Парусиновая раскладушка мягко просела под его тяжестью; казалось, он опускается в пропасть. Он чувствовал необходимость как-то сосредоточиться, обдумать будущее, но мысли были бессвязными, хотя он чувствовал какую-то легкость. События дня проплывали одно за другим и как бы наслаивались одно на другое.
Переменив одежду, Такано и Тадзаки совершенно преобразились. Австралийская форма забавно топорщилась на них, но они мрачно, без улыбки оглядели друг друга. Одежда была не новой, но чистой, выстиранной и опрятной. Однако для чего их переодели? Выдать пленным свою военную форму, не допросив, - в японской армии такое было бы совершенно немыслимо.
Снова пришли двое солдат. На этот раз они принесли канистру с бензином. Войдя за ограждение, они сразу же заметили, что Такано надел свои ботинки, и приказали сменить их. Затем они взяли ботинки Такано, подхватили одежду, сложенную у палатки, и понесли ее за ограду. Они несли ее не в руках, а на конце палки. По дороге чье-то фундоси упало и длинной лентой растянулось по земле. Солдат поддел его палкой.
Они не могли смотреть на манипуляции солдата без чувства унижения и какой-то безотчетной враждебности.
А солдаты облили одежду бензином, чиркнули спичкой и подожгли ее. Трое пленных хмуро следили за тем, как огонь пожирает их вещи. От костра шел тошнотворный запах. Острое чувство жалости к себе, печаль и вместе с тем ощущение освобождения охватили Ёсимуру. Он словно избавился от какой-то тяжести.
Тряпье, как видно, горело плохо. Солдаты усердно ворошили груду одежды палками и подливали бензин, и все это они делали с видом деловитым и бесстрастным. "Значит, им часто приходится выполнять такие поручения, - подумал Ёсимура. - Тогда где же все те пленные, чью одежду они сжигали? Может быть, их отправили в Австралию, как писали в листовках?"
- Господин фельдфебель! - обратился Ёсимура к Такано, когда костер догорел. - Раз они выдали нам эту форму, наверно, ничего плохого не сделают? Как вы думаете?
- Почему? - спросил Тадзаки.
- А зачем менять одежду пленным, если их собираются пытать или убивать.
- Гм… - задумался Тадзаки. - Может, ты и прав.
Такано молчал. С самого утра, с тех пор как их схватили, он не проронил ни слова и почти не реагировал на то, что происходило вокруг. Такано был не из тех, кто теряется в новой обстановке, напротив, в любых условиях он сохранял твердость и решительность - за это качество его уважали и низшие чины и офицеры. Однако теперь он как-то сник.
- Значит, что же, увезут куда-нибудь и заставят работать? - продолжал Тадзаки.
- Наверно, так и будет. Недаром же они пишут об этом в листовках, - сказал Ёсимура.
- Стало быть, в Австралию увезут?
- Ну да. Отправят в Австралию, и будем там вкалывать на фермах.
- И как ты на это смотришь?
- А что я могу сделать? Теперь уж ничего не изменишь.
Приближался полдень. На кухне началась суета. Видно было, как за проволочной сетчатой дверью струится пар, слышались голоса и звяканье посуды. В воздухе стоял запах вареных овощей.
К кухне со всех сторон шли солдаты, они несли алюминиевые судки, похожие на коробки для завтрака - "бэнто-бако". Позвякивая судками, солдаты выстроились в очередь вокруг кухни. Получив обед, они уходили в столовую.
* * *
- А нам-то дадут пожрать? - спросил Тадзаки, с любопытством наблюдавший эту картину.
- Может быть, и дадут, - ответил Ёсимура.
- Наверно, когда эти кончат есть.
- Угу. Впрочем, если и дадут, то остатки, конечно.
- А черт с ними! Лишь бы досыта! Я вот сегодня утром за цикадами ходил - ни одной не поймал.
- А вдруг их еда нам не годится. Вдруг нас понос прохватит?
- Кажется, картошкой пахнет? - Тадзаки повел носом.
- И молоком, - сказал Ёсимура.
В это время один из охранников окликнул пленных в соседней палатке. Качаясь от слабости, двое японцев поплелись к выходу. Их палатка была ближе к воротам, чем та, в которой находились Ёсимура, Такано и Тадзаки. Они шли медленно, еле волоча дрожащие ноги в огромных ботинках. Редкие, как младенческий пух, тусклые волосы свидетельствовали о тяжелой дистрофии.
Охранник открыл ворота раньше, чем они добрались до них. Другой охранник принес с кухни судки и вручил пленным.
- Ага! Жратву дают! - радостно воскликнул Тадзаки. И пока они молча смотрели, как их соседи получают еду, появились двое солдат, которые занимались их одеждой, с такими же судками в руках.
Они молча вошли за ограждение, держа в одной руке похожие на "бэнто-бако" судки, а в другой - эмалированные кружки. Поставили судки на полотняные раскладушки, торжественно произнесли: "Намба ван" - и кивком велели есть.
В одном судке было картофельное пюре с морковью и зеленым горошком. Сверху лежало три толстых ломтя ветчины. В другом судке два консервированных персика в молоке, и с краю - большой, но тонкий ломоть хлеба. В эмалированных кружках - кофе с молоком. И это порция на одного человека. Солдаты отправились за второй порцией.
Когда был доставлен обед для всех троих, Ёсимура решил поддразнить Тадзаки.
- А не отравлено ли все это? - спросил он.
- Черт с ним! - отозвался Тадзаки и с жадностью набросился на еду.
- Ешьте, господин фельдфебель, - сказал Ёсимура, взяв хлеб.
Такано, словно очнувшись, некоторое время непонимающе смотрел на обоих, затем взял вилку.
Они съели все мгновенно - за две-три минуты. Первым расправился с обедом Тадзаки.
- Как будто вовсе и не ел, - сказал он, поглаживая живот. - Куда все подевалось - непонятно.
- У них главная еда - хлеб, а нам хлеба совсем мало дали. Словно на закуску, - заметил Ёсимура.
- Да ведь класть некуда. На краешек судка положили. Будут они с нами церемониться - мы же пленные.
- Да, потому, наверно. А им, таким здоровенным, этой порции маловато, пожалуй.
- Мне и три обеда не хватило бы!
- А персики какие вкусные! - облизнулся Ёсимура.
- По вкусу пришлись? И что это у них вся еда какая-то сладкая, как для младенцев!
После того как обед закончился, солдаты принялись мыть посуду. Рядом с будкой охранника, возле кухни, стояло три бака. В один из них выбрасывали остатки нищи, в другой, видимо наполненный горячей водой, опускали судки и с лязгом полоскали их там.
Большинство солдат выбросили картофельное пюре, некоторые вместе с пюре выкинули даже ветчину.
- Какая жалость! Лучше бы нам отдали, - вздохнул Тадзаки, глотая слюнки.
- Да они, видно, порции по три съели, вот и осталось.
- Это уж точно! - подхватил Тадзаки. - И хлеба, наверно, кусков по десять сжирают.
Вымыв посуду, солдаты расходились по своим палаткам, помахивая судками. Некоторые подходили к проволочной сетке взглянуть на новое пополнение.
После обеда в сопровождении все тех же двоих охранников появился офицер и какой-то японец.
Смуглый, коренастый, он был одет почему-то не в зеленую австралийскую форму, а в рубашку цвета хаки.
Войдя в палатку, он спросил обыденным тоном:
- Обедали?
Говорил он на очень правильном японском языке. Пленные в замешательстве молчали. Тогда японец снова спросил:
- Еды, конечно, не хватило?
Ёсимура неохотно подтвердил.
Тогда японец с легким смешком сказал:
- Для начала вполне достаточно. Пленным, которые прибывают сюда, кажется мало, однако сразу есть досыта вредно - можно испортить желудок.
И, усмехнувшись, он ушел с офицером в пустую палатку.
Такано последовал за ним. Лицо у него было суровое.
В палатке стоял длинный стол и лавка.
- Пожалуйста, сюда, - пригласил офицер, и Такано сел напротив него. Японец, видимо уроженец Соединенных Штатов, расположился рядом с офицером и сразу же заговорил:
- Почему, когда вас допрашивали на передовой, вы не сообщили своего имени и звания? Скажите нам, как вас зовут и в каком вы звании.
Такано молча разглядывал японца. На вид ему можно было дать лет тридцать с небольшим. На круглом лице - узкие, как будто добрые глаза. Однако в выражении лица была заметна какая-то несвойственная японцам сухость. "Что он за человек? - подумал Такано. - Говорит, не обращая внимания на офицера, по-японски изъясняется совершенно свободно. Как он оказался в австралийской армии? Кто он?"
Такано молчал. Тогда японец настойчиво повторил вопрос:
- Так и не назовете своего имени?
Такано не ответил.
- В таком случае вы ставите нас в затруднительное положение. Кстати, звание ваше мы уже знаем. На вашей гимнастерке были погоны фельдфебеля. Не так ли?
Такано удивленно поднял брови - странно: рядовые солдаты, а в японских знаках различия разобрались.
- Вы немного насторожены. Беспокоитесь, что мы сделаем вам что-нибудь плохое? Думаете: поговорят тихо-мирно, а потом отвезут куда-нибудь и начнут пытать. Не так ли?
Японец внимательно глядел в лицо Такано, опустив руки со сцепленными пальцами на бумаги, лежащие на столе. На одном пальце поблескивало толстое золотое кольцо. Такано по-прежнему молчал.