- Да! Интересная картина вырисовывается, - изумляется Лука. - И что делать с вами картёжниками, я не знаю.
- Угощай всю команду вином, и не мешайте нам играть дальше. Это ваше, гиблое для начальников дело, для нас и выеденного яйца не стоит. Мы его с моим лучшим другом Генри очень быстро обтяпаем. Сюда много коньяка надо и несколько колод карт доставить, и главное, чтобы нам никто не мешал. И совсем скоро мы с Генри на этот серьёзный бронепоезд играть будем.
Конечно, атаман, если всё это дело хорошо оформить, то мы и без всякого конфликта с союзниками этот бронепоезд себе заберём. И если всё так и дальше пойдёт, как сейчас, и вся игра сложится. И вина нам вдоволь хватит. То тогда, конечно, этот политический вопрос будет очень быстро решён!
- О, е-с! - вторит ему довольный американец. - Алексей много хочет, но, как говорится у вас, получит хороший кукиш!
И такую огромную дулю из трёх пальцев закрутил Федоркину под нос, что все, кто видел эту весёлую картину, полегли от смеха на бронированный пол вагона, как трава на покосе.
- Мой дедушка русский был, и он таких болтунов, как ты, Алексей, которые много говорят, совсем раздевал в карты и под стол загонял, и там кукарекать заставлял. Из родной Одессы он был, мой дедушка, грузчиком в порту работал. И папа тоже родом из Одессы.
Ох, уж, эта Одесса-мама!
- Ну, это мы ещё посмотрим, кто под стол полезет, и кукарекать там будет. Здесь у нас всё другой коленкор, не как в Америке и не как в Одессе. И придётся тебе, господин Генри Страх, и дальше раздеваться.
Поняли казаки, что самое главное сражение тут только начинается. Правда, что оно карточное, но от этого значимости своей не теряло. Всё как на войне!
- Глядишь и Федоркин наш, по простоте своей душевной, потому что он всегда был без царя в голове, и вдруг бронепоезд выиграет. Вот это Федоркин, наш Алёша, куда замахнулся?
Снабдили их там казаки, в каюте командира, всем необходимым товаром. И даже ночные вазы по такому случаю предусмотрели. Хоть и не хрустальные они, но и им нашлось место в военном бронепоезде, есть куда нужду справить. Чтобы азартные игроки зазря от игры не отрывались, и далеко по нужде не бегали. А всё там, по всей своей необходимости, тут же на месте и справляли. И этим освободили игроков от всяких взаимных подозрений, вся игра под строгим контролем велась.
Освободили казаки разоруженных солдат-американцев от верёвок и тоже снабдили их вином. Благо, что его на бронепоезде в избытке было.
И больше всего это походило на то, что американцы не на войну собирались, а на знатный пикник ехали. И потому им, героям, вовсе не до войны было. А чтобы скучно им не было, то и им тоже разрешили перекинуться в карты. Но кто же мог предвидеть, что и наши казаки не останутся равнодушными к этим картёжным баталиям. И скоро произошло то, что и должно было произойти.
Никак не выдерживают американцы ударов картами от руки наших казаков. То у них уши в трубочку заворачиваются, то носом кровь хлещет. Закалённый народ наши кавалеристы, ничего не скажешь, но тут всё законно! Это тебе не шуточка сабелькой целый день на войне помахать.
А дома в поле, на сенокосе с утра до вечера косой траву охаживать, вот и набили себе руку казаки.
И пришлось атаману запретить эту экзекуцию над американскими героями, иначе этот картёжный товарищеский матч и не назовёшь. Проигрывают тут американцы нашим казакам, и это прекрасно видно, даже невооружённым глазом. Но и американцы сами быстро докумекали своими заморскими головами, что тут им реванша над казаками никак не взять. И тут же в дело ходко пошла игра на личные вещи американцев и их оружие. Везде всё это проходило и во все века, всегда безболезненно, и не со смертельным исходом. Разве что случалось смерть в редких исключительных случаях. И ими до сих пор малых детей пугают. А не взрослых добропорядочных людей.
Понял Лука Бодров, что в его рядах анархия зарождается и тут же, с ходу, укореняется.
Странное дело, и в природе так не придумаешь, такого сорняка так быстро вывести.
- Всех проигравших казаков плетью буду сам, лично пороть, этой рукой. От всей души таких гостинцев всыплю, что потом и на коня верхом не сядете. Так и будите в поле со спущенными штанами, как вороны, все до ветра сидеть, охлаждать свои сёдла.
Но и это строгое напутствие атамана не испугало казаков, игра продолжалась. Действительно было, что глазом невидимая анархия, как смертельный вирус, успешно укореняется в их рядах. И множится, как вошь, а может и того больше. Но казакам, как ни странно, всё это нравится.
- Любо батька! Любо! - кричат казаки и сами же, не отрываясь от игры, режутся в карты с американцами. К полдню эта игра достигла своей апогеи и только к вечеру стала затухать, сама собой, как огонь без ветра. Утром всё было закончено, весь этот тряпочный базар, или одесская барахолка. Без всяких там споров и претензий со стороны иностранцев и казаков.
Похоже, что состоялось полное и обоюдное согласие обеих сторон. При разделе своего личного имущества, по системе, это все было наше. Теперь казаки были очень весело разодеты, совсем, как затейники петухи на весеннем сходе, в своём цветастом и ярком одеянии. Только неизвестным оставалось, из какого военного - вся эта одежда ими была позаимствована. Вначале американцы были очень экзотично разодеты, вроде дивных заморских попугайчиков, при всём своём ярком и невиданном казакам маскараде.
Но теперь всё бестолково перепуталось, всё, как в нашем обычном курятнике. И даже того хуже стало, оставалось неизвестным, как эти птички-попугайчики туда попали, в эти неродные и дикие для них условия. Вот так и случился незапланированный маскарад двух великих наций и необычных народов. И что ещё оставалось очень странным, всё это случилось на нешуточной войне.
Вряд ли хоть один из военных модельеров мог такое придумать, такой военный костюм. Наверно, ему и во сне такое диво присниться не могло. Но здесь всё просто решалось, и без всяких там недоразумений - ты проиграл в карты и прощайся с вещью. С оружием было намного построже, но и здесь не без перекосов. Не мог казак проиграть своё оружие в карты.
Для казака это деяние считалось тяжёлым грехом, величайшим по своей сути. Так же, как и пропить оружие. История казачества не знала таких позорных примеров. Недаром, что гербовой печатью у Донских казаков был голый казак, восседающий на винной бочке. Но при всём своём казацком оружии, прямо на его голое пузо навешанном. При сабле и пистолетах - они для него были святы.
Снял Лука Васильевич со своей седеющей головы казацкую папаху и перекрестился.
- Ну и дожился я до дивных времён. Прямо кому скажешь про весь этот маскарад, то и не поверят мне люди добрые. Подраздели мои хлопцы американцев!
Но тут его дальнейшие размышления прервал пьяный возглас Федоркина, выползающего из дверей бронепоезда на грешную землю. Но и эта, норовистая твердь, всё пыталась ускользнуть от него.
Он по-прежнему оставался в расстегнутом френче Страха, при его кольте, заткнутом за пояс широких казацких галифе.
- Теперь наш бронепоезд, атаман! Наш он! Мировой военный конфликт улажен был мной, и мирным путём.
И тут же он растянулся, прямо на рельсах, отдыхать. Видно, что и его запас физических сил был окончательно исчерпан. Рядом с ним валялась бумага с разными красочными вензелями и гербовой американской печатью.
И внизу листа красивой и витиеватой росписью командира бронепоезда Генри Страха. Которая подтверждала законность данного исторического документа, иначе его не назовёшь.
"Американский бронепоезд передан мной в вечное пользование русским казакам и, конкретно, атаману в счёт погашения моего карточного долга.
Прошу эту сделку века считать законной и не противоречащей требованиям союза.
Командир бронепоезда Генри Страх".
Прочитал эту бумагу, Лука Бодров и начал смеяться, всё его зло, что накопилось за эти суматошные последние дни, как рукой сняло.
- Вот это документ! С таким паспортом хоть в Америку езжай, и ещё бронепоезд, со всем вооружением, в карты выигрывай. Отнесите этого героя на сено, пусть отоспится вволю на свежем воздухе. Столько пить вина и пожарной лошади не под силу. Силён хлопец, ничего не скажешь, но дело сделал на совесть, хоть героя ему давай.
Генрих Страх спал за своим столиком непробудным сном, теперь его и с пушки не разбудишь, хоть над ухом стреляй.
- Убрать купе от пустых бутылок и ночных ваз. А то от такого стойкого духа и лошадь с ног свалится, не то что человек. Как здесь они только выжили, в этом отстойнике, их за одно это наградить надо, ну, и дела?
А через несколько часов приносится на взмыленной лошади американский вестовой. И, как ни в чём не бывало, ищет командира бронепоезда Генри Страха. И, похоже, что его ничего не смущает, удивительно? Не трогают его наши казаки, так как тот никакой агрессии к ним не выказывает. Тем более, что его товарищи по оружию по-своему ему что-то упорно втолковывают. И Луке интересно, чем же вся эта комедия закончится. Пошушукались они так, на своём консилиуме высоких солдатских умов. И, как оказалось, что только вестовой там, один из всех, пока что по форме одетый.
Но наверно, и это недоразумение оставалось делом времени. Так же, как и его мышление, которое его товарищи быстро направили в нужное русло.
Чётким строевым шагом американец подошёл к Бодрову.
- Вы есть наш новый командир! Я вас очень уважаю, мистер Бодров, не меньше, чем нашего Генри Страха! Для нас, солдат, он святой человек, и я его никак не подведу. Так же, как и вас. Вам есть пакет из штаба.
- Что там написано? - как ни в чём не бывало спросил его Бодров, хотя ему очень трудно было так держаться.