Незадолго до вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз молодой талантливый ученый Генрих Клемме работал ассистентом в лаборатории профессора Орби. Клемме не подозревал, что могучая энергия атома может не только служить на благо человечества, но и принести неисчислимые бедствия. Случайно ученый узнает, что гитлеровцы хотят использовать это открытие в военных целях, применить его для массового истребления людей. Летом 1941 года Клемме переходит линию фронта… О приключениях Генриха Клемме и его новых друзей - доктора Тростникова и его дочери Тони, школьника Миши Смолинцева, летчика Багрейчука и других - рассказывается в этой повести.
Содержание:
ОТСТУПЛЕНИЕ 1
ДЕСАНТ 2
НАХОДКА ДОКТОРА ТРОСТНИКОВА 5
РАЗГОВОР У КАМИНА 8
"ПЯТАЧОК" 9
СОЦИАЛЬНАЯ ИДИЛЛИЯ 12
ГЕНРИХ КЛЕММЕ ПОСЕЩАЕТ СОБСТВЕННУЮ МОГИЛУ 15
АТОМНАЯ УГРОЗА 16
УДАЧА 18
ГРЕЙВС СНОВА ОПАЗДЫВАЕТ 19
ДОПРОС 20
ПОСЛЕДНЯЯ СИГАРЕТА 21
ПРИСЯГА 23
СМЕРТЬ ДОКТОРА ТРОСТНИКОВА 25
ВЫСТРЕЛЫ ПОСЛЕ БОЯ 27
ВМЕСТО ЭПИЛОГА 28
Примечания 28
Николай Гаврилович Жданов
В ОКРЕСТНОСТЯХ ТАЙНЫ
ОТСТУПЛЕНИЕ
"Человек должен сознавать себя выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным…"
А. ЧЕХОВ
- Под нами - свои! - доложил Конюшков и, повернув планшет по оси движения, стал снова смотреть вниз, следя за лесной панорамой, срезаемой фюзеляжем.
- Вижу! - отозвался Багрейчук по прежнему озабоченно.
Он заметил, что Конюшков тоже избегает смотреть вправо, где за соседним штурвалом, уронив на грудь простреленную голову и грузно обвиснув на ремнях, все еще сидел бортмеханик Сизов.
ТБ уже добрых сорок минут тянул на одном левом моторе.
Сзади них бледно-розовым слепящим пламенем сияло раскаленное небо. И там, в этом нестерпимом сиянии, таилась угроза.
- Не отвечают, товарищ командир, - сообщил из турельного люка Федюничев. Он все пытался связаться с аэродромом.
"Может быть, все-таки вырвемся", - подумал Багрейчук.
- Сзади по курсу… восемь… - снова раздался в наушниках голос стрелка-радиста.
Наискосок, будто плетью, пулеметная очередь ударила по приборной доске. Беззвучно брызнули осколки. Языкатое пламя метнулось на плоскости, коробя окраску.
Багрейчук вобрал голову в плечи и выключил зажигание.
- Конюшков! - позвал он.
Штурман не отозвался.
Багрейчук резко накренил машину, стараясь сбить пламя. Но оно уже ворвалось в кабину и поползло по обшивке.
- Слепит! - яростно простонал Федюничев. - Ничего не видно!
- Подпусти поближе, не торопись, - сказал Багрейчук.
Он выждал длинную очередь турельного пулемета. Потом включил автопилот и поднялся, отстегивая ремни…
Первым вниз провалился Федюничев. Было видно, как он неуклюже дернулся на парашютных стропах и повис раскачиваясь.
За ним ринулся Багрейчук.
Опускаясь, он видел черную шаль дыма поперек невинно чистого неба и слышал замирающий где-то тонкий звенящий звук "мессершмитта"…
В лесу было тихо, лишь где-то за деревьями буксовали машины.
Пока Багрейчук перевязывал рану на голове (оказывается, его тоже задело!), Федюничев свернул парашюты и спрятал их в кусты.
- Пойдем по компасу, - сказал Багрейчук.
Капитан и стрелок круто свернули в сторону от лесной дороги и углубились в тихие, не тронутые никем заросли. Низкое предзакатное солнце светило между стволами, дремотный обманчивый покой стоял вокруг.
Заросшая ряской речка лениво петляла по опушке. Они долго высматривали место брода, потом разделись и вошли в воду, неся одежду и оружие над головой. Вода была теплая, а дно - тинистым и вязким.
На той стороне, за низким лугом, опять начался крупный сосновый бор, а понизу папоротник и малинник.
Быстро смеркалось.
Они скрылись в зарослях и двинулись дальше по мягкому мху в полной темноте и безмолвии. Теплый сыроватый грибной запах стоял в воздухе.
- Стой! Зачем идешь?
Прямо перед ними выросла в прогалине тропы долговязая фигура бойца в обмотках. Маслянисто щелкнул винтовочный затвор.
- Годи! - крикнул Федюничев. - Свои это! Не видишь командира?
- Все ушли, товарищ командир, - порываясь к Багрейчуку, скороговоркой залепетал боец. Он, вероятно, был грузин. - Грустно так одному. Все добро тут. Консервы тут, масло тут, бензин тоже тут. - В голосе его, несмотря на плаксивость тона, сквозила радость, что он теперь не один.
- Склад, что ли?
- Так точно. Я часовой - Джарбинадзе.
- Вино тоже тут есть? - спросил Федюничев.
- Вино? Нет вина. Пить хочешь? Пьяным быть хочешь? Нет вина!
- Почему всё оставили? - спросил капитан.
- Машина первая ушла, и вторая ушла. Лошадей не хватило. Бомбежка была: двух коней убило, шесть совсем убежали неизвестно куда. - Он вдруг ожесточился. - Почему все ушли, товарищ капитан? Я третий год служу, я порядок знаю. Был бы я командир полка, я бы сказал: "Пейте вино, ребята, консервы ешьте, сухари, масло"…
- Хватит, - перебил Федюничев, - ты бы, ты бы… Шумишь, как Терек. Палить будем? - обратился он к капитану.
- Палить, - подтвердил капитан и первым шагнул в кусты.
Джарбинадзе побрел за ним. Федюничев тоже.
Склад был большой. Они обошли его с четырех сторон.
- Надо облить бензином, - сказал капитан.
Это была горькая работа.
Они обливали бензином штабели ящиков с папиросами, с печеньем, с консервами, бочонки с маслом, с рыбой, корзины с бутылками, кули с копченой колбасой, тюки с концентратами и сухарями…
Федюничев запихал-в карманы две банки со шпротами и туго набил котелок сливочным маслом.
- Сыр бери, - сказал он Джарбинадзе и сам взял головку сыра, тяжелую, как ядро.
Капитан положил в карманы три пачки "Беломора".
Была уже глухая ночь, когда они подожгли склад.
Лес вокруг сразу стал черным, и когда они вошли в него, поглотил их.
По невидимым тропам, по мокрым от росы кустам они шли до утра. Глухие удары орудий изредка доносились к ним сквозь ночное безмолвие.
Только раз они устроили короткий привал.
- Душа у меня тоскует, - сказал Джарбинадзе. - Зря не взяли вино. Вино когда выпьешь, всегда легче!
Федюничев молча достал свою фляжку с накладной навинчивающейся крышкой и осторожно налил в нее из фляги.
- Пейте, товарищ капитан, я запасливый!
- Вижу, - сказал Багрейчук, - с тобой не пропадешь.
Он принял протянутый ему в темноте кусок сыра и сухарь и, глядя на звезды, казавшиеся такими чистыми и влажными, подумал вдруг, что не все еще потеряно, надо только верить в свои силы и не поддаваться отчаянию.
Федюничев тоже выпил из крышки, но на звезды не смотрел, а препирался с грузином. Однако в конце концов налил ему тоже.
Когда пошли дальше, то каждому из них казалось, что теперь все будет хорошо и они догонят своих.
Но в темноте они постепенно забрели в болото и, чмокая ногами в вязкой тине, ругаясь, долго не могли выбраться.
Уже на рассвете, измученные и злые, они вышли на опушку к несжатому еще ржаному полю. Босая старуха в широкой юбке и белом ситцевом платке, завязанном на подбородке, пасла тут свою корову, черную с белой головой. Бабка, видимо, совсем не ожидала такой встречи и здорово испугалась.
- Уходите, милые, скорее уходите, - зашептала она. - Тут они! Не дай бог, увидят, и вам пропадать, и мне!
- Ты гляди, тетка, раньше смерти не умри от страха, - сердито заметил Федюничев.
Капитан стал расспрашивать названия ближайших населенных пунктов и направления дорог.
- Сынок, нешто молочка бы вам надоить, - предложила женщина расхрабрившись.
Федюничев дал ей свой котелок, выковыряв из него масло.
Озираясь на крыши деревни, едва видневшиеся в низине за полем, женщина присела на корточки и стала доить корову.
- Свой будто у них ушел, ихний же немец. Рыщут тут по лесу. Глядите, не наскочите на них. Ох, господи, воля твоя, жили, да и дожили!.. Так вот и идите через лес напрямки. С той стороны вроде потише, а тут он на Ржев прет, в самую Москву…
Издали послышался лязг металла по камням.
- Тут шоссе рядом, - сказала женщина.
Торопливо крестясь, она погнала корову в сторону от дороги.
- Окружают, собаки! - сказал грузин, сверкая черными глазами.
Через некоторое время шесть немецких тягачей с пушками, оглушительно громыхая, прошли по шоссе метрах в ста от них.
Все трое не проронили ни слова, мрачно поглядывая друг на друга. Капитан был бледен и хмур, у него все сильнее и сильнее болело темя под повязкой, и он делал усилие, чтобы держать голову прямо. Грузин сердито кусал ветку. Федюничев, как всегда, был деловито серьезен. Казалось, он к чему-то прислушивался. Скоро тугой рокот над вершинами леса стал явственнее, воздух задрожал и напрягся, и над ними мелькнули зеленые плоскости самолетов с ярко-красными звездами на концах.