хорошо.
- Возьми человек двенадцать у Бондаренко… И давайте, хлопчики, действуйте! А мы подстрахуем. Все.
Зина, Полищук и часть людей, которых взял с собой Бондаренко, скрылись бесшумно в сумерках.
Бойцы Бондаренко ползли огородами в сторону церкви.
Пулеметный расчет карателей настороженно прислушивался к тишине.
В отряд Алик вернулся с Высоким и его помощником, молчаливым человеком с угрюмым лицом.
- Высокий, командир отряда "За Родину", - отрекомендовался Высокий.
- Капитан Хват. Ваши люди готовы?
- Что же это, товарищ Хват? Видно, Млынский посчитал это дело не очень важным?.. - недовольным тоном сказал Высокий.
- Вы пришли сюда воевать? - оборвал его Хват.
- Воевать, - хмуро ответил Высокий. - Здесь же две роты карателей…
- Ну, у страха глаза велики…
- А у вас всего шестьдесят активных штыков…
- И отлично, - смягчился Хват. - Нужно вдвое больше грузовиков, чем в деревне, чтобы привезти две роты карателей. Ясно?.. Я дам тебе еще взвод… Бейсамбаев, с ними пойдешь!
В доме Павлушкина Занге не спал. Света не было. Занге сидел на скамье у окна и вглядывался в сумрак за ним. В углу, под иконами, привалившись к стене, дремал Охрим.
Жена Павлушкина осторожно встала с кровати и без шума, боком вдоль стены постаралась пробраться к двери.
- Стой! Ты куда? - остановил ее Занге.
- Я? - растерялась она. - На минутку…
- На место!
В это время, едва постучавшись, ввалился унтер-офицер с человеком в черном полушубке, с белой повязкой на рукаве.
- От гауптштурмфюрера Кляйна!